150 лет со дня рождения Вячеслава Шишкова: что мы знаем об авторе одного из самых главных романов о Сибири
В этом году исполняется 150 лет со дня рождения Вячеслава Шишкова, писателя и исследователя Сибири, важной фигуры для истории Томска.
В чем своеобразие этого автора, с какого текста лучше начинать погружаться в его творчество, все-таки где именно в нашем городе жил Вячеслав Яковлевич? Узнали у исследователя литературы, доктора филологических наук Николая Серебренникова.
— Николай Валентинович, Вы приложили руку к книгам Шишкова и о Шишкове. Чем Вам лично как исследователю, как писателю интересен этот автор? О каких приемах, особенностях языка, работы с материалом можно говорить?
— Когда к 90-летию Шишкова в двух издательствах вышел роман «Угрюм-река», я его прочел. Когда в 1969 году появился фильм, я его посмотрел. Всё вместе с народом, в шуме суждений о Шишкове. Писатель становился интересен как человек, как знаток жизни и мастер слова. Он из тех редких авторов, у кого очерковость ничуть не вредит художественности, они сочетаются органично. Он умел обрисовать характер в двух-трех штрихах. Живая речь русских старожилов или тунгусов звучит, будто вами услышанная. Откройте «На Лене (Из записной книжки)» или «Холодный край (Из дневника)», или еще что, и убедитесь, что я не голословен.
— В чем сегодня ценность его текстов, ради чего их стоит читать? Что важного, неожиданного для нас, сегодняшних, мы можем узнать из книг Шишкова о Сибири? И с какого текста лучше начать тем, кто в его творчество еще не погружен?
— С любого. Он увлечет дальше, он умеет. Вспомните, как броско, с вывески цирюльни, начинается «Угрюм-река». Читая, узнаете правду о своей родине, о прежней жизни, — это и будет неожиданно и важно.
— Насколько сибирская локация, годы жизни здесь, на Ваш взгляд, оказались важны для Шишкова-писателя? Он начал публиковаться сравнительно поздно. Что повлияло — творческое окружение, сибирские впечатления?
— Тут надо верить самому Шишкову. Он уроженец Тверской губернии, из Бежецка, приехал сюда на практику по окончании училища дорожных техников и остался на 21 год (1894–1915). Шишков отдал Томску лучшее время жизни, называл Сибирь второй родиной. Он исследовал сибирские реки от Иртыша до Лены и Нижней Тунгуски. Плотное знакомство с Сибирью привело к тому, что впечатления вылились на бумагу. Печататься он действительно стал поздно, в 35 лет, вместе с публикациями возникла и творческая поддержка.
В 2005 году бюст пропал. Сначала думали, что его украли, но потом выяснилось, что это работники городского департамента благоустройства демонтировали памятник и отправили на реставрацию. Так или иначе, но на свое место бюст Шишкова не вернулся.
— Известно, что Григорий Николаевич Потанин «благословил» Шишкова писать. Сам Шишков говорил об этом неоднократно. Кто еще из томичей повлиял на его становление как писателя?
— Никто. Если говорить о столичных литераторах, то он ненадолго увлекся прозой Ремизова, однако подражать ему не стал, иначе б со своим стилем распрощался. В томском же окружении, наоборот, под обаяние его слога попали Гребенщиков и Бахметьев, писатели отнюдь не маленькие. Потанин чутко уловил, что «Гребенщиков отдает Шишковым».
— Тут, пожалуй, было и духовное родство: сравните узловые вещи Шишкова и эмигранта Гребенщикова — «Ватагу» и «Былину о Микуле Буяновиче», «Угрюм-реку» и «Чураевых», — социальная проблематика подчас трактуется очень схоже. А Бахметьев, автор двух восторженных рецензий на первую повесть Шишкова «Тайга», бережно отредактировал его незавершенный роман «Емельян Пугачев». Воздействие Шишкова было несомненно высоким.
после вручения орденов, 1943 год
— Из Ваших рассказов помню, что Вячеслав Яковлевич любил приглашать коллег и друзей на пельмени и пироги, а заодно читать свои тексты. В Доме искусств периодически пытаются реконструировать их рецепты. Что известно про эти блюда, сохранилась ли какая-то конкретика?
— Рецептов нет. Лучшей приправой был дух хорошей компании. Пригласите к умному веселому человеку на читку нового рассказа, намекните, что пельмени есть и стаканы есть…
— Где все-таки жил в Томске Шишков? Однажды слышала от Вас, что дом не сохранился, а в том здании, что теперь так называют, он только бывал в гостях. Что это за история с адресами и зданиями?
— Дом, где жил Шишков, стоял в глубине двора перпендикулярно тому, где ныне Дом искусств, на котором мемориальная доска. Он был вполне симпатичный, двухэтажный, но рядом с соседом смотрелся хуже, памятного знака не удостоился и пошел на слом. Теперь № 12-го на ул. Шишкова нет.
В те же 1950-е снесли и дом на пл. Батенькова, где жил декабрист Батеньков, чрезвычайно много сделавший для Сибири. А в 1990-е снесли двухэтажное здание на углу улиц Гоголя и Никитина, где жил и умер лучший сибирский писатель-народник Наумов, тут и мемориальная доска не помогла, и даже могильный крест. Срыли и кладбище при Иоанно-Предтеченском монастыре. Советуют радоваться тому, что есть. Однако, спасибо.
— В одном материале нашла, что 15 лет назад Вы говорили: в биографии Шишкова, несмотря на его известность, много «белых пятен». Удалось ли за эти годы какие-то из них заполнить, узнать о нем больше?
— Нет, никто этим не занимается. Редактор энциклопедии «Русские писатели» сказал мне, что после книги «Вячеслав Шишков и Сибирь» ничего заметного не появилось, а уже прошли эти самые 15 лет. Мы толком не знаем даже относительно известное, например, про дружеские и политические предпочтения Шишкова в сибирский период и во время Гражданской войны, наобум пользуемся мифами. Простой вопрос: «Зачем сибиряки строили каналы между их „неправильными“, текущими на север, реками?», — требует не только обычных комментариев, но и во многом неожиданного социально-исторического полотна. Следующему поколению «белые пятна» и «черные дыры» достанутся в полной сохранности.
Текст: Мария Симонова
Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».