«Лыгин был человеком-оркестром!»: Лариса Романова о творчестве известного архитектора, его архиве и не томских зданиях

Многие самые запоминающиеся, привлекательные, определяющие облик Томска дома создал в начале ХХ века архитектор Константин Лыгин. Сейчас это имя хорошо известно многим, но еще 25 лет назад об этом зодчем слышали далеко не все специалисты.

Его фонд, хранящийся в Томском областном краеведческом музее, в 1998 году начала описывать и исследовать Лариса Романова, в настоящее время — заведующая кафедрой реставрации и реконструкции архитектурного наследия ТГАСУ, кандидат архитектуры, доцент, советник Российской академии архитектуры и строительных наук, член Томского регионального отделения Союза архитекторов и Союза реставраторов России.

Мы поговорили с Ларисой Степановной об особенностях подхода Лыгина к работе, его архиве и даже о мистике.

— Лариса Степановна, почему вы стали изучать работы Константина Лыгина, он считался культовым архитектором?

— Нет, в то время он был мало известен и почти забыт. Но так случилось, что Любовь Валентиновна Киселева, сотрудник краеведческого музея, в 1998 году пригласила меня описывать фонд Константина Лыгина. Это очень скрупулёзная работа, надо атрибутировать каждый листочек, описывая размеры, материал, внешний вид — каждое пятнышко, включая следы жизнедеятельности тараканов, разрывы и другие дефекты, и главное — содержательную часть. В то время я завершала кандидатскую диссертацию. Подобного опыта работы с фондами у меня не было, финансовой выгоды — тоже. Я согласилась во многом из-за совпадения — узнала, что Лыгин учился в Академии художеств, куда ровно через 100 лет поступила и я (в то время это был Ленинградский институт им. И.Е. Репина). Мне стало интересно посмотреть его работы, узнать, что есть в фонде.

— Это была ваша первая профессиональная встреча с работами Лыгина?

— В 1978 году, когда после окончания института я по распределению приехала в Томск в проектный отдел СНРПМ «Томскреставрация», моим первым объектом стал знаменитый Дом с драконами на улице Красноармейская, 68. Чертежи здания искали в краеведческом музее. Я хорошо помню — там была большая папка с надписью «Лыгин». Среди чертежей была калька с изображением Дома с драконами. А ровно через 20 лет мне предложили заниматься описанием работ этого архитектора.

— Насколько большим был его фонд, который вы описывали?

— В нем оказалось не 200, как предполагалось изначально, а более 500 единиц хранения — чертежи, сметы, документы разных периодов. Например, в одной из коробок находились чертежи времен Первой мировой войны, выполненные на простых листочках в клетку. Меня заинтересовали его студенческие работы, особенно отмывка архитектурных деталей. Когда я училась этой древней архитектурной школе, мы точно также делали отмывку китайской тушью, накладывая до 150 слоёв. Наши студенты выполняют отмывку чёрной акварелью, но ею нельзя сделать больше пяти слоев — потеряется прозрачность.

— Чувствовалась преемственность?

— Да. Это характеризует древнюю «школу». Мне очень интересно работалось с фондом архитектора. О Лыгине тогда было известно немного. Когда мой коллега Валерий Геннадьевич Залесов учился в аспирантуре у Сергея Николаевича Баландина, доктора архитектуры из Новосибирска, они изучали биографию и творчество Лыгина. Я ссылалась на их публикации. Но многое о Лыгине мне рассказали документы и чертежи из его фонда — они, как и картины художника, помогают понять автора. О жизни Константина Константиновича осталось мало сведений, но, судя по работам, он был талантливым, глубоким человеком, профессионалом с большой буквы, ответственным, постоянно развивающимся, идущим в ногу со временем.

— У Лыгина остался такой богатый архив. Благодаря чему многое сохранилось?

— Это его личный архив, он уцелел неслучайно. Константин Константинович был человек педантичный, умел ценить свою работу и работу других. Он сохранял свои чертежи разных лет и документы. Предполагаю, что он использовал их в своей преподавательской деятельности. Лыгин умер в 1932 году в Томске, а в 1943 году женщина, вероятно, его племянница, (о личной жизни архитектора очень мало сведений), принесла архив в музей.

— То есть, 11 лет все документы родственники хранили дома?

— Очевидно. Это большая удача. Столько разнообразной информации о творчестве архитектора оказалось собрано в одном месте. Это бесценный подарок для исследователя.

— Что, кроме чертежей, было в собрании архива?

— Были разные документы. Например, платежный лист (страхование прислуги и домашнего сторожа), билет члена Томского отделения Императорского Русского Технического общества и др.

Правила для вознаграждения лиц, участвующих при производстве строительных работ в учреждениях Государственного Банка, позволяют понять степень и многогранность ответственности архитектора в то время. Были очень высокие требования! В том числе к наблюдению за строительством — авторскому надзору. Чертежи тогда не были такими детальными, как сейчас. Архитектор на протяжении всего периода строительства осуществлял авторский надзор за всеми работами, а строители хорошо владели своим ремеслом. На архитектора возлагалась огромная ответственность — составление проектов, технических условий и договоров с подрядчиками, чертежи и сметы, проверка счетов, качества и количества материалов… Все эти и другие вопросы решал именно он. «Никакие вопросы не могут быть решены на месте без участия архитектора». Это очень полезная информация для современников, я знакомлю с ней студентов.

Интересны пояснительные записки к проектам, сметы, составленные Лыгиным. Сохранились списки книг и журналов по архитектуре, которые Константин Константинович заказывал за рубежом, когда преподавал в технологическом институте.

— О каких профессиональных особенностях архитектора Лыгина могут рассказать документы из фонда?

— Могу отметить, что он делал много вариантов для каждой работы. Например, на обложке моей книги о Лыгине представлен вариант здания Общественного собрания — Дома офицеров, который и был воплощен в реальность. А всего их было пять, причем очень разных. Пять вариантов фасадов и планировок для одного здания! Это свидетельствует о способности архитектора широко мыслить, о его творческом потенциале и колоссальной работоспособности.

Константин Константинович — прекрасный рисовальщик, знаток конструкций (что свойственно далеко не всем современным архитекторам) и инженерных новшеств, он достойно представлял архитектурную школу Императорской Академии художеств. По чертежам видно, что Лыгин был человеком очень аккуратным, хорошо осознающим, что он делает. Его работы всегда подписаны, на них стоит дата. У архитектора был красивый, понятный почерк.

— Как появилась ваша книга «Творчество архитектора Константина Лыгина в Томске»?

— В 2003 году я выиграла грант на научные исследования в Российской Академии архитектуры и строительных наук (РААСН). Написание монографии явилось результатом этого исследования. А её издание стало возможным благодаря финансовой поддержке муниципалитета г. Томска (приближалось 400-летие города) и Томского государственного архитектурно-строительного университета (ТГАСУ). В 2004 г. я снова выиграла грант РААСН, благодаря которому у меня появилась возможность исследовать творчество Лыгина и в других городах…

— Где он еще работал?

— В Томск Лыгин приехал в 40 лет, уже зрелым человеком, опытным архитектором. До этого у него были постройки в Грузии, Латвии, Москве, Казани, Сызрани, Самаре, Нижнем Новгороде и других городах. Благодаря гранту, я смогла побывать в некоторых из них. Результатом моих поездок стал утверждённый отчёт, хранящийся в Научно-исследовательском институте теории архитектуры и градостроительства (НИИТАГ).

В книгу, посвящённую творчеству Лыгина в Томске, вошли далеко не все спроектированные им здания и чертежи, так как многие из них выполнены на больших листах ватмана (более метра) акварелью и карандашом, на почти рассыпающейся кальке. Чертежи из архива сканировали бережным бесконтактным способом в Новосибирске. Для того, чтобы проиллюстрировать способность Лыгина максимально (почти на 100%) воплощать свой замысел в реальность, я использовала снимки из фотофонда краеведческого музея (в нашем материале Дом офицеров из фотофонда музея — прим. ред.). Размещала в книге чертеж и фотографию построенного здания для сравнения. Многие снимки 1970-х годов выполнены Виктором Алексеевичем Кондратьевым, мы с ним вместе работали в Сибирском филиале института «Спецпроектреставрация». Например, если рассмотреть чертежи моста через реку Ушайку с прекрасно прорисованными деталями и сравнить их с фотографиями построенного моста, любому станет понятно — все они воплощены в жизнь.

— Так бывает не всегда?

— Очень редко архитектор действительно реализует в такой большой степени свой замысел, воплощённый в проекте. Из этого можно сделать вывод о высоком профессионализме Константина Лыгина. Конечно, на окончательный результат влияют пожелания заказчика, финансовые возможности и другие обстоятельства. Но очень важна личность архитектора, его умение отстоять свой замысел и воплотить его в жизнь.

— Удалось ли найти что-то интересное в других городах?

— Да, удивительная история произошла в Казани. Лыгин в 26 лет, сразу после окончания академии, участвовал в конкурсе проектов на строительство пассажа купца Александрова в Казани, его работа заняла 2 место. Обычно строили по проектам, победившим в конкурсе.

О пассаже Александрова я впервые услышала от Александра Петровича Долнакова — архитектора из Новосибирска, родившегося в Казани. Много лет он был председателем государственной аттестационной комиссии на нашей кафедре. Еще до начала работы над книгой, он мне рассказывал об этой постройке. Затем в одной из папок я нашла чертежи пассажа. Когда в 2004 году на средства выигранного гранта я приехала в Казань и искала пассаж Александрова, построенный по проекту Лыгина, мне ответили, что у него другой автор. Я была очень удивлена и поделилась этим с казанскими коллегами-реставраторами.

Я ходила по этому пассажу, вокруг него, продолжая удивляться. Хорошо зная архитектурный «почерк» Лыгина, я видела на фасаде элементы, явно принадлежавшие его «перу». Но некоторые детали и фрагменты никак не сочетались со свойственными ему приёмами. Оказалось, что надзор за строительством какой-то период времени осуществлял другой архитектор, проявляя свой творческий почерк. Когда мне показали постройки этого архитектора, всё стало понятно.

Но на этом история не закончилась. В Казани я была несколько дней. Перед отъездом зашла к гостеприимным реставраторам и услышала: «Лариса Степановна, представляете, наш искусствовед сегодня нашла в архиве документ, в котором подтверждается, что пассаж Александрова действительно строился по проекту Лыгина! Ему поручили переработать проекты — одержавшие в конкурсе победу и его собственный — и воплотить откорректированный проект в жизнь». Таким образом, авторство Константина Лыгина было установлено и справедливость восторжествовала.

— Пассаж купца Александрова был известен своими современными технологиями?

— Купец много путешествовал и хотел использовать все инженерные новинки. В его пассаже был устроен тёплый пол. Даже в Петербургском пассаже не было такого. Купцу было интересно делать передовые вещи, которые тогда считались диковинкой. И молодой Лыгин применил эти инновации.

— Он и в других зданиях их использовал?

— Да, интерес к инженерным новшествам прослеживается и в других его постройках. Например, в Бийске в доме купца Асанова — прекрасной постройке в стиле модерн. Студенты под моим руководством выполняли дипломный проект реставрации и приспособления этого памятника архитектуры под краеведческий музей. В 2005 году мы ездили на преддипломную практику в Бийск, чтобы его обследовать и выполнить обмеры. И там узнали, что в доме купца отопление осуществлялось теплым воздухом по специальным каналам. Иногда воздух ароматизировался.

В здании Общественного собрания в Томске отопление осуществляется с помощью конвекторов, об этом свидетельствуют чертежи из фонда архитектора. На этом объекте мы также убеждаемся в его прекрасном знании конструкций. Чертёж стропильной фермы убедительно это демонстрирует.

— Узоры решеток он тоже разрабатывал сам?

— Конечно, Лыгин был прекрасным рисовальщиком. Он окончил архитектурное отделение Императорской Академии Художеств, получив высшую квалификацию — звание классного художника I степени. Сохранились его чертежи лепной женской головы, которая украшала когда-то Дом Флеера (ныне — Дворец бракосочетаний — прим. ред.). Это рисунки на листе ватмана более 1 метра. К сожалению, сам декоративный элемент утрачен. Кованые решётки для балконов и парапетов отличаются красотой, изяществом и 100% воплощением. Их можно увидеть и сегодня как на Доме Флеера, так и на других постройках Лыгина. Образно выражаясь, Константин Лыгин — это человек-оркестр! Проектируя объекты, он решал весь комплекс задач: градостроительные, архитектурные, инженерные, конструктивные, художественные и другие. Ещё отмечу, что проектировал он разные по функции здания — культовые, жилые, административные, зрелищные, торговые и даже мосты. Все его чертежи — просто великолепные, настоящее графическое искусство.

Рассказываем о 14 томских зданиях Константина Лыгина в нашем гиде по городу.

— В те годы это было обычным делом?

— Творчество других архитекторов времен Лыгина я не изучала. В то время архитектор должен был решать комплекс задач, об этом я говорила, касаясь ответственности архитектора. Впрочем, в институте им. И.Е. Репина во время моей учёбы сохранялась старая система без разделения на объёмщиков, градостроителей, дизайнеров. Мы тоже делали в проекте всё, включая интерьеры, и получали квалификацию «архитектор».

— Вы изучили столько чертежей Лыгина. А есть ли здания, которые должны были выглядеть иначе, чем их в итоге построили?

— Да. Наш главный корпус ТГАСУ — здание бывшего Коммерческого училища — должен был быть оштукатурен, кровля в проекте — серая. У этого здания вообще есть проблемы, качество постройки не очень хорошее, возможно, потому, что надзор вел не сам Лыгин. Параллельно шло строительство здания окружного суда.

Благодаря сохранившимся чертежам архитектора, была восстановлена башня над главным входом. Окружной суд (современный областной суд) тоже должен был выглядеть иначе — оштукатуренным и окрашенным в зелёный цвет, с фрагментами кирпичной кладки и с серой кровлей. В результате, по неизвестным причинам, оба здания получились краснокирпичными с элементами песчаника.

— А расположение домов — к этому архитектор тоже имел отношение?

— Константина Лыгина отличало грамотное решение градостроительных задач. Неслучайно нынешняя мэрия (бывший торговый дом Кухтериных) видна издалека, от современной площади Ленина. Все здания очень грамотно встроены в структуру города. Его постройки, в зависимости от градостроительной ситуации, были доминантами, акцентами, привлекающими внимание, или рядовыми зданиями. Лыгина также отличает грамотное функциональное решение объектов, очень удобная, продуманная планировка. Мы уже говорили о его умении проектировать различные по функционалу здания, в которых было очень комфортно во всех смыслах. Там, где сохранилась система вентиляции, и сегодня хорошо находиться.

— В каких стилях работал Лыгин?

— В разных — эклектика (большинство построек), модерн и неоклассицизм, который тогда только-только появился в России. Правда, здания в стиле неоклассицизм не реализованы, сохранились только проекты. Даже в солидном возрасте, в 60 лет, архитектор осваивал новые стили. Он был очень продвинутым человеком, следил за новыми веяниями, чувствовал время. Постройки Лыгина в стиле модерн узнаваемы благодаря обилию пластичных лепных декоративных элементов, скульптурам, металлическим ограждениям балконов и парапетов, изяществу пропорций, детальной проработке интерьеров.

— Как он использовал материалы, были ли необычные сочетания?

— Да, именно Лыгин первым в Томске начал сочетать в строительстве местный песчаник и красный кирпич. Причем песчаник использовал одновременно как декоративный и конструктивный элемент. Благодаря этому здания выглядели нарядными и представительными. Эти постройки в стиле «эклектика» всем известны — торговый дом Кухтериных (нынешняя мэрия), здание Общественного собрания (сейчас в нём расположен Комитет по охране культурного наследия), окружного суда (современный областной суд), коммерческого училища (ТГАСУ). Затем такое же сочетание материалов стали применять и другие томские архитекторы.

… Все, что мы знаем о Лыгине и его работах, позволяет сказать — в Томске жил и творил талантливый зодчий, чьи здания украсили наш и другие города и продолжают служить людям.

— Каким для вас был процесс изучения творчества Лыгина?

— Сегодня сложно представить, но до того, как я в конце 90-х стала заниматься творчеством Константина Константиновича, о нем мало кто знал. Например, оказалось, что в Сызрани он проектировал здание казарм — современное военное училище. Несправедливо — здания живут, а их автор забыт.

По результатам описания фонда архитектора я выступала на научных конференциях, выигрывала гранты, писала статьи, монографию, которая была издана к 150-летию Лыгина. Её макет придумала я, и вместе с Татьяной Ивановой Черновой, выполнявшей компьютерную вёрстку, мы превращали его в реальность. Это были прекрасные и плодотворные часы нашей работы. Всё происходило быстро и легко, на одном дыхании, казалось, что сам Константин Константинович нам в этом помогает. Вместе с сотрудниками музея к юбилею мы подготовили замечательную выставку, посвященную архитектору, еще две были открыты позже. Всего этого не было бы, если бы Любовь Валентиновна Киселёва не пригласила меня описывать фонд Лыгина.

Я очень рада, что благодаря нашим общим усилиям к своему 150-летнему юбилею талантливый архитектор Константин Константинович Лыгин обрел известность, ему отдали дань памяти и вернули заслуженную славу.

В моём соприкосновении с творчеством Лыгина есть и что-то мистическое. Ровно через 100 лет я поступила в древнюю архитектурную школу России, в которой учился Константин Константинович. Моим первым объектом реставрации после приезда в Томск был Дом с драконами, который, по моему мнению, построен по его проекту (о кальке с изображением дома уже было сказано, к тому же, подобные элементы наличников я потом нашла в чертеже дома для купчихи Асановой). А через 20 лет мне предложили заняться описанием фонда архитектора. Вполне вероятно, что вдохновенной, очень быстрой и плодотворной работе над оригинал-макетом книги помогала благодарная душа Константина Константиновича Лыгина. Ведь мы возвращали его творчество из забвения.

Текст: Мария Симонова

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».