«Жесть-арт»: как томские художники оживляют городские заброшки с помощью портретов известных томичей
Пару лет назад некоторые из заброшенных деревянных домов начали преображаться — на закрытых жестью окнах появились портреты значимых для Томска людей.
Проект «Жесть-арт» придумали томские художники Лукия Мурина и Николай Исаев, давно и хорошо известные своим неравнодушием к прошлому и настоящему города.
Поговорили с авторами о том, когда родилась идея проекта, как они выбирают героев, можно ли каким-то образом бороться с вандализмом и судьбе уличного искусства в целом.
— Лукия, Николай, расскажите, как возник проект «Жесть-арт»?
Лукия Мурина: — Историю с портретами в окнах мы вынашивали очень давно. Проезжали мимо законсервированных домов, окна которых зашиты жестью — они были для нас как холсты, которые манят. Но долго не могли прийти к той форме, которая в итоге сложилась. Сначала думали писать портреты прямо в окнах. Но, слава богу, не стали так делать. Они слишком мало живут, их быстро тэгают. В какой-то моменты мы созрели: поняли, что это будут именно портреты известных томичей. Решили делать site-specific проект, тесно связанный с местом, все герои которого будут иметь отношение не к дому, а к кварталу. Найти одно законсервированное здание, где когда-то проживали сразу 10 интересных личностей, очень сложно.
— Когда появились первые работы?
ЛМ: — В 2020 году мы сделали первые портреты на доме по улице Пушкина, 28а, которые недавно обновили. Это были еще экспериментальные работы, тогда мы еще не очень понимали, насколько они должны быть яркими, монументальными, заметными издалека. В первый раз они получились очень тонкие, станковые.
Николай Исаев: — Нам еще хотелось непременно использовать жесть как основу, поэтому мы выбрали тонкий подпергамент, который просвечивал, чтобы она тоже играла. Но сделав первые портреты, поняли: раз мы выходим на улицу, то должны работать по правилам монументального искусства. Оно подразумевает большое пятно, заметные линии. Это другая история, не такие тонкие рисунки, какие были в первый раз. Все должно быть крупнее, мощнее, просматриваться издалека. И уже потом потихоньку пришли к нынешнему вариант — крафту с акриловой подложкой и рисункам промышленными маркерами синего и красного цветов. Еще этой зимой у нас было переосмысление и материала, и подхода. Те работы, что мы сделали заново для дома на Пушкина, 28а, выполнены сухой кистью, масляной краской. У них акриловая подкладка желтого фона. И все это на крафт-бумаге.
ЛМ: — В итоге портреты отлично видны, недавно проезжали мимо на троллейбусе и в этом убедились.
НИ: — Когда мы сделали первые портреты, то перешли на другую сторону улицы, к Белому озеру, и поняли, что они едва заметны.
ЛМ: — Но когда мы делали второй дом, на Савиных, 10, то уже экспериментировали с цветом. Понимали, что нужно локальное пятно, и дальше уже рисовать.
— Где сейчас в городе можно увидеть объекты «Жесть-арта»?
ЛМ: — Больше всего работ на Пушкина, 28а, так как мы их туда совсем недавно наклеили. На Кузнецова, 33 осталось большинство портретов. Портрет художника Николая Степановича Беглюка тоже еще на месте. Он находится неподалеку от Дворца творчества детей и молодежи на Вершинина, здания, украшенного мозаикой работы Беглюка. Мы специально разместили автора рядом с его творением. Все знают мозаику, а кто ее сделал, мало кому известно. Он висит на боковом фасаде, поэтому еще цел. Дом на Фрунзе, 10 выглядит печально. Там были портреты четы Асташевых (владельцев усадьбы, где теперь располагается краеведческий музей), старца Федора Кузьмича, купца Семена Хромова. Его усадьба тоже была рядом, а в ней была келья, где жил легендарный старец. Все истории связаны с тем кварталом. На боковом фасаде там мы разместили фотографии учениц гимназии Тихонравовой. Она тоже располагалась недалеко, на пересечении Крылова и Фрунзе.
— Как вы выбираете героев?
ЛМ: — Работаем с городской историей, поэтому наши герои — уже ее часть. Чем больше мы исследуем, тем больше узнаем и иногда приходится выбирать.
— Этой весной вы решили добавить на дом на Пушкина портрет Романа Виндермана?
НИ: — Там оставалось одно свободное окно, оно словно ждало его! Мы обновили три портрета — Октябрьской, Рукавишникова и Макушина, и добавили Виндермана.
ЛМ: — Нарисовали их еще зимой, подготовились заранее, на работу уходит много времени. Хочется сделать как можно больше портретов, чтобы они собрались в маршрут, чтобы объектов было много. Но это физически сложно. Тем более, что их рисует Николай, а я только подписываю, помогаю в сборе материала.
НИ: — Сначала мы максимально собираем все снимки героя, потом я воспроизвожу конкретную фотографию, которую мы выбрали. Всегда радуемся, когда находится побольше изображений.
— У портретов на доме по ул. Саивных, 10 печальная судьба. Почему так вышло?
ЛМ: — Для нас до сих пор загадка, почему работы там продержались меньше остальных. Там были портреты академика Андрея Григорьевича Савиных, режиссера Владимира Яковлевича Захарова и художника Сергея Ивановича Голубина. Никому не навредившие люди, не связанные с какими-то острыми вопросами, с политикой, но очень быстро исчезли.
НИ: — Причем портрет Владимира Захарова оторвали полностью…
ЛМ: — Наши томские гиды — Лена Ерофеева, Даша Павлова — благодарили нас за проект. Отмечали, как хорошо, что возникают новые объекты для экскурсий, они — повод остановиться, рассказать про этих людей. Именно Лена нам и прислала фотографию, где мы увидели, что от портрета художника Голубина осталась только половина. Прошло совсем немного времени — и все, нет портретов. Это странная для нас история...
— С работами на Фрунзе, 10 похожая ситуация?
ЛМ: — Там у нас случился «конфликт территории» с уличными бомберами и маленькими вандалами, которые тэгают все и везде. Еще до появления наших работ дом на Фрунзе был отмечен тэгами. Мы их заклеили, через два дня появились новые — еще крупнее. Купцу Хромову прямо на лице поставили тег. Выглядит печально.
На этом же здании должен появится портрет купца Кухтерина, скоро его приклеим. Уже даже свозили Кухтерина к тому дому, но побоялись клеить — слишком близко к пункту охраны располагается окно.
— Вы еще писали в соцсетях про загадочное исчезновение портрета художника Крошицкого.
НИ: — Это самая странная ситуация — закрасили Михаила Крошицкого. Его портрет был в окне пристройки Краеведческого музея. Два года там провисел.
ЛМ: — Константин Николаевич Ширко, заместитель директора музея, ратовал за наш проект. Написал нам, что у них есть свободное окошко. Мы сразу поняли, какое он имеет ввиду. Туда и поместили портрет Крошицкого, легендарного человека, который совершил подвиг, эвакуировал в Томск коллекцию из Севастополя во время Великой Отечественной войны.
НИ: — Причем интересно, что портрет был на окошечке того самого флигеля на улице Гагарина, где он жил с 1943 по 1945 год.
ЛМ: — В серии зарисовок, посвященных томскому быту Крошицкого, эта бывшая дворницкая запечатлена. Был момент, когда Крошицкого тоже затэгали, но потом бережно отмыли. А теперь внезапно закрасили. Для нас это большая потеря. Это был прекрасный портрет, я его так любила! Художник на нем сидит у письменного стола, с канделябром… И сам Крошицкий, и рисунок Николая получились очень эстетские.
Еще серию портретов можно увидеть на улице Кузнецова, 33, напротив музея «Профессорская квартира». Правда, Крячков там уже поврежден.
— Что же делать с пострадавшими от вандалов портретами? Восстанавливать или нет?
НИ: — Это повод к большой дискуссии — как вести себя в такой ситуации.
ЛМ: — Судьба уличного искусства такова, что с ним может случится все, что угодно. По идее надо наклеить портреты и отпустить. Видимо, проблема в том, что мы не 100%-ные уличные художники.
НИ: — Мы — станковисты: делаем рисунок в мастерской, приносим его и клеим.
ЛМ: — Ничего, Бэнкси тоже клеит!
НИ: — Все равно наш подход другой, чем у уличных художников.
ЛМ: — Страсть к музеефикации сидит внутри нас и проецируется на наши произведения. Тяжело их отпускать и все принимать. Но уже не так сложно, как раньше. Впрочем, пока мы сосредоточимся на новых портретах.
— Может быть, есть какой-то более простой вариант возрождения пострадавших работ, чем делать их заново?
НИ: Мы подумываем про трафаретные портреты. Надо понять, как лучше их делать с технической точки зрения.
ЛМ: Кстати, набор открыток «8 томских женщин», который мы готовили к 8 Марта как продолжение «Жесть-арта» так сделан.
НИ: Они нарисованы в фотошопе, каждый цвет нанесен отдельным слоем. Можно легко из открыток сделать трафарет, заказать в типографии и по нему нанести портрет.
— Домов и героев еще много?
НИ: Будут новые герои, новые лица. Список домов и людей у нас есть. Мы катаемся по Томску на велосипедах, останавливаемся, рулеткой измеряем подходящее окно, фотографируем, потом смотрим, кто есть в нашем в списке. У нас есть наметки, где кого можно сделать. Какие-то люди мигрируют — жил здесь, работал там.
ЛМ: Да, например, портреты Макушина и Потанина можно во многих местах расклеить.
— Ждет ли проект какие-то изменения?
ЛМ: Мы решили сделать QR-коды с информацией о героях. Нам кажется, что проще загуглить, но люди пишут и просят сделать коды. Многим интересно, кто на портретах. Кто-то предлагает нам писать тексты, но это же искусство, а не энциклопедия! Хотя работа с информацией будет — мы подумали, что надо собрать материал, систематизировать. Я начала делать сайт artinthecity.tilda.ws, где будут адреса домов и список персоналий. Там уже можно ознакомиться с некоторыми героями проекта. Конечно, нет гарантии, что вы придете, а портреты еще целы. Но надо документировать и собирать фотографии. Пусть, если портреты исчезнут, то останутся хотя бы на сайте. Так что Николай будет рисовать героев, а я постепенно пополнять сайт.
Еще о проекте «Жесть-арт» Николая Исаева и Лукии Муриной — в подкасте издательства «Макушин Медиа».
Текст: Мария Симонова
Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».