Томский Царь-колокол. Как у Воскресенской церкви появилась звонница

В Томске есть свой царь-колокол с отдельно стоящей звонницей. Расположен он на территории Воскресенской церкви.

О том, когда он появился и кто причастен к созданию еще одного томского памятника истории, рассказываем в нашем материале.

Во дворе Воскресенской церкви есть отдельно стоящее сооружение. Это звонница, которая держит один большой колокол весом более 16 тонн. Такие колокола из-за их размера называют царь-колоколами.

Звонница не заменяет колокольню, о которой мы уже писали, — у каждого из этих строений своя функция:

— Обычно колокола у нас звонят на колокольне. Но в какой-то большой праздник — их в году 12 — или важное событие, например, День крещения Руси, сначала 15 минут звонит царь-колокол, или как его еще называют, благовест, а потом подхватывают колокола на колокольне, — рассказывает настоятель Воскресенской церкви, иерей Дионисий Мелентьев.

Звонница восстановлена на старом фундаменте своей предшественницы, снесенной в годы советской власти. Ее постройка в 1897 году связана с именем томского купца, владельца похоронного бюро Андрея Афанасьевича Васильева. В 1896 году Васильев побывал на коронации императора Николая II, и это событие оказало на него столь сильное впечатление, что по возвращению в Томск, Андрей Афанасьевич пожертвовал средства на колокол для Воскресенской церкви.

Отлит был царь-колокол в Ярославле на заводе Оловянишникова и стоил по тем деньгам 18 тысяч рублей. Диаметр его был более 4-х метров, вес — 1005 пудов 35 фунтов. Украшали колокол горельефы евангелистов. Вот что писала газета «Сибирская жизнь» о его перевозке:

«Из Ярославля доставлен в Томск по железной дороге… Для доставки этого колокола со станции два дня тому назад было употреблено 45 лошадей и, несмотря на это, колокол удалось увезти со станции только на 30 сажень. Вчера помимо лошадей в передвижении колокола принимала участие громадная толпа народа».

Также, как сообщала газета, доставка из Ярославля в Томск обошлась Васильеву в две тысячи рублей, а его подъем на звонницу, осуществляющийся Томским техническим бюро при заранее заготовленном лесном материала, еще в 300. Отмечалось, что в подготовительных работах по установке и монтажу лесов принимало участие «75 рабочих поденщин».

— Об этом мало, где написано, но Андрей Афанасьевич был одиноким человеком. — рассказывает настоятель церкви Дионисий Мелентьев. — У него не было семьи и детей. Очень церковный, набожный, часто приходил в храм. Редкий человек после коронации поехал бы в свой родной город и стал там что-то творить, нужно особое устройство. А Андрей Афанасьевич, вдохновившись этим событием, приехал сюда и дал обет. Может быть, предчувствуя свою близкую кончину, он хотел оставить что-то после себя.

И действительно, Васильев скончался менее, чем через год после установки в Томске царь-колокола. По завещанию, Воскресенской церкви он пожертвовал еще 15 тысяч рублей на расширение храма. В благодарность за эту помощь, Андрей Афанасьевич был погребен в ограде Воскресенской церкви и стал до революции единственным человеком, кто был похоронен в ограде церкви.

— Если мы возьмем, например, Богородско-Алексеевский монастырь и посмотрим дореволюционные фотографии, там все вокруг усыпано крестами, кладбище было прямо вокруг вокруг храма. Федор Томский там похоронен. А возле Воскресенской церкви кладбища не было, эта честь была оказана до революции только Васильеву. В 90-е годы, когда производился ремонт фундамента нашей церкви, рабочими случайно был найден гроб с останками, вероятно, священнослужителя. Но кем он был, мы не знаем — архивы не сохранились, — поясняет настоятель. — Расширение, упомянутое в завещании Васильева, это угловая пристройка, раньше ее не было, вход на второй этаж осуществлялся по приставной лестнице.

Царь-колокол Васильева пробыл на звоннице до 1930-х годов. Сняли его в рамках «культурной борьбы с религией», начавшейся еще в 1920-х годах, разбили на куски и сдали в переплавку на металлолом, на нужды индустриализации.

Колокольный звон в 1930-х повсеместно оказался под запретом. Так, например, в постановлении №944 «О воспрещении колокольного звона в населенных пунктах Томского района» от 2 ноября 1934 года говорилось, что он мешает «правильному течению занятий в школах, воспитательных и других государственных и общественных учреждениях». По данным сборника «Нарымская Голгофа», в том же 34-м в Томске насчитали 47 колоколов общим весом 12 493 кг, в Томском районе зарегистрировали еще 191 колокол. Все они также отправились в металлолом.

— Трагично то, что человек вложил душу, сердце и огромные деньги — все, что он скопил за свою жизнь — а потом это буквально отправилось на свалку, — говорит иерей Дионисий.

Надпись на могильной плите Васильева в советское время была сильно затерта, но сохранилась. Сама плита оказалась на парковке у здания. Раньше рядом с ней стоял киоск, где продавалось, в том числе, и пиво. Местные мужики приходили за ним и сидели на старой плите.

Можно сказать, надгробию повезло — параллельно с ликвидацией колоколов, появилось и распоряжение горсовета № 760 «Об использовании каменных и мраморных плит и памятников, не зарегистрированных на кладбищах». В соответствии с ним, разрешалось использовать каменные надгробия «под сырье для местной промышленности», вырабатывающей «предметы широкого потребления: точильные бруски, точила, оселки». Сейчас плиту привели в порядок. Восстановили и царь-колокол:

— В 2004 году его подняли на заново отстроенную звонницу. Оставили старое проектное решение с перекладиной, на которой висит колокол — чтобы звон был хорошо слышен в обе стороны, — поясняет настоятель храма. — Но, конечно, сейчас секреты колоколитейного дела, которые были тогда, во многом уже утрачены. Звон нашего нового колокола доносится максимум до пл. Ленина. Тут, конечно, важным фактором является и современная застройка — тогда же все дома низкие были, звон, как говорили, мог раздаваться чуть ли не на 50 километров.

В начале нулевых воссозданный томский колокол снова оказался самым большим в Сибири.

— В Тобольске колокол в полторы тысячи пудов, больше нашего в полтора раза, появился уже после 2004 г. В Иркутске сейчас, по-моему, тоже тысячепудовый. Наш был отлит в Воронеже, на нем есть надписи с именами жертвователей и тех, кто помогал в деле восстановления. Например, Бориса Алексеевича Мальцева, который поспособствовал созданию фонда, который собирал средства на колокол, — рассказывает отец Дионисий.

Больше интересных деталей — в спецпроекте об истории Воскресенской церкви.

Текст: Алёна Попова

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».