Открытые письма.
В Томске вышла новая книга Эдуарда Майданюка
Новая книга известного томского краеведа Эдуарда Майданюка появилась во многом благодаря пандемии.
С переходом на удалённую работу у главного библиотекаря областной Пушкинки нашлось время разобраться с одной из частей собственной обширной коллекции — старыми открытками. В итоге получилось полноценное издание, по-своему рассказывающее о жизни самых разных людей в конце XIX — середине XX века.
Под обложкой книги «Открытые письма» собраны сотни открыток и даны расшифровки текстов, некогда написанных на каждой из них.
О новом издании, своих самых успешных книгах и дальнейших творческих планах Эдуард Майданюк рассказал «Томскому Обзору».
Все увлечения — из детства
— Эдуард Кондратьевич, прежде всего, поздравляю вас с выходом новой книги. Расскажите, как она задумывалась и создавалась?
— Как практически и все мои увлечения, любовь к открыткам — из детства. Собираю их с малых лет, но к филокартистам в полном смысле этого слова отнести себя не могу. Филокартисты — коллекционеры открыток, предпочитают чистые экземпляры. У них ценятся экспонаты, сохранившиеся в первозданном виде — такими, какими они вышли из типографии. В моей коллекции даже есть экземпляры, на которых аккуратненько стёрты тексты, чтобы открытки казались чистыми.
Я же изначально совершенно спокойно относился к открыткам с письмами на оборотной стороне. И когда они появлялись в моей коллекции, каждую бегло просматривал. Но прочитать все открытки сразу было невозможно, потому что почерки зачастую неразборчивы, много сокращений, орфография дореволюционная. Поэтому если видел что-то интересное, а изучить времени не было — такие открытки просто откладывал в отдельную коробку. С годами она пополнялась и пополнялась.
И вот грянула пандемия. Руководство Пушкинской библиотеки перевело меня на удаленку — стало экономиться время за счёт сборов на работу, дорогу туда и обратно. Появилась возможность заниматься тем, к чему не мог подступиться долгое время, — открытками, например.
Садился за них при хорошем свете, всматривался, разбирал, что и как писали. Оказалось, это бесценный материал! В открытках люди высказывали своё настоящее, живое мнение обо всём: от бытовых до исторических событий. Я понял, что если не расскажу, не поделюсь этими знаниями, будет большой грех — бесценные исторические свидетельства канут в неизвестность.
«30 апреля 1916 г., ст. Тихорецкая. Ну, вот скоро и Кавказ. Первым нас, сибиряков, увидит Эльбрус… и мы его, разумеется, первого будем приветствовать. В Саратов не пришлось, Оля, заехать — миновали. Скоро 12 дней моего мыканья. Моментами не верится, что я где-то у Кавказа, за несколько тысяч вёрст от Томска. Смотрю в окно на вокзалы, вижу голубое солнечное небо, колыхающуюся зелень на деревьях и думаю встать и пойти на Ефремовский взвоз, позвать пройтись, поговорить… Захочется увидеть лицо, услышать голос, смех… Сегодня у вас детское чтение. Всех приветствую. Михаил».
«г. Киев, 25 января 1916 г. Глубокоуважаемый Борис Петрович! Поздравляю с Новым годом, шлю наилучшие пожелания счастья и дальнейшей плодотворной работы на Вашем почётном поприще. Всё собирался Вам написать, но тяжёлая контузия и раны расстроили здоровье… Упорно лечусь и снова поеду на позиции. На войне отличился — произведён, получил два ордена с мечами и бантом, командовал даже батальоном. Словом, нравственно удовлетворён и поступил доблестно, поехав добровольцем на войну за своего отца, геройски погибшего… Ваш Подпоручик Николай Власович Фотиев».
Поначалу в своих планах я размахнулся охватить сто лет. Это век существования российской открытки — с 1895 года по 1995-й годы, когда интерес к ней стал стремительно угасать. Но потом понял: утону в материале, и у книги получится большой объем. Решил остановиться на половине и закончить 1945 годом. У меня в коллекции есть открытка, которую я очень люблю и горжусь, что она у меня есть. Послана из Берлина 1 мая 1945 года. В ней советский солдат Володя поздравляет любимую девушку с первомайским праздником и водружением знамени Победы над Берлином. Впереди ещё восемь дней войны, но никто уже не сомневается, что Победа — за нами.
От Сикстинской мадонны до молодого Ленина
— В своей книге вы пишите, что вначале собирали все открытки подряд, но потом «одумались». И к чему пришли?
— Начну издалека. В 1955 году Москва прощалась с картиной Рафаэля «Сикстинская мадонна». Во время боевых действий советские воины спасли её от гибели. В Москве картину отреставрировали. И вот она уезжает домой — в Дрезден. Чтобы увидеть картину, надо было отстоять в очереди сутки. Я в это время в столице был проездом и попасть на выставку не смог. Но чтобы компенсировать себе эту потерю, купил комплект открыток Дрезденской галереи. По сути, с него и начался мой осознанный подход к коллекционированию современных открыток. До этого, вы правы, собирал всё подряд.
Сложилась классификация — по издательствам. Мне было интересно, что эти издательства, особенно дореволюционные, выпускали. Солидные крупные фирмы имели каталоги своей продукции. Что касается менее известных — надо было найти несколько открыток, чтобы понять, в чем особенность их издателей. Так, например, собирался «Везенберг». Этот петербургский фотограф работал на рубеже XIX–XX веков и оставил о себе противоречивые мнения. Кто-то считали его мелким жуликом-плагиатором. Тем не менее, в историю России он вошёл как автор портрета молодого Ленина. Кстати, о Везенберге у меня в прошлом году вышла книжка.
Серия «Мир искусства» собиралась особенно тщательно. В любое время с удовольствием могу пересматривать открытки с репродукциями работ Билибина, Васнецова, Бенуа, Каразина. Или вот, например, был в Томске такой замечательный художник (и нам очень повезло, что он здесь жил) — Михаил Щеглов. Он был горячим сторонником создания сибирского модерна, черты которого можно проследить в его творчестве. Мне очень нравится серия «Из жизни остяков» Щеглова. Во время Великой Отечественной войны Михаил Михайлович в Томске выпускал «Окна ТАСС» — агитационные плакаты с призывами защищать Родину, работал над иллюстрациями для газеты «Красное знамя».
Со временем в коллекции собрались и отдельные тематические комплекты открыток. Например, «Известные томичи». В неё вошли открытки с письмами, связанными с Мельниковой — владелицей сибирского пароходства; переписки с основателем сибирской школы математики, профессором Томского технологического института Фёдором Эдуардовичем Молиным; с семьёй Тюменцевых; другими знаковыми для Томска фамилиями.
Потом пошли комплекты «по интересам». Например, письма, адресованные на корабли ВМФ или с кораблей, фронтовые — с Первой и Второй мировых войн.
Конечно, на сторонний взгляд получилась очень произвольная классификация, но зато она отвечала моим интересам.
«Тюмень, август 1907 г. Дорогая мама! Всё благополучно, давно не писал, потому что собираюсь из Тюмени выехать домой на „Гуллете“. Пароходы вышли очень красивые и хорошие. Будьте здоровы. Ваш Александр».
— Какие открытки «приживаются» в вашей коллекции, мы уже поняли. А какими путями они попадают к вам?
— Многие сам покупал, у антикваров можно было приобрести. Что-то пришло по обмену с коллекционерами, раньше это было распространено. Есть подаренные собрания.
«В кого мы такие красивые?!»
— Как долго вы работали над книгой «Открытые письма», и кто помогал в её создании?
— На отбор материала для книги и её написание ушло примерно полтора года. Ну, а предшествовала этому, наверное, вся моя жизнь.
Написать книгу помогли, прежде всего, обстоятельства. Карантин и самоизоляция — хоть и очень тяжёлое время, но в данном случае, именно благодаря им, мне удалось с головой погрузиться в работу над книгой. Первейшие мои помощники — это библиотека и интернет. И, конечно, профессионалы. Прежде всего, творческая команда издательства «Курсив», о которой я могу говорить только в превосходной степени: литературный редактор Марина Паутова, дизайнер Татьяна Устинова… Настолько у нас всегда дружно и слаженно идёт работа! Вместе уже выпустили несколько книг, поэтому понимаем друг друга с полуслова.
— Что у вас в дальнейших планах?
— Уже отдал в издательство книгу «В кого мы такие красивые» о женском портрете. Откуда импульс появился? Наводил порядок в открытках с работами зарубежных художников. Тему эту в начале ХХ века мощно эксплуатировали — чувствовали высокий коммерческий интерес. И столько замечательных открыток было создано, что я решил поделиться этой красотой. Подбирал открытки по темам, получилось десять блоков — десять виртуальных «выставочных залов». Начало — это, конечно, образы мадонны. Далее — мифы и легенды о богинях и земных женщинах. Потом идут темы: женщины и цветы, детский портрет. Отдельные главы отданы женскому фотопортрету, а также иллюзиону — портретам знаменитых зарубежных и отечественных актрис от немого кино до современного.
«…Лизутка уехала, веселилась, была на 3-х балах. Я ей купила хорошенькие три платья и чёрную новую шубу и шляпи белая меховая с чёрным. Теперь хлопочу, чтобы ей поступить на курсы фр (анцузского) яз (ыка) к Вам Институт, а если не удастся, придётся ехать в Швейцарию…».
Готовится у меня и ещё одна книга — «Без музыки — тоска». Про грампластинки. Тема настолько интересной оказалось! Отец мой до войны собирал пластинки. Ушел на фронт и не вернулся. Я унаследовал и сохранил то, что он собрал. На этом вырос — с детства слушал музыку 1930-х годов. А там такие записи были! Все лучшие зарубежные оркестры.
Начинается книга с истории звукозаписи музыки для домашнего прослушивания: Эдисон и его фонограф, потом — граммофоны, патефоны. Но я стараюсь рассказать не столько о технике, сколько о тяжёлой судьбе звукозаписи как отрасли в России в условиях бедности, нехватки материалов. Та же шеллачная масса, из которой делали пластинки, приобреталась за рубежом и была очень дорогой. Валюты не было, поэтому в стране стали поощрять приём в переработку старых, битых пластинок, за них давали целые. Очень часто на этикетках пластинок того времени встречается надпись: «Обменный фонд. Продаже не подлежит».
«Мария Ивановна, если есть свободная комната у Вас в доме, то я тогда привезу граммофон, а если придётся снимать в деревне, то тогда я его не буду брать с собой».
«3 сентября 1917г. Дорогая Анечка!.. Будь так добра, разреши Олечке пользоваться моими грамм-пластинками. Она такая бережливая».
Потихоньку работаю над книгой к столетию Детгиза, которое будет отмечаться в 2033-м году. Сам я вряд ли доживу до этой даты. Но хотя бы первые 50 лет постараюсь расписать.
У меня сохранились книги, выпущенные Детгизом в 1930-е годы, в военный период, в послевоенный восстановительный, в «оттепель». Это были очень хорошие, разумные, правильные книги! Их авторы стремились чему-то научить детей, укрепить в их душах представление о добре, товариществе. Я считаю, что об этих книгах надо знать и помнить. Каждый исторический период чем-то интересен. Буду очень рад, если удастся эту книгу завершить. Вот такие у меня планы.
— А какие из уже написанных вами и изданных книг оказались наиболее успешными и востребованными?
— Несколько моих биографических книг, я считаю, предназначены преимущественно для узкого круга читателей. Но краеведческие и познавательные книги могут быть интересны очень многим.
Первая книга-альбом «Прогулка по старому Томску» вышла в 1992 году в Томском книжном издательстве. Причём колоссальным для провинциального издательства тиражом — 30 тысяч экземпляром. Книга оказалась полезной. Весь тираж разошёлся.
Но самой лучшей книгой, я считаю, всё-таки «Провинциальные хроники. Томск: 1941–1945 годы». Моя задача в этом проекте заключалась в том, чтобы по материалам газеты «Красное знамя» восстановить события этого периода. Засел за подшивки и буквально «провалился» в ту эпоху. Несмотря на все ужасы войны, настолько много хорошего было в то время, настолько человечными были отношения между людьми — беда сплачивала. Повторю, я отвечал за фактологический материал, а вот щемящий эмоциональный настрой книге создали рассказы Марины Владимировны Паутовой. Они трогают до слёз.
Любопытная книга «Сады и парки Томска». Эта тема всегда мне нравилась, потому что детство прошло на улице, в парках. Мы там свободно бегали, играли и никаких тебе касс, билетов. Кроме того, во многих городских садах были открыты читальные залы. В них можно было провести целый день. Хочешь — читай, хочешь — играй в настольные игры. Насколько это мудро было сделано — дети и отдыхали, и развивались. В Томске парковые истории всегда были очень увлекательными, они так и просились на страницы книги. Помогали мне в работе над ней томские старожилы, даже те, кто помнили дореволюционные времена. Когда отдал материал в издательство, на наше счастье он попал в руки Яна Якобсона — дизайнера европейской культуры. Он очень внимательно отнёсся к работе, к моим пожеланиям. И книга получилась.
«Из жизни фантиков» я бы тоже отнёс к удачным книгам. Неожиданно для меня самого заиграл материал, когда открылась интересная дореволюционная история. Отлично поработал дизайнер, вся издательская группа. Москва заинтересовалась книгой. Из музея, где хранятся фантики, заказали несколько экземпляров книги.
Наилучшие воспоминания остались о работе над книгой «Время от первого лица или есть ли в Томске медведи». Над ней трудился такой могучий коллектив авторов.
Я к ней приложил руку только как автор-составитель. Но она, безусловно, тоже оставила серьёзный след в моей душе.
Отклики нужны!
— Когда выходит книга, пишут ли вам читатели? И о чём?
— Этот вопрос, возможно, самый сложный в моей творческой биографии. Особенно сейчас, в условиях пандемии. Я ни с кем практически не встречаюсь, и обратной связи как таковой нет.
В 2013 году, когда готовилась к печати книга «Сады и парки Томска», издатели собрали отклики на её рукописный вариант и вынесли их на обложку издания. По сути, это единственный случай, когда я получил полноценную обратную связь.
Косвенный отклик был дан на «Провинциальные хроники». Книга выходила к 60-летию Победы, и весь тираж тогда подарили ветеранам Великой Отечественной войны. В продаже её практически не было. Но через пять лет после выхода книги — к 65-летию Победы, её фрагменты читали по томскому радио, а творческий коллектив приглашали выступить в школах и техникумах. Принимали очень хорошо. Конечно, хотелось бы и сегодня получить дельные замечания по поводу моих книг.
— Как лучше сейчас отправить вам отклики?
— Если есть желание поделиться своими впечатлениями, высказать замечания, можно написать мне на электронную почту edmay1939@gmail.com или позвонить по телефону +7 952 151 90 39.
«Собираю» двадцатый век…»
— Эдуард Кондратьевич, удивительно, в списке ваших увлечений и книги, и открытки, и многое что ещё…
— Любовь к книге сидит во мне очень прочно с самого детства. Оно прошло в Семипалатинске в начале 1940-х годов. В дедушкином доме, где я вырос, уживались и дореволюционные книги, журналы, и советские издания. Чтение всячески поощрялось. Когда поступил в Новосибирский институт инженеров водного транспорта, на Красном проспекте был небольшой, но очень богатый букинистический магазин. Часто в него заглядывал. Там были и современные книги, а были полки, на которых стояли фолианты в кожаных переплётах с золотым тиснением. Ими мало кто интересовался. Дело в том, что в то время — конец 50-х — начало 60-х, к старине относились как к чему-то ненужному, даже вредному. (Ещё в 1920-е годы начали активно принимать книги в макулатуру, что по своему значению было, на мой взгляд, сопоставимо с разрушением церквей.) А меня эти книги, наоборот, притягивали, потому что определённая база была с детства. Книга в добротном переплёте стоила 2 рубля 50 копеек. И я покупал, несмотря на то, что не был богатым студентом. Есть очень ценные приобретения того времени.
«… Занятия у нас идут полным ходом. Я принуждён был купить готовальню в 17 рублей, кроме того ещё разных чертёжных мелочей рублей на 5. Завтра начинаю чертить. Погода скверная, снег и грязь. Лекции слушать очень интересно! В особенности физику и химию. Кибель устроился вместе с универсантом. Платят за комнату и обед по 20 рубл. с типа. С умилённым сердцем и восхищённой душой благодарю за сухари и печенье…
P.S. Воззрите часть института на обороте».
Текст открытки первокурсника Томского технологического института.
Потом повезло — стал работать в научной библиотеке ТГУ. Пришёл туда в 1976 году и в том же году образовался клуб библиофилов. А там такие маститые знатоки литературы были! А какие фонды у научной библиотеки! Всё это было своеобразной академией для меня. Возглавлял клуб библиофилов легендарный Василий Васильевич Лобанов, но он в определенном возрасте отказался от этой должности. И так получилось, что назначили председателем клуба меня. Благодаря этой работе, завязались замечательные знакомства с библиофилами, антикварами, для которых главными были не барыши, а духовные ценности, желание сберечь память, историю. Вот и я стараюсь по мере сил «собирать» двадцатый век в простых обиходных вещах. Чтобы ощутить то время. Чтобы сохранить его для детей, внуков, для тех, кто интересуется нашей историей.
Текст: Елена Кович
Фото: Владимир Дударев
Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».