Легасов. От девяти дней одного года до Чернобыля
Человек, руководивший ликвидацией аварии на Чернобыльской АЭС, известный советский ученый Валерий Легасов начал свою карьеру в Томске-7.
На Сибирский химический комбинат он отправился сразу после окончания в 1950-х химико-технологического университета им. Д.И. Менделеева, главного поставщика «атомных» кадров в стране. Как подающий большие надежды выпускник столичного вуза попал в «почтовый ящик» и что помогло ему стать одним из ведущих ученых своего времени? Разбираемся в нашем материале.
Герой сериалов
В 1980-е имя Валерия Легасова внезапно стало известно не только ученым и партийным функционерам. Именно он, первый заместитель директора института атомной энергии им. И.В. Курчатова, отправился в апреле 1986-го на место только что произошедшей в Чернобыле аварии. В результате, пробыл там дольше многих, получив дозу облучения, вчетверо превышающую предельную норму.
Через несколько месяцев именно Легасов докладывал об аварии на специальном совещании МАГАТЭ в Вене. Экспертов из разных стран его выступление поразило своей подробностью, наглядностью материалов и откровенностью изложения. Газета «Известия» писала: Валерий Алексеевич вошел в десятку самых популярных ученых мира 1986 года.
Следующие два года прошли для ученого в борьбе с последствиями облучения и тяжелой депрессией, попытках реализовать идею по созданию Научно-исследовательского центра по проблемам промышленной и ядерной безопасности и принять тот факт, что в собственном институте можно стать жертвой интриг и зависти. В 1988 году Легасова не стало — он ушел из жизни сам, поразив и недоброжелателей, и друзей.
При жизни его вычеркнули из списков награждаемых за ликвидацию аварии. Официальное признание пришло много позже. А несколько лет назад Легасов снова оказался на слуху: теперь как герой сериала HBO и художественного фильма о Чернобыльской аварии. Но как выглядела жизнь Легасова до этих событий и что сформировало неординарного человека?
Новый устав
Валера Легасов родился в 1936 году в Туле. Его отец был партработником, организатором партизанских отрядов. Мать работала в «Курской правде». В 1946-м Легасова-старшего ждал карьерный рывок: его направили в аппарат ЦК КПСС в Москве. Там Алексей Михайлович и работал до 1985 года. Поэтому Валера заканчивал столичную мужскую среднюю школу №56 — тогда образование еще было раздельным. Она была известна в городе под названием «первая советская» — ее открыли после 1917 года. Школа была переполнена. По семь классов в параллели, по 40 с лишним учеников в классе.
Приятель Легасова В. Кузнецов вспоминал: «В чем он был подлинным лидером, на голову превосходящим всех, не только сверстников, но и учеников старших классов и учителей, так это в общественной деятельности. Не случайно его избрали секретарем комитета ВЛКСМ школы еще в восьмом классе. Для нашей школы это был беспрецедентный случай. Руководить восьмикласснику ребятами из 9-х и 10-х классов в те времена доставалось очень редко. Его мозг буквально фонтанировал идеями и неожиданными предложениями. Многие интересные и полезные начинания, которыми в те годы прославилась в Москве 56-я школа, были придуманы Легасовым».
Закончил школу парень с золотой медалью и лучшим выпускным сочинением среди однокашников. Правда, мог бы и не закончить. Как секретарь комсомольской организации школы, Легасов-младший написал для нее более демократичный устав и затеял реформы.
Эти его порывы были пресечены на корню. Валерию пришлось объяснять свою позицию и у директора школы, и на комитете комсомола. Это был жестокий урок, который преподала ему жизнь. Хотя Легасов никогда не стремился к публичности, не любил выделяться, но честолюбие его было задето. Мне он рассказал, что понял свою ошибку после ночного разговора с отцом, который сказал ему, что какие бы реформы он не придумал для комсомола, люди-то оставались все те же, и желанного эффекта он бы ни за что не получил.
От неприятностей будущего ученого спасло то, что разбирательство произошло уже после смерти Сталина, поздней весной 1953-го. За «реформатора» вступился директор школы и дело замяли.
Студент с медалью
В «Менделеевку» Легасов попал почти случайно. Маргарита, его жена, вспоминала, что первоначально Валера, писавший стихи, хотел поступать в Литинститут. И даже сходил на консультацию к мэтру советской поэзии Константину Симонову. Тот посоветовал получить «современную мужскую профессию», а со стихами подождать.
«Валерию не нравился его почерк и ему казалось, что он не сможет одолеть большой объем заданий по черчению в техническом институте, поэтому он искал такой вуз, где черчения было бы меньше», — вспоминала жена Легасова Маргарита. Стране нужны были кадры для зарождавшейся атомной промышленности, буквально недавно был создан инженерный физико-химический факультет РХТУ. Черчения на нем, действительно, было меньше. Так что судьба Легасова оказалась решена.
Факультет, на который он попал, готовил специалистов, которые должны были уметь разделять изотопы, работать с радиоактивными веществами, добывать уран из руды, доводить его до нужных кондиций и делать ядерное топливо. После чего перерабатывать ОЯТ, чтобы выделить то, что способно принести пользу (например, в медицине), а опасные компоненты — «компактировать и захоронить». Что двигало тогда им и его однокашниками, кроме желания получить профессию?
Все понимали, что учеба вроде бы должна быть главной заботой… Но почти каждый из нас ощущал некоторую неудовлетворенность и беспокойство. Как же так, без нашего непосредственного участия кругом разворачиваются грандиозные события, страна восстала из послевоенного разора и начала реализовывать программу созидания в невиданных доселе масштабах. В 1954 г. в «Правде» коротенькое, но потрясающее сообщение ТАСС о сооружении в г. Обнинске первой в мире атомной электростанции. Началась мирная ядерная эпоха. В этом же году на Восток двинулись первые эшелоны целинников на освоение необъятных просторов Казахстана, Хакассии, Алтая. Началось строительство Братской ГЭС, знаменитого Запсиба. Казалось, что даже воздух вокруг нас был каким-то упругим и гнал нас куда-то, где что-то задумывают, строят, действуют. Трудно было ограничивать себя учебой, отложив на несколько лет участие в происходящих вокруг событиях. Желание найти форму личного участия в начинаниях страны сейчас, немедленно росло и накапливалось.
Результатом этих поисков стало возникновение движения студенческих стройотрядов. Легасов принял в нем самое непосредственное участие. Целинная эпопея принесла навыки работы с разношерстными командами и первую медаль — «За освоение целинных земель».
Когда дал слово
3. Советский плакат
4. На СХК, 1950-1960-е г.г.
5. ДК им. Островского, г. Северск, фото 1950-х г.г.
Дипломировался Легасов в отделении молекулярной физики ИАЭ им. И.В. Курчатова. После защиты академик Исаак Кикоин предложил завтрашнему выпускнику остаться в институте и готовиться к экзаменам в аспирантуру. Но Легасов уже дал слово друзьям по «Менделеевке» отправиться на СХК.
Мы с товарищами договорились какое-то время поработать на одном из заводов атомной промышленности с тем, чтобы иметь некие практические навыки в той области, которая потом будет предметом наших исследований. Я был как бы агитатором, лидером этой группы людей, и мне было неловко принять предложение об аспирантуре. И я уехал в Томск, где пришлось участвовать в пуске одного из радиохимических заводов. Это был очень живой и интересный период времени, вхождение в практику молодого человека
Его знакомый, доктор физико-математических наук, профессор Николай Бабаев, в то время как раз был сотрудником Кикоина и свидетелем горячих студенческих дискуссий «группы Легасова» по «томской» теме. Вот как Бабаев вспоминал прощальные посиделки у Валерия:
В положенное время я приехал к его дому на Кутузовский проспект, где в холле уже толпились студенты. Я познакомился с отцом Валерия и женой — Маргаритой Михайловной. Проводы продлились до полуночи. Пожав каждому руку, я пожелал им счастливого пути и успехов в работе. Было понятно, что группа выпускников подключена к строительству радиохимического предприятия и позже — к получению плутония.
Группа отправилась в Сибирь — на «A-Томскую базу» — как называли ее тогда атомщики между собой, где как раз запускали объект №15 — радиохимический завод СХК. Николай Троценко, позже ставший ведущим научным сотрудником РНЦ «Курчатовский институт», писал, что эта поездка стала для всей компании ликбезной технологической школой. А для Легасова создала «могутный потенциал его фундаментальных академических знаний».
На склоне прожитых лет я тоскую по тем временам, как по самой счастливой поре своей жизни. Очень ярко вспоминаются домашние посиделки в квартире Валерия на Коммунистическом проспекте г. Северска. Каждый вечер после трудового дня мы собирались для проработок технологических решений пускового объекта №15 (радиохимического завода). Была четкая задача сделать так, чтобы, не дай Бог, в чем-то промахнуться.
И надо было видеть, как же радовался Алексеевич (его уже тогда так называли за кладезь мудрости) по-настоящему успешному открытию нового пути. Его умеренные высочайшего класса остроумия и вкуса шутки всегда были направлены на свершение самых серьезных дел. Это домашнее тепло (иногда с «сугревом») соединяло нас в дружеское согласие.
Мы гуляли среди ночи по городу, пели песни, и когда на нас обращала внимание милиция, то Валера, защищая, забавно представлял нас стражам порядка как ярких звезд атомного Проекта, которые завтра же отправляются в Танжер — мол, пусть отдохнут, они этого заслуживают. В мирном свете улыбок мы гуляли по набережной Томи до восхода солнца.
В ночных бдениях, отмечал Троценко, озвучивалось бесчисленное множество самых интересных фундаментальных и прикладных физико-химических идей, «а главное — надежд на их реализацию, что держало и привязывало к жизни».
Противоречия для Легасова были основой созидания и движения к совершенству, уверен Николай Михайлович: «Четко помнится: в голову уже тогда приходила ясная мысль — передо мною будущий академик! При силе и глубине логики в общении меня пленяло в нем отсутствие какой бы то ни было рисовки. В дискуссиях он умел не только говорить, но и слушать с неподдельным юношеским интересом, но так умеют и другие. Его отличало то, что он живо включался в дело, входя во все детали, нетерпеливо ждал нового результата, не оставляя в покое всех своих друзей».
Легасову хотелось подражать. Неординарная внешность, нестандартный облик: «Не зря иностранные гости, глядя на его фотографии, собранные мною, задавали вопрос: «Кто это с таким одухотворенным лицом?», — рассказывал Троценко.
Весной 1962 г. Легасов приехал из Томска в отпуск, в Москву. Жена вспоминала: «Мы были молоды, ждали второго ребенка, ходили в театры. Однажды в кинотеатре «Россия» смотрели фильм М. Ромма «Девять дней одного года» с участием Алексея Баталова. Мы учились в одном институте, оба хорошо поняли фильм, и по пути домой я спросила: «А у вас на комбинате могут быть аварии, опасности?» С чисто молодой мужской самоуверенностью он ответил: «Нет, вряд ли. Это же просто фильм!»
«Девять дней одного года»
1960-е годы. Герои фильма — молодые физики-ядерщики. Оптимист-экспериментатор Дмитрий Гусев и скептик-теоретик Илья Куликов друзья, влюблённые в девушку-физика Лёлю. Гусев возглавляет научные изыскания, начатые его учителем Синцовым, который в результате эксперимента получил смертельную дозу радиации. Облучён и Гусев. Врачи предупреждают об опасности, но, понимая важность своей работы, учёный продолжает опыты на термоядерной установке. Он обращается за помощью к Куликову, веря, что находится на пути к научному прорыву. При проведении успешного эксперимента, Гусев получает новую дозу облучения. Он скрывает это ото всех, даже от ставшей его женой Лёли. Та неверно истолковывает его замкнутость и отчужденность в семейной жизни. Гусев борется за жизнь и настаивает на проведении ему операции по пересадке костного мозга.
Фильм оказался не просто фильмом. Вскоре Легасов и еще ряд инженеров из группы выпускников получат в Томске достаточно большие дозы радиации при разгрузке облученных блоков. Коллега и друг Валерия по работе в «почтовом ящике», Владимир Климов, с 1962-го по 1992-й, практически, как Гусев, боролся с полученным в результате инцидента миелолейкозом.
В Москву!
Легасов не только работал, но и продолжал учиться: сдал кандидатские экзамены, получив приглашение на работу на кафедру философии Томского политеха. Но конечно, молодого ученого манил другой путь.
Троценко считал: «Уход Валерия Алексеевича с комбината был неизбежен. Жизнь требует непрерывного движения. Надо было учиться дальше, углублять фундаментальные знания. И Валерий принимает приглашение академика И.К. Кикоина поступать к нему в аспирантуру в ОПТК (отдел приборов теплового контроля), где в свое время выполнил блестящую дипломную работу. Я поставлял из Томска в Москву (институт И.В. Курчатова) необходимую документацию, чтобы дать ей организационный ход. В скором времени все свершилось».
После в ОПТК, уже с помощью Легасова, начали поступать и другие участники А-томской компании.
В конце 1962-го Легасов уже был в Москве. Талантливому аспиранту было предложено изучать коррозию металлов в технологических средах фторидного процесса. Осенью 1963 г. стало известно, что за океаном Нилом Бартлеттом в 1962 г. впервые получено первое истинно химическое соединение благородных газов. Легасов чувствовал перспективу в новом направлении.
Он оставил уже утвержденную тему и включился в открывшуюся для уникальных исследований огромную область. Менее чем через год Легасов подготовил уникальную диссертацию. Под его руководством была создана научная школа химии благородных газов. А результаты работ в мировой науке начали называть «эффект Бартлетта — Легасова». Вскоре Легасов защитил кандидатскую, затем докторскую, и в начале 1970-х стал заместителем директора ИАЭ им. И.В. Курчатова.
До Чернобыльской аварии оставалось чуть больше десяти лет.
Вместо эпилога
Лев Феоктистов, академик РАН:
Николай Троценко, друг и коллега В. Легасова:
Использованы материалы и фото из книги М. Легасовой «Академик Валерий Алексеевич Легасов», 2-е изд. 2014 г.