5 мифов о феминитивах. Лингвист Ирина Фуфаева о словах, с которыми все не так, как кажется

До сих пор люди спорят, нужны ли феминитивы сегодня? Как правильно авторша, авторка или женщина-автор? Что делать, если в русском языке нет нужного феминитива? И можно ли его придумать самому?

На эти вопросы нам ответила и помогла развенчать самые распространенные мифы о спорных словоформах Ирина Фуфаева, лингвист, старший научный сотрудник лаборатории социолингвистики Российского государственного гуманитарного университета (РГГУ), автор книги «Как называются женщины. Феминитивы: история, устройство, конкуренция».

Феминитивы — это слова, обозначающие человека женского гендера, образованные путем прибавление суффикса к основе слова мужского рода. Ошибочно считать, что феминитивы стали появляться только в наше время. Примеры таких слов встречались еще в допетровской Руси.

— Можно открыть словарь русского языка XI–XVII веков — там мы увидим, что в летописи XVI века Святую Ольгу упоминают как «начальницу христианства на Руси». Естественно, слово начальница там употребляется не в современном значении, а как зачинательница, в прямом значении слова начало. Если бы я спросила у вас, когда появилось слово начальница, то я думаю, что многие бы назвали XX век, может быть, XIX, те, кто помнит, что были начальницы гимназий, женских институтов Благородных девиц, — объясняет Ирина Фуфаева. — Хотя слово начальница не только в значении зачинательницы в тех же памятниках XVI века встречается, но и совершенно понятном нам: там старица Елена «начальница инокине» (древнерусское название монаха, согласовывалось в предложном падеже, а не в родительном, как сейчас) Получается, слово древнее. В этом случае, современное слово начальник употребляется в устаревшем значении начало, власть. Оно сохранилось у нас, но только мы говорим: «Я работаю под началом». То есть у слова было два значения, а осталось одно, именно в значении начало.

Многие известные нам феминитивы, которые прочно укоренились в современном речи так, что мы не воспринимаем их как феминитивы, появились очень давно благодаря прибавлению суффикса -ниц-. Самое простое и близкое каждому слово — родственница. Также раньше феминитивы образовывались, исходя из занятий женщины. Например, в XVII веке тех женщин, которые изготавливали и продавали кружево, называли кружевницы; которые баяли (в значение колдовать, гадать) — баялиницы (синоним — гадательницы); которые хозяйничали на постоялом дворе — дворницы.

— Итак, мы поняли, что феминитивы были и раньше. Они не спасут нас от патриархата, потому что до сих пор не спасли, и не убьют русский язык, раз раньше этого не сделали, — делает вывод Ирина. — Даже упомянув слово родственница, мы уже развенчали этот стереотип, что таких слов не было. Это то слово, которое употребляет любой человек. Мы произносим его на бессознательном уровне, хотя люди могут утверждать, что никогда не употребляют феминитивы и ненавидят их. Это так же, как, например, с уменьшительно-ласкательными словами. Человек уверен, что их не употребляет, но на самом деле, когда он видит ребёнка, он чаще говорит: трамвайчик, зайчик, пальчик — это такая автоматическая реакция на детей. Люди, по большей части, не слышат, как они говорят. Когда мы, например, ходим, мы тоже ведь не знаем, как именно мы ходим, какие мышцы у нас задействованы. Хотя говорение — это все же сознательный процесс, в нем до сих пор больше бессознательного.

— Есть языки, в которых феминитивы можно убрать, как, например, в английском — читая что-то в оригинале, мы не сразу можем понять, о мужчине или о женщине идет речь. В русском же языке женский гендер принято обозначать не только феминитивами, но и специальными словами женщина, девушка, девочка, именами (фамилиями тоже, но не всегда) и глаголами была, пришла, увидела. Казалось бы, потребности в феминитивах нет, ведь указать на принадлежность к женскому роду мы можем, как минимум, тремя способами? — говорит Ирина Фуфаева.

Но на протяжении веков феминитивы сохранялись в русском языке сами по себе, без идеологических требований. Ирина делает вывод, что в них все же есть необходимость. И очень большую роль в сохранении этих слов сыграли СМИ.

— В русском языке в любой газетной новости мы уже в заголовке должны понимать, о ком идет речь. Была такая история с изобретательницами «генетических ножниц», когда какое-то СМИ, переводя новость с английского, не поняло, что речь идёт о женщинах. Это был скандал. Умные издания, которые проверили перевод, написали: нобелеатки, исследовательницы, изобретательницы. Они использовали феминитивы в заголовке, чтобы читателя сразу ввести в курс дела. Или другой пример, неидеологические СМИ, скорее всего, будут использовать феминитив в заголовке, нарушая название должности, и напишут сотрудница, вместо правильного — научный сотрудник. СМИ идёт на это нарушение, потому что так понятнее читателю, что речь про женщину. Еще один пример: по правилам нужно написать «кто-то берет оружие из рук женщины, которая отвечает за их хранение», но ни одно СМИ так не станет писать. Вместо этого они будут использовать устаревшее слово оружейница.

Иногда в предложении нельзя обойтись без феминитива: он необходим, потому что иначе слова не согласовываются. Например, если мы можем сказать «у меня была врач», то фраза «к нам приходила полицейский» вызовет сомнение. Дело в том, что слово полицейский имеет окончание мужского рода и оно плохо согласуется с окончаниями женского рода. Помогают решить подобные проблемы в согласовании слов как раз феминитивы. Они образуются благодаря словообразовательным моделям, которые мы запоминаем с детства:

— Есть внешний лингвист — специалист, который изучает язык, а есть внутренний — это то, что есть у каждого человека, его языковое чутьё. Оно сформировалось еще на стадии изучение родного языка в утробе матери — это то, что ребенок слышит, а потом активно начинает использовать как словообразовательные модели. Поэтому, когда человек уже переходит возраст креативности (старше 7 лет), он начинает оценивать, правильно или неправильно используются слова. И когда неправильно, ему физически может быть плохо. Вот этот феномен, когда одни люди у нас настолько болезненно относятся к ошибкам в словах, а другие терпимы, объясняется языковой обстановкой вокруг ребенка. С феминитивами также, например, кого-то ужасно коробят такие слова, как стрижка, молочка, кондитерка, потому что, когда человек осваивал речь, у него были такие установки, что это плохо, — объясняет Ирина.

Благодаря тому, что в каждом из нас живет внутренний лингвист, придумывать специальные слова, обозначающие профессии женщин, не имеет смысла. Большинству слов мужского рода (даже незнакомым) мы можем придать женский гендер с помощью суффикса: фальцовщик — фальцовшица, просвирник — просвирница, просвирня (женская профессия, образованная от слова просвира), рапповец — рапповка, аболиционист — аболиционистка, юрист — юристка (слово появилось, когда женщины в конце XIX века начали получать юридическое образование) и многие другие.

Что делает наш внутренний лингвист: берет из запасов словообразовательные модели, которые у него на поверхности где-то в памяти. Он понимает, что, если на -овец- кончается слово, то -овка-, а если это житель, то всегда -ка-: фрязенец — фрязенка, братчанин — братчанка, томич — томичка, помор — поморка. 99% феминитивов с семантикой национальности или места жительства образовано на -ка-. Но есть 1% с суффиксом -янка/анка-. Например не китайка, а китаянка, потому что первое слово появилось раньше и обозначало популярную хлопковую ткань. Она была настолько известна, что был даже сарафан-китаечник, а фабрики, где их шили, стали называть китаечными, — рассказывает Ирина. — Вроде бы прекрасная система, стройная, логичная, ничего не надо придумывать, новые слова-феминитивы, в общем-то, автоматически образуются.

Феминитивы возникают не только по роду занятий женщины, но и по занятию ее мужчины. В таких случаях слова оканчиваются на -ша-, -ниц-, -ка-, так, если мужчина — чиновник, то его жена становится чиновницей, если тайный советник, то это советница, если генерал — генеральша, моряк — морячка, декабрист — декабристка.

У одних и тех же суффиксов в словах-феминитивах было по две роли: в одном случае, они называли женщину по её занятию, например, мастерица, а в другом контексте по её мужу — протопопица. Или, например, княгиня — жена князя, и монахиня — по роду занятия, но суффикс один — -ин-. Так же баронесса, стюардесса (XIX век), кастелянша (придворная должность XVIII века), музыкантша — XIX век, директорша — XVIII век. Они хоть и с суффиксом -ша-, но значение жены никогда не имели. Заимствованные слова на -ист- тоже прекрасно преобразовываются в феминитивы: юрист — юристка, лингвист — лингвистка, потому что суффикс -ист- ярко обозначает, что это деятель, от других же заимствованных слов иногда сложно придумать феминитивы, например, доцент, критик, эксперт, конюх.

Несмотря на то, что феминитивы легко можно образовать с помощью суффиксов, по мнению лингвиста, их все равно недостаточно в современном языке:

— Да, у нас есть несколько феминитивов от одного слова, например, адвокат — адвокатесса, адвокатша, женщина-адвокат, адвокатка. Эти слова стали частью юридической стилистики. Автор-авторка, авторша (этому слову уже 200 лет), биолог — биологиня, биологичка, — приводит примеры Ирина. — Но в то же время, эти слова не совсем нейтральные. Биологичка понимается нами в значении «учитель», биологиня звучит как-то насмешливо. Они не совсем то же самое, что биолог. Политик — политикесса; циник — циничка; скороход — скороходка, министр — министорша, я видела даже министресса. Но не сказать, что эти слова легко создаются, так же автоматически, как начальница, например. А вот совершенно русское слово предок. Какой тут будет феминитив? Мы не можем его образовать, хотя вообще-то нужда в феминитиве тут есть, потому что мы не сможем сказать «моя предок», а только «мой предок». Такая модель с суффиксом -ок- совершенно автоматически не преобразовывается, как и некоторые заимствованные слова, например, нотариус, хотя это, преимущественно, женская профессия. Тут нет того, за что наш внутренний лингвист мог бы зацепиться, поэтому с одной стороны, феминитивы какие-то есть, даже лишние (как от слова адвокат), но с другой, как говорится, много нарядов, а надеть нечего.

Похожая ситуация и в других странах, например, во Франции у одного слова может быть пять феминитивов. Одни считаются политкорректными, другие нет, третьи политкорректны на официальном уровне в других государствах, например, в Канаде. Когда нет уверенности в правильном употреблении феминитива, Ирина советует заменить слово синонимом, к которому легко можно подобрать феминитив:

— Есть у нас такое слово борец, которое очень хочется как-то использовать в отношении женщины. Существует отдельный феминитив борчиха, он образовался в начале ХХ века, когда женская борьба стала популярной, особенно в цирке — люди с ума сходили от нее. До сих пор это спортивный термин. Его можно увидеть в каких-нибудь спортивных новостях, и тогда он нейтральный. Во всех остальных случаях слово борчиха звучит иронично. Тут лучше использовать синоним к слову борец — поборник, от него легко можно образовать феминитив — поборница. Или со словом шофер тоже есть проблемы, его можно заменить словом водитель — водительница. Сейчас актуально слово режиссерка, для кого-то этот феминитив совершенно нормальный, а кто-то не воспринимает его как слово. Я знаю кинокритика, который уже 20 лет употребляет в таких случаях слово постановщица. Оно более нейтральное, в интернете полно примеров его употребления. А в слове режиссерка часто слышат иронию, оно какое-то уменьшительное за счет суффикса -ка-. Хотя Набоков писал режиссерка.

Язык постоянно меняется. Ирина Фуфаева предполагает, что со временем речь человека станет более гендерно-нейтральной, появятся слова общего рода. Но сейчас существование феминитивов нельзя отрицать. Запрет на эти слова может привести к тому, что роль женщины в обществе потеряется в информационном поле:

— Люди пишут, избегая феминитивов. Это ненормативно, считается неграмотным. Хотя даже в ведущих СМИ попадается: «ранил 42-летнюю оператора», «24-летную министра наградили», «погибшая доцент», «эту автора», «не могу дождаться свою клинера». Возможно, так мы идем к общему роду, но пока не для всех носителей русского языка это приемлемо. А еще есть проблема, что из-за отсутствия феминитивов теряется видимость женщины: в названии книг, статей, законов, научных исследований. Например, «учебник Вентцеля» — считают, что его написал «умный мужик», а на самом деле, его написала женщина. Я считаю, что феминитивы в некоторых случаях действительно нужны. Как можно написать: «градозащитники провели акцию», если это движение состоит из одних женщин?! Легко же написать: градозащитницы, тогда сразу станет понятно, что в акции приняли участие только женщины. Но к некоторым феминитивам я отношусь не очень хорошо. Есть такие, которые меня коробят, те, что приходят на место феминитивов, которые устоялись, типа поэтессы. Мне не нравится поэтка, например, несмотря на то, что это тоже старое слово, но оно уже давно маркирует иронию и самоиронию: «Я только поэтка», — писала о себе возлюбленная Брюсова Надя Львова. Феминитивы на -иня- тоже. Это старинный суффикс, когда он соединяется с современными основами, типа хирургиня, я не могу воспринимать такие слова серьезно, потому что для меня противоречие в коннотации основы и суффикса очень разительно. Но, возможно, у следующего поколения будет все иначе, лингвистическое чутьё, конечно, субъективно и очень условно. Мне кажется, у нас должен быть словарь именно таких сложных феминитивов, когда есть странности в словообразовании. Но таких слов немного. Большинство феминитивов нас не коробят. Поэтому у любого писателя есть огромный словарный арсенал и он имеет безграничные возможности выразить всё, что угодно, по-разному.

Записала Алена Попова

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».