Сентиментальное путешествие из Нарыма в Гданьск. Как сохраняют деревянные дома в Сибири и в Польше

Как сохраняют деревянные дома в Сибири и в Польше, можно ли спасти столетнее здание в глуши и почему художники - это современные монахи?

В своем сентиментальном путешествии из Нарыма в Гданьск журналист и фотограф Мария Аникина ищет ответы на эти вопросы и рассказывает об опыте разных мест по отстаиванию своего исторического наследия.

Чтобы попасть в Нарым, сначала нужно добраться из Томска до Парабели, это пятьсот километров. Оттуда — 30 километров прямиком до села.

Летом — по Оби на «Ракете» за 300 рублей, место нужно бронировать за месяц. Зимой, когда река замерзает — по зимнику. Весной и осенью водное сообщение закрывают, и остаётся только вертолёт раз в неделю.

Раньше из Нарыма можно было доехать до Томска на теплоходе «Заря», но сейчас он уже не ходит. Правда, летом запустили туристический теплоход: сюда приезжают посмотреть на место ссылки Сталина.

Сегодня Нарымское поселение — это посёлок Шпалозавод, деревни Талиновка и Луговское и два села, Алатаево и Нарым. В общей сложности, здесь живут около двух тысяч человек. Половина приходится на Нарым — примерно 980 человек. Большинство из них работает в бюджетной сфере — школы, больница, музей, клубы, Нарымское ЖКХ.

Из предприятий — МУП Талиновский лесозавод, есть в округе и индивидуальные предприниматели, которые занимаются заготовкой леса. Бревна, доски и другой пиломатериал забирают идущие по реке баржи. И зимой, и летом идет заготовка рыбы. Осенью — дикоросы: кедровые шишки, ягоды, грибы.

Гостиницы в Нарыме нет, поэтому глава местной администрации договаривается с больницей, чтобы гостей пустили переночевать. Осенью в больнице никто не лежит, все палаты пустые, а значит можно выбрать себе «номер».

Главная туристическая достопримечательность — Нарымский музей политической ссылки.

За год через Нарым проходит больше 10 000 туристов. Приезжают отовсюду, говорят в музее — Новосибирск, Сургут, Нижневартовск, Колпашево, Москва, Петербург. На туристических теплоходах с подачи РГО в прошлом году добрались несколько швейцарцев и шесть американцев.

— У нас в России не так много подобных музеев, — уточняет заведующая. — Есть в Томске музей НКВД, там тоже, в принципе, про ссылку, но она не такая, как у нас, потому что у нас она начинается буквально с 17-го века, с основания острога — с 1596 года, там сразу числятся первые ссыльные.

Сколько же ссыльных прошло через Нарым? Нонна Венеровна прикидывает:

— Если брать ссылку в царский период, то после 1905 года было 328 водворенных. Затем советский период, это спецпереселенцы — первая волна была 200 тысяч, вторая 300 тысяч, но это в Нарымский край в целом. Политическая ссылка у нас заканчивается после 1956 года, сюда потом уголовный элемент ссылали на поселение. В свое время вся политическая Россия в миниатюре побывала в Нарыме.

Ссылали в село, в основном, интеллигенцию — своими сильными предками сегодняшние нарымчане очень гордятся. Говорят, что равнодушными от них ещё никто не уезжал, всем это край нравился: суровый, но искренний.

В небольших залах — любопытные артефакты, у каждого — своя история.

Самый заметный экспонат — бюст Сталина, фрагмент памятника по эскизу скульптора Меркурова, который в советское время стоял на территории села.

После смерти вождя памятник искрошили, но верхний блок сохранился:

— Сначала места ему нигде не нашлось, прятали в доме культуры, потом перенесли в музей, зашили в уголочек. При очередной реэкспозиции обнаружили и пришли к решению поставить бюст в залах. Единственно, его поставили лицом к стене — тогда все еще шло разоблачение культа личности. Но многие посетители и местные жители возмутились, почему лицом к стене. Тогда его развернули, — рассказывает завмузеем.

Другой экспонат — копия деревянной старинной шкатулки, оригинал которой забрали в Москву, в Государственный Исторический музей. Резные надписи и сцены на боках рассказывают удивительную историю:

— Инициалы «МДС» на шкатулке — это Мария Дмитриевна Сошальская, интересная была дама. В Нарым приехала по собственному желанию, за гражданским мужем, народовольцем Яковом Сулиным, который был сослан сюда. Причем до этого она была выдана замуж за поручика Сошальского, откупилась от него тысячью серебряных монет, уехала в Петербург, где устроилась работать в книжный магазин-библиотеку. Там она и познакомилась со своим будущим гражданским мужем, — говорит Нонна Венеровна.

На крышке шкатулки — момент прибытия Сошальской и Сулина в сибирский городок, на сторонах — рассказ о жизни в Нарыме, а на углах — инициалы ссыльных поляков, живших здесь в это же время, в 1860-х годах и друживших с четой народовольцев. Один из них, вероятнее всего, и вырезал ее.

Но культурное наследие в Нарыме хранят не только в музее. С историями защиты архитектурных памятников хорошо знакомы в крупных городах, постоянно на слуху эта тема и в Томске, где активны защитники деревянного зодчества. У нарымчан — своя битва.

Глава местной администрации вернулась в село — после училища, института и долгой работы культработником в областном центре — лишь несколько лет назад.

В последнее время администрация располагается в самом красивом доме Нарыма, между собой в селе его называют «Польский дом».

— Я работаю главой всего пятый год, — рассказывает Светлана Абдрашитова. — К тому моменту, как я вернулась, администрация уже переехала в «Польский дом». Были мысли переселиться в более подходящее здание, но испугались — если дом станет пустовать, превратится в заброшенный, в центре села будет некрасиво. Решили остаться.

Нарым, основанный в 1536-м, застраивали хаотично. Первый генплан появился только в 1836 году, его разработал архитектор Соломатов, а в 1858 году землемер Мальков разработал еще один. Оба плана предусматривали постепенное приведение улиц в порядок, и в 1864 году город Нарым приобрел новый вид.

Нарымчане строили для себя избы в зависимости от достатка — это мог быть деревянный дом с одним жилым помещением или пятистенок, то есть дом с двумя жилыми помещениями, или дома с тремя или даже четырьмя жилыми помещениями, сгруппированными различным образом. Наиболее самостоятельные или мастеровитые люди возводили дома в два этажа. Первый постоянно использовали сами, на втором жили летом или сдавали его внаём ссыльным.

Сейчас на главной улице Куйбышева, бывшей Крестовоздвиженской, все дома — культурного значения. Сами постройки выглядят скромно, нет изысканных наличников, которыми можно любоваться в Томске.

Здание, которое отличается от основной массы купеческих домов Нарыма — это дом купца третьей гильдии Ивана Родюкова. Именно его жители и называют «Польский дом».

Будущий хозяин дома, купец 3-й гильдии Иван Семёнович Родюков, обратился к Государю Императору Николаю Павловичу с просьбой об утверждении фасада на постройку в Нарыме деревянного двухэтажного на каменном фундаменте с мезонином дома еще в 1839 году. Проект был утвержден.

Во второй половине ХХ века бытовала версия про стилизацию дома под польский архитектурный стиль «Закопане». Из Польши в Нарым ссылали два раза: в 1830–1831 годах и в 1863–1864 годах. Первые четверо сынов земли польской прожили в Нарыме четыре месяца. Жили в полной бедности и нищете, после Нарыма были переведены в Енисейскую губернию.

А вот следующие ссыльные поляки жили в Нарыме чуть дольше. И в Нарыме были уверены, что дом Родюкова построили как раз те самые ссыльные поляки, друзья «нигилистки» Марии Сошальской.

Сейчас, после уточнения возраста здания, уточнили и архитектурные подробности - образцами для "Польского дома" стали все-таки популярные в те времена в Томске каменные дома — отсюда и имитация каменной кладки. Подтверждают это и польские архитекторы, с которыми удалось поговорить - "закопане" в нарымском здании они не признали.

Неизвестно, помогали ли на стройке дома Родюкова ссыльные из Польши или нет — эту часть истории местным краеведам доподлинно узнать пока не удалось.

Но даже несмотря на развенчание легенды, «Польский дом» привычно остается «польским» и не дает угаснуть в Нарыме надежде на лучшее туристическое будущее. Пока дому, определенно, везет: не так давно его отреставрировал, местные власти содержат здание в порядке, и жизни его ничего не угрожает.

В отличии, например, от других домов-памятников села, в которых живут нарымчане. Их в старом Нарыме хватает — на улице Куйбышева, например, таких домов 13. Но большую часть из них местные власти просто не могут отремонтировать:

— Пишем в область — они говорят, что делать ремонт может только лицензированная организация, которая имеет разрешение реставрировать памятники. И вот у нас вся улица Куйбышева стоит, никак не сдвигается. Ремонт не начинается. Там у нас старая полицейская управа — мы боимся, что она у нас скоро упадет и кого-нибудь придавит. Мы по ней пишем где только можно, но сдвигов никаких. Все памятники вот в таком состоянии, — сокрушается Светлана Абдрашитова.

В качестве решения проблемы, самые ветхие памятники признают непригодными для жилья, людей расселяют. Дома остаются одни и неизбежно продолжают разрушаться. Но глава администрации поселения не падает духом и мечтает о ремонте зданий во вполне практичном ключе:

— В бывшей библиотеке-столовой политссыльных хорошо бы организовать аутентичную столовую для туристов, а в летний период в каком-нибудь из зданий — гостиницу, — делится Светлана.

Уезжать она, как и многие другие местные жители, отсюда не хочет. Тем не менее, ручеек миграции из Нарыма не пересыхает. Ну, а пока глава администрации планирует менять забор и высаживать цветы в центре:

— Летом у нас здесь хорошо — везде клумбы. Музей у нас всегда красивый, школа тоже. Три года назад она даже занимала первое место в области, как самая красивая. У них очень много цветов, дети все лето ухаживают сами, там такой огромадный цветник! Кнорр (заместитель губернатора — прим. ред.) когда к нам прилетал, пришел и очень удивился, что все это дети выращивают — и картошку, и моркошку, и цветы. Он тогда им подарил большую теплицу.

Мировые тенденции практически не соотносятся с тем, что происходит с деревянными домами в России. Во всём мире сегодня растёт интерес к жилью в деревянных домах, с помощью современных технологий дома удаётся довести до современного стандарта качества жизни. При этом получается сохранить самое ценное что в них есть: ауру, настроение, натуральные материалы.

Покинув Нарым, я отправляюсь в Польшу. Здесь деревянных домов не так много, как в Сибири, тем не менее, встретить их можно. Рута, которая всю жизнь живёт в польском Гданьске, специально переехала в деревянный дом:

— Я жила с двумя кошками, однажды одна из них поцарапала мне нос — так я поняла, что мне нужна квартира побольше. Это была третья квартира, которую я посмотрела. В старых домах я лучше себя ощущаю, по сравнению с новыми. В них есть душа и таинственность.

Для многих городов именно исторические кварталы стали центром притяжения и дали толчок в развитии. Почему именно за исторические районы борются активисты и почему в деревянный дом стоит переехать? В Польше, стране, которая вместо того, чтобы выстраивать после войны новые города, вернула городам исторический облик. Поверив что историческая среда, это единственное что может помочь городам конкурировать.

Во время войны все дома на левом берегу Вислы в Варшаве были полностью уничтожены. Правая сторона сохранилась — это старое предместье польской столицы, район «Прага». Вплоть до 1790-х годов Прага была самостоятельным городком, а после, в 1791-м, была присоединена к Варшаве. Сегодня есть две дзельницы (района города) — Прага Северная и Прага Южная.

Бум на покупку жилья в этом районе начался несколько лет назад, когда до окончания строительства станции метро в Праге оставался год. Появились девелоперы с новыми проектами, такими, как «Port Praski». В середине ХХ века здесь, в Пражском порту был грузовой перевалочный пункт и зимний причал для кораблей. Потом старый порт перестал функционировать, пока в 2012 году в доках не стартовал модернизационный девелоперский проект. Кроме современных апартаментов, здесь строится современная марина с причалом для яхт.

Ещё один строительный проект здесь длится уже лет пять — реставрация бывшего завода водки Koneser. Площади завода перестраивают в жилые и офисные комплексы, здесь же заработал Музей польской водки, бары, рестораны и площадки для городских событий.

Варшавская Прага сегодня — это микс коренных жителей из низов общества и тех, кто в 1950–1960-е годы были переселены сюда из-за того, что им негде было жить после войны. Но местные активисты уверены:

— Варшава должна быть городом, в котором нет разделения на классы. Часто можно слышать, что люди, которые живут в центре, говорят: «Ой, Прага — это не очень, не поеду туда». Но нас интересует Варшава, которая развивается по европейским примерам, как открытый и приятный для жителей город, в котором сохраняется национальное достояние и архитектура. Мы бы хотели, чтобы идеальная Варшава была открытым городом для всех жителей, не только для молодёжи, но и для ребёнка, и для пожилого человека, чтобы там можно было чувствовать себя комфортно и безопасно.

Ещё один польский город, который был полностью уничтожен в конце Второй Мировой войны, это Гданьск. Нетронутыми остались лишь несколько районов вокруг исторического центра. Восстанавливают его вплоть до сегодняшнего дня: программы европейских фондов работают на восстановление облика города.

Городские власти отдали в Гданьске в аренду художникам разрушенное здание. Через несколько месяцев работы над помещением, власти, оценив работу, подписали соглашение, благодаря которому бывшая баня стала городской галереей.

Сегодня это центр современного искусства, который стал стартовой точкой для изменения всего района. Раньше это было место, по которому могли позволить себе ходить только сильные и смелые люди. С появлением галереи, у района началась новая жизнь: жители перестали считать его «концом света». Городские власти тоже не отставали — восстановили тротуары и благоустроили новые общественные пространства.

В Польше существует тенденция: маленькие города становятся меньше с каждым годом, в то время как большие растут. В местных газетах публикуются рейтинги населенных пунктов, в которых в ближайшие несколько лет количество жителей уменьшится в половину. У маленьких городов есть много проблем, но самая главная — это то, что новое поколение не видит в них своего будущего.

Если кто-то считает себя художником, он сразу хочет в Варшаву, тот, кто в Варшаве, хочет в Берлин, а когда и Берлин становится слишком маленьким, переезжают в Нью-Йорк.

Но у маленьких городов остаётся главный шанс для конкуренции — это культурная среда и исторический облик, повторить который невозможно.

Редакция благодарит за содействие в подготовке материала Томский областной краеведческий музей им. М. Б. Шатилина и Нарымский музей политической ссылки.

Текст, фото: Мария Аникина