«Ген дружбы» профессорских квартир. Галина Епонешникова о доме своего детства, друзьях семьи и Томске

Сегодня этот дом на Кузнецова, 30 — словно «окно» в прошлое. И не только благодаря старинному облику. Здесь располагается частный музей «Профессорская квартира», и в марте он принимал необычную гостью — она помнит, как дом жил в конце 1930-х годов, поскольку провела в нем свое детство!

Галина Владимировна Епонешникова, профессор, автор девяти книг по истории Великой Отечественной войны, приехала в Томск на презентацию новой книги «От Люблина до Берлина. 79-я гвардейская дивизия на заключительном этапе Великой Отечественной войны», одним из авторов которой является. Заодно повстречалась с друзьями и заглянула в «Профессорскую квартиру». В родной дом.

Мы послушали ее воспоминания и записали. Что интересного рассказала Галина Владимировна о своем детстве — в нашем материале.

Галина Владимировна родилась в семье физиков Владимира Николаевича и Ревекки Михайловны Кессених. Будущие профессора, а тогда молодые ученые, приехали в Томск работать в Сибирском физико-техническом институте.

— Папа приехал первым и писал маме письма. Рассказывал, что город в некоторых частях похож на Новочеркасск, а рядом с его общежитием (оно было на пересечении Герцена и Белинского) грязь отчаянная — улица немощеная, деревянные тротуары, примерно как в Петербурге в 20-е годы XIX века, — вспоминает Галина Епонешникова. — Он жил в одной комнате с аспирантом Сергеем Михайловичем Петровым. Они подружились, ходили вместе в кино.

Потом молодым ученым дали квартиры в доме на Кузнецова, 30. Кессених поселились на первом этаже, Сергей Петров со своей женой Людмилой Майдановской — на втором, рядом с Денисовыми (той самой семьей, где вырос композитор Эдисон Денисов). Квартиры были большие, четырехкомнатные, но организованные по типу общежития, с общими туалетными и ванными комнатами на этаже.

Галина Владимировна в самом доме, где прошло ее детство, не бывала давно, хотя во двор заходила во время каждой встречи с Томском:

— В прошлый раз приезжала сюда в марте 2017 года. Тогда музея еще не было, поэтому побывать в квартирах было бы сложно. Ходила по двору. Вспоминала, каким он мне казался когда-то огромным, необъятным, и какой он на самом деле маленький. Как говорится, когда деревья были большими… — смеется Галина Владимировна. — В этом доме я жила до июля 1943 года. Тогда я окончила первый класс, а мой брат Шурик и его друг, наш сосед Артур Майдановский, — четвертый. Хорошо помню, рядом с домом тогда была небольшая деревянная булочная. До войны мы ходили в нее за хлебом. Потом была введена карточная система, мы стали получать его только по карточкам. Иногда по вечерам мы с Артуром и Шуриком заходили в булочную и вдыхали запах, который витал в воздухе после того, как весь хлеб был уже продан.

В 1943 году в университете детям, чьи родители ушли на фронт, подарили по мешку картошки, капусты и ранеток. Последние маленькой Галине очень полюбились, она и сегодня скучает по ним, потому что в Москве такие яблоки ей нигде не попадаются. Еще детей научных работников-фронтовиков кормили в столовой, расположенной на Ленина, там, где потом был ресторан «Север». Еда была достаточно скромной, но помогала поддержать силы. Суп давали каждый день. Варили его, в том числе из крапивы.

Достать еду в военное время было непросто. Галина Владимировна помнит, как ее мама брала велосипед, привязывала к нему кулек с вещами и ехала на рынок их менять. Там удавалось купить продукты — картошку, иногда еще топленое масло. Зимой продавали замороженное молоко. Оно было кружочками — замораживали в мисках и кастрюлях. Причем такой вариант продажи молока Галина Епонешникова застала в Томске и в 1953 году, когда семья во второй раз приехала жить в наш город.

О быте дома на Кузнецова Галина Епонешникова помнит не очень много:

— Раз не помню, значит, было вполне комфортно. Для того времени. В войну не было воды. Ее носили, это входило в обязанности мальчиков, они набирали в колонке на весь дом. Мамы с утра до ночи были на работах. Туалет в те годы был на улице. Морозы зимой стояли лютые. Дома топили печку. Помню, во дворе напротив дома был большой сарай. Шурка и Артур складывали там разрубленные поленницы. Мы с Алешкой, младшим братом Артура, только мешались. Топить печку — это дело на целый день. Зато потом в доме двое суток тепло.

Никаких особых развлечений для детей в то сложное время в Томске не было. И ребята из дома на Кузнецова почему-то полюбили собираться на крылечке… туберкулезного диспансера. Он находился через один дом. Взрослые, конечно, запрещали такие встречи, но дети не понимали, в чем опасность. К счастью, как рассказывает Галина Владимировна, никто из тех ребят не заболел.

Друзья в детстве у Галины Епонешниковой были в родном дворе. Но Эдисона Денисова таким назвать было нельзя. Он был значительно старше и малышей не признавал, с ними не играл.

— Я для него была тогда совершенная «мелочь». Еще в доме жил Водопьянов, будущий профессор, доктор физико-математических наук. Он тоже был взрослее, и мы не очень дружили, — вспоминает Галина Владимировна. — Вообще больше всего в доме дружили мой брат и Артур Майдановский. Эта дружба никогда не прекращалась, и по сегодняшний день наши семьи очень близки.

— Интересно, что Эдисон общался в основном не с детьми, а с Сергеем Петровым. Тот был невероятно музыкальным человеком! Эдисон даже в своих мемуарах с большой благодарностью писал о Сергее Михайловиче. Когда мы повзрослели и в 1953 году моя семья вернулась в Томск, то мы поселились на Кузнецова, 12, неподалеку от первого дома. Однажды мама постаралась нас всех собрать — позвали и Артура Майдановского с женой Ритой, и Эдисона Денисова. Шли разговоры о музыке, но я в них мало участвовала, поскольку тогда совсем не знала его творчество.

Дружба с соседями Майдановскими-Петровыми оказалась на всю жизнь. Других надежных друзей Галина Владимировна обрела в Томске в свой второй приезд, в студенчестве. Она вообще считает, что умение дружить — это очень томское качество:

— Именно Томск мне привил гены дружбы. У нас замечательное землячество в Москве, мы все поддерживаем друг друга. Томск для меня — самый родной, близкий, дорогой город на земном шаре! Он вызывает у меня непередаваемые чувства — это история. Моя, родителей, внуков, семьи Майдановского, с которым мы подружились с детства и остались верны этой дружбе навсегда.

Квартира Кессених находилась на первым этаже, Майдановские жили на втором, там же теперь расположен музей. Галина Владимировна осматривается в давно не виденном пространстве и вспоминает, что однажды дом мог сгореть из-за детской шалости:

— Я здесь часто бывала, как-то мы играли с Лешей Петровым, младшим братом Артура Майдановского, и совершили поджог! Сделали бумажный домик, и решили, что нужно его сжечь, поскольку в нашей игре в нем сидели немцы… Хорошо, что Артур и мой брат успели огонь затушить. Интересно, что от родителей попало им. Мы-то были маленькими, а они на четыре года старше, поэтому считались уже взрослыми.

Во время небольшой экскурсии по квартире Галина Епонешникова видит ковер, и «переносится» в прошлое:

— Ковер у нас в квартире был, это точно, я его отлично помню. Сразу возникла «картинка» — мы сидим с Шуркой на ковре, играем, мне 3 года, ему лет 6. И я за что-то бью его кубиком по голове. В комнату заходит мама и спрашивает: «Что происходит, Шура, ты почему молчишь?» Брат печально отвечает: «Ты же сама учила — девочек обижать нельзя!» Кстати, хотя я его и била, таланта у Шуры меньше не стало. Он вырос в известного ученого в области магнитно-ядерного резонанса, доктора физико-математических наук, профессора, при этом еще и поэта.

Гостья рассматривает внушительный письменный стол, и вспоминает, что за подобным работал ее отец:

— Стол был потрясающий. Из светлого дерева, с ящиками, с секретами. Огромный, даже больше этого стола, очень «фундаментальный». Он в нашем доме был неприкосновенной вещью. Нам, детям, строго-настрого объяснили, что нельзя подходить к папину рабочему столу. Потом он его не оставил в Томске, перевез в Москву. А когда в 1953 году мы сюда вернулись, привез стол обратно.

— Что-то еще из мебели вы забирали с собой, когда уезжали? — интересуется Екатерина Кирсанова, директор музея «Профессорская квартира».

— Только стол, книги он оставлял на чердаке, библиотека была очень хорошая. Людмила Григорьевна Майдановская за ними следила, но все равно некоторые тома потаскали…

***

В 1930-е Кессенихи жили в 4 комнатах. Когда наступила война, пространство стало сжиматься — в одной комнате разместили бабушку и тетю, эвакуировавшихся из Ростова. Еще одну забрали для офицера. Третью мама, Ревекка Кессених, сама предложила эвакуированной из Днепропетровска семье. В итоге Кессенихи втроем остались в одной комнате. В 1943 году семья ее покинула.

…А спустя 80 лет Галина Владимировна снова побывала в том же доме. И за столом с нею сидели Майдановские-Петровы, только уже младшие поколения семьи. Дружба, которая родилась в такие далекие годы, продолжается и сегодня.

Текст: Мария Симонова

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».