«мУкА: склады искусства»: Оксана Будулак о 7 примерах современного искусства

В конце мая в Томске прошел паблик-арт фестиваль «мУкА. Склады искусства», посвященный проблеме сохранения культурного наследия города и его творческому осмыслению современными художниками.

В рамках фестиваля можно было посетить выставки, не-лекции и даже научный женский стендап. Одним из мероприятий, прошедших в Научной библиотеке ТГУ, стала не-лекция «О соседском опыте городских интервенций и паблик-арта» заместителя директора крупнейшего в Сибири музея современного искусства «Площадь Мира» Оксаны Будулак.

Рассказываем, о чем шла речь на этой не-лекции.

Красноярский музейный центр «Площадь Мира» — крупнейшая в Сибири презентационная площадка современного искусства, формирующая креативное сообщество и культурную среду обитания в городе и регионе, рассказала Оксана Будулак — заместитель директора музея по развитию, куратор эвентов и маркетинга.

— Наш опыт просто феноменальный, необъятный. Мы делаем Красноярскую музейную биеннале, и то, что я показываю сегодня — это проекты, созданные как раз в ее рамках. Красноярск — первый город в России, который стал устраивать биеннале и «музейные ночи», чем мы очень гордимся, — отметила Оксана.

«Площадь Мира» был открыт в 1987 году как тринадцатый филиал Центрального музея им. В.И. Ленина. Здание, в котором расположился музей, было построено уже на закате Советского Союза, в годы Перестройки. Как итог — замок на дверях и планы переделать площадку в манеж. Однако научные сотрудники музея и неравнодушные красноярцы сумели отвоевать место, заказали у московских культурологов концепцию, и с 1991 года здесь заработал музейный центр. Круг его исследований стала определять культурно-инновационная деятельность: так «Площадь мира», в отличие от традиционных музеев, обратился не к прошлому, а к будущему культуры, начав заниматься междисциплинарными практиками в области современной культуры, культуры повседневности, а также разрабатывать крупные проекты.

— С 1993 года музей начал вести свою историю паблик-арта, — рассказала Оксана Будулак. — В 2023 году исполнится 30 лет с тех пор, как музейный центр направленно, институционально поддерживает эту практику, реализует ее в рамках музейных, партнерских проектов.

«Предок» красноярского паблик-арта — огромный сфинкс перед музеем, созданный московскими архитекторами, группой, куда входил Михаил Лабазов (архитектор, художник, организатор и соруководитель культурного агенства «АБ» и архитектурного бюро «АБ студия», основатель и руководитель студии «ДЭЗ №5» — прим. ред.). Сфинкс был сделан из «бедных» материалов: мешков, набитых строительным мусором, веток и листьев, в общем, всем, что попалось под руку художникам. Работа была представлена в 1993 году на фестивале «Территория нового искусства», организованном РОСИЗО. Тогда выставочный центр РОСИЗО привез в Красноярск очень много примеров современного искусства и подарил коллекции музею, в том числе «Бумажную архитектуру» Бродского и «Школьные доски» Сергея Волкова. Так фонды «Площади Мира» начали собирать современное искусство.

После этого известные художники всего мира стали создавать здесь свои проекты. Сегодня перед «Площадью Мира» построена «Ротонда памяти и славы» — крупнейшая уличная инсталляция за всю историю музея.

Музейный центр проектирует большое количество новых экспозиций, разрабатывает и представляет паблик-арт объекты в городе и на территории Красноярского края. На не-лекции было продемонстрировано «искусство вообще» без жанровых рамок, в том числе и «тотальные инсталляции», ленд-арт, различные интервенции и так далее, созданные в рамках Красноярской музейной биеннале в разные годы.

Stil Life Performances — перформанс, который выглядит как средовая инсталляция. В творческой практике немецкого художника Йохана Лорбеера есть набор перформансов, которые он воплощает в разных странах, в числе которых и «Тарзан». Его суть достаточно наглядна: обычный человек, который вышел из офиса в костюме (на самом деле — в экзоскелете из арматуры), решил отдохнуть, облокотился на стену в центре мегаполиса и «завис».

Йохана Лорбеер неоднократно бывал и в Красноярске, в том числе и в 2006 году:

— И вот он встал, надел этот экзоскелет, и его вкрутили на штырях в фасад дома. Как можно видеть по реакции людей, предупреждения никакого не было. Интервенция была абсолютно чистой, можно даже сказать партизанской. Тогда, кажется, был День города. Все это происходило в очень людном месте Красноярска, на проспекте Мира. В итоге даже вызвали милицию — частая реакция на подобные перформансы, — объяснила Оксана. — Перформансы — это, в большинстве своем, музейные вещи. В 2006 году Красноярск повидал много перформансов, но такого в городской среде еще не было. И реакция, конечно, была наиболее искренней, живой. Для самого художника — это в первую очередь диалог с уличным пространством.

Объект «Место для углубленного самосозерцания» был сделан тремя годами позже екатеринбургским художником Владимиром Селезневым в рамках VIII Красноярской биеннале. Она была посвящена теме «Даль», поэтому главным объектом стал высокий стул, с которого можно созерцать все вокруг. Владимир Селезнев работал и с контекстом места, и с ландшафтом территории.

— Площадь Мира находится перед музейным центром, а ровно по диагонали напротив — заповедник «Красноярские Столбы», и это часто резонирует конкретно в нашем опыте паблик-арта. Художники, неважно из какой стороны города они приезжают, в первую очередь осматриваются окрест и понимают, что и где. Естественно, очень большая доминанта — это заповедник, огромный фактор таежной природы, которая повсюду. Владимир сделал, по-моему, 20-ти метровой высоты стул на площади. На открытии биеннале художник тридцать минут попытался вознестись над существующей ситуацией. В общем-то ситуация была сложная и нервная. Подошел какой-то человек, который шатал этот стул и говорил: «Чувак, слазь». А Владимир пытался всячески абстрагироваться от этого всего, и у него получилось. После этого он отколотил первые пять ступенек, чтобы никто не смог забраться на стул.

Следующий проект с биеннале того же года — произведение художника, архитектора и доктора математических наук Александра Константинова «Там вдали». Инсталляция включает в себя деревянный знак бесконечности, пешеходную зебру и навигационный указатель «Бесконечность 459 метров». Все это находится напротив «Площадь Мира» на острове Отдыха. Для художника концепт дали был, в первую очередь, рационально математическим: он поставил знак строго напротив входа в музей, и строго напротив самого здания, устраивая между ними «диалог», создавая путь в бесконечность, который прерывается рекой — Енисеем.

— Что случилось с бесконечностью? Разобрали на костер для шашлыков. Есть даже такая маленькая табличка, на которой написано «Люди, не берите — это искусство, шашлыки — это хорошо, но искусство еще лучше».

Еще один объект — работа художника с не просто локальной идентичностью, а с существующей ситуацией в городе.

Ростан Тавасиев — московский художник, использующий плюшевые игрушки в качестве красочного материала, создающий абстрактные холсты.

— Нас пригласили в рамках проекта «культурная столица Красноярья» в город Назарово (300 км от Красноярска, рабочий город на угольном разрезе — прим.ред.). Такой благородный проект по несению культуры в регионы от Минкульта, — пояснила Оксана. — Ростану заказали сделать «современное искусство», чтобы назаровчане познакомились с ним. Он заметил, что из города все постоянно хотят уехать, такая классическая концепция «сваливания»: местные постоянно с ним разговаривали о том, как они скоро переедут в Красноярск, как они этого ждут. И еще одной важной вещью для него был герб — Ростан всегда смотрит на гербы, потому что работает с животными, в том числе мифологическими. И он обратил внимание, что городу Назарово не досталось ни одного животного — ни мишки, ни единорога — никого, это был просто завод. Его это ранило просто в самое сердце.

Он предложил организовать такую рефлексирующую инсталляцию на тему «сваливания» — сделать спящего мамонта, большую плюшевую игрушку. Это семиметровый плюшевый мамонт, и он выставляется в музее, откуда «сбегает» по логике любого назаровчанина. Такой был художественный замысел. Он предложил выложить герб Назарова как есть из плюшевых игрушек: мы купили 100 красных сердец, желтых утят и так далее. И в день открытия своего объекта Ростан предлагал всем, кто пришел, забрать себе сколько хочет этих игрушек. За полминуты все это смели, потом мы встречали людей по всему Назарово, которые шли довольные, несли в пакетах штук по 10 этих игрушек. Местный музей был страшно недоволен — единственные, кто не хотел эту скульптуру, это именно принимающая площадка. Узнав, что проект стоил 50 тысяч рублей в 2011 году, они сказали «Нам нужна мемориальная табличка».

Мамонта тут же окрестили Назарий. Спустя два года он сгорел от китайского фонарика, который запускали выпускники — так закончилась его история.

Следующий проект был сделан в рамках Красноярской музейной биеннале суперзвездой словенского современного искусства — художником Матеем Андражем Вогринчичем. В своей работе Вогринчич начинает с пространства, однако, всегда оставляет место для видоизменения и расширения идеи в дальнейшем. Матей, как правило, создает средовую инсталляцию, например одна из его работ — «56 лодок в разбомбленной церкви» в Лондоне.

— Вонгричич два раза был в Красноярске, работал в пространствах наследия. Мы нашли для него деревню Барабаново рядом с Красноярском, зацепились за церковь (Церковь Параскевы Пятницы — прим.ред.): она выглядела заброшенной, мы посмотрели — деревня как деревня. Матей описал это проект так: «Я разбил 40 тысяч яиц в старой русской церкви, чтобы сделать стену». Мы сделали запрос в РПЦ, чтобы нам разрешили работать, нам сказали «Не лезьте». Мы не поняли почему, и полезли. Там сохранились оригинальные росписи, в других церквях я такого уже не видела. Начали работать, пообещав РПЦ, что мы ничего не скажем журналистам, но все равно все просочилось в прессу.

На протяжении двух недель мы били яйца. Всей деревней выкладывали эту инсталляцию, попутно объясняя каждому, почему это происходит, и деревенские жители на удивление тепло отозвались. Яйцо на самом деле — это не чуждый ни религии, ни церкви символ.

«Любовь к родному пепелищу» — так называется проект японского художника, который живет в Берлине. У него очень много имен, в основном известен как Тацу Ниси, но под работой, о которой рассказала Оксана Будулак, подписался «Татуро Атц». Это очень известный инсталлятор, занимающийся работой с пространством городской памяти и с городскими памятниками. Он выстраивает вокруг городских монументов специальные пространства, где играет с масштабом и ситуацией.

— Мы, конечно, ожидали примерно такого же в Красноярске, когда пригласили его принять участие в X Красноярской биеннале, — поделилась Оксана. — Но он нашел самый разбомбленный деревянный дом, и сделал вот такую заправку. Очень красивая, технологичная пластиковая крыша с подсветкой, которая просто выросла из этого разваливающегося прошлого. И здесь он дал максимальную критику, вошел во всевозможные конфликтные дискуссии, прям вот встал на позицию: у вас есть наследие, деревянная архитектура, нежная и романтичная, она уже почти умерла, а что вы с ней делаете? Он намеренно оставил весь мусор в художественном вакууме и включил его в часть инсталляции, по-своему вписал в среду. Это был очень полемичный проект в городе. И самый дорогой в карьере музейного центра «Площадь Мира».

Последняя работа, о которой рассказали гостям не-лекции, — проект сборной группы из Саратова, Нижнего Новгорода и других городов под руководством французского художника Бертрана Госселена на биеннале 2019 года. Это социальная скульптура «Арки-лестницы».

— Для нас это вообще было что-то новое, но мы очень хотели вступить в какой-то диалог с местными жителями, — рассказала Оксана Будулак. — Художники выбрали место в Красноярске — так называемые «колчаковские казармы». Есть у нас такой район, где была военная территория, жили офицеры. Сейчас там в сохранившихся домах живут обычные люди. Художники — огромная артель во главе с Бертраном Госселеном — решили построить между двумя смыкающимися кирпичными многоэтажками переход, визуальное соединение. Сделать «Арки-лестницы» — такой лестничный пролет с динамичными стенами и окнами.

Они начали стройку, привезли брус, сделали каркас — к ним стали приходить местные жители. Мне кажется, так и надо делать искусство — разговаривать с людьми, которые против, которые рядом. В чем конфликт: там из трех домов один аварийный, жители хотят, чтобы их снесли и дали новое жилье. А мы своими историзмами, конечно, мешаемся на их пути к лучшей жизни. В итоге искусство все-таки победило: пришли жители других двух домов, которые встали на защиту. В итоге построили этот объект, который стал местом игр детей. Бертран еще устроил там большое чаепитие.

Это был первый случай, когда жители сами сказали «Пожалуйста, нам здесь так нравится». Мы думали, что за время пандемии там все уже ушло на шашлыки, но пару дней назад «Арки-лестницы» засветились в инстаграме губернатора. Я очень надеюсь, что проект там и останется. Как показывает наша история, два года — это ровно тот срок, пока проекты не сломают и не сожгут.

Текст: Елизавета Масловская

Фото: Елизавета Масловская, Дмитрий Штифонов (музейный центр «Площадь Мира»), interiorsib.ru, mira1.ru, matejandrazvogrincic.com

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».