Любовь, город, время. О чем рассказал семейный архив директора Томского краеведческого музея?

АВТОР

Валентина Бейкова

Он — Николай Петров — талантливый топограф из Томска, который недавно переехал в Адлер со своей мамой, братом и двумя сестрами. Он пока не знает, что через восемь лет он вернется в свой родной город, а еще через девять — возглавит Томский областной краеведческий музей.

Она — Лида Головкина — красавица южанка, работающая чертежницей в той же конторе, что и он. Их встреча запустила цикл событий, которые многие назвали бы судьбой, мистикой или божьим провидением.

Горы, цветы, прогулки под луной, свадьба. На дворе конец 1930-х. Это должна была быть красивая история «жили они долго и счастливо» на берегу Черного моря, но ее не случилось. Началась война.

1942 год. Адлер становится прифронтовым городом. Николай руководит артиллерийской разведкой, каждый день рискует погибнуть от разорвавшегося снаряда или под градом авиационного обстрела, мыкается по сырым землянкам и надеется, что очередное письмо дойдет до любимой Лидуси. Его мама и сестры, спасаясь от войны, уезжают в Томск. Она остается. Лида уходит на фронт вслед за мужем, пополняет ряды партизан, занимается тем, что умеет лучше всего — чертит карты.

Кругом бои, разруха. Письма доходят с перебоями, и каждый раз приходится сжимать кулаки «хоть бы дошло, хоть бы жив был адресат». Каким-то чудом Николай узнает, где его Лидуся, и добивается, чтобы ее перевели к нему в штаб на должность старшего чертежника.

Утром 3 мая 1943 года дивизия, в которой служит пара, попадает под авиационный обстрел. Штаб рапортует: «16 человек убито, 27 человек ранено». Их обоих ранило. Обоих в ногу. Обоих в правую. Обоих направляют на лечение в один госпиталь. Оба выжили.

Лида получила легкое ранение, ее супругу повезло меньше. Осколок снаряда попал в бедро и раздробил кость. Перелом был сложный, реабилитация шла долго. Из госпиталя супруги шлют совместные письма родственникам в Томск (здесь и далее орфография и пунктуация авторов текста сохранены — прим. ред.). Николай начинает, а Лидия дописывает:

«...Скорее бы выписаться. Погода сейчас плохая — дожди, а выйти некуда и хотя у нас кино каждый день и артисты-шефы приезжают. Все же скучно. Библиотека бедненькая. Лида меньше скучает, потому что работает, иной раз даже очень много. Ведет записи на операциях. Кроме того, она агитатор в женском отделении. Вечером приходит к нам в палату и мы читаем вслух…»

«… Родные мои! Сегодня буду писать мало, потому что Николенька написал почти все. Он только забыл сказать, что он спускается по лестнице на первый этаж, заходит ко мне в палату (пугает наших девочек) они привыкли не совсем одеваться. Ходим с ним в кино (это тоже на первом этаже). Откровенно говоря все здесь так надоело! Ведь уже полгода в госпитале. Теперь как будто бы конец. Похоже на то, что мы скоро увидимся. Прямо сердце замирает, когда подумаю, что мы скоро увидимся. Наши тоже нас ожидают. Боюсь только замерзну я у вас…».

Родные в свою очередь шлют теплые письма Николаю и Лиде, желают скорейшего выздоровления и надеются на скорую встречу. Вот что пишет в своем письме Олимпиада, старшая сестра Николая:

«...Милые мои, вы только не скрывайте, пишите правду, как ваше здоровье, пишите прямо через день, описывайте, как прошел день, как температура, как аппетит и пр. особенности лечащихся. Ведь если бы я была около вас, то я бы ночами дежурила, чтобы только бы вам было хорошо. Я теперь стала такая крепкая, (только спина немного побаливает), такая выносливая, что готова за всеми ухаживать, а за вами в особенности. Но, я далеко от вас.

Родные мои, мы просто не можем до сих пор спокойно читать ваши письма, всегда с мамой всплакнем, ведь правда как хорошо, что вы вместе, ведь это счастье редко кому выпало. Ну, а поэтому, старайтесь быть все время друг около друга, пройдите всю великую отечественную войну вместе, да вернитесь домой с гордо поднятой головой…»

А это уже из письма Агриппины Ивановны, мамы Николая:

«... Я говорила с военным о вашем ранении, он уверил меня, что вам обязательно дадут отпуск после лечения, приезжайте мои хорошие я еще поживу с вами мои деточки. Не страшись Лидуся Сибири, овощей у нас много орехи кедровые есть. Адуся для тебя готовит шишки посмотришь как они растут...».

Позже Николай и Лида вернулись в Томск. У них родилась дочь. Они дожили до рождения внука, который и рассказал нам эту и другие истории из жизни своего деда.

Дмитрию Сафьянову было четыре года, когда не стало его дедушки Николая Михайловича Петрова. В 1950-е годы Николай Михайлович работал директором ТОКМ, в общей сложности он руководил музеем пять лет. Прежде Дмитрий знал о его жизни по фотографиям в семейном альбоме и рассказам своей бабушки, которая еще 10 лет назад передала часть бумаг мужа в архив краеведческого музея.

Вторая часть личного архива - документы, фотографии, письма - хранилась дома. Дмитрий оцифровал и рассортировал его по годам, получилось 57 папок, данные в которых охватывают период в 116 лет — с 1859 по 1975 годы. Настоящая летопись рода, в которой есть жизнь предков при царской России, невероятная история любви, по которой можно снимать фильм, и обычные семейные радости. Теперь фамильным архивом пользуются не только родственники: благодаря тому, что Дмитрий передал его в архив ТОКМ, к нему получили доступ исследователи и все, кому интересна история родного города.

— Мне повезло, дед хранил буквально каждый свой документ. В какой-то момент, он стал фамильным архивариусом и хранил документы других родственников. Поэтому иногда можно собрать целую переписку из писем деда его родственникам и их ответов ему, — рассказывает Дмитрий.

Все, что касалось работы Николая Михайловича — его научные статьи, записные книжки, рисунки, карты, чертежи, фотографии — внук передал на хранение в архив ТОКМ, чтобы этим опытом пользовались другие.

Николай Михайлович Петров родился в Томске в 1911 году. Он был самым младшим ребенком. Его родители воспитывали еще трех детей: Павла, Олимпиаду и Зинаиду.

Глава семейства Михаил Евгеньевич Петров приехал в Томск в 1897-м в возрасте 38 лет, женился. Для него это был уже второй брак. Почти 17 лет Михаил Петров проработал в конторе Управления Сибирской железной дороги. За две недели до начала Первой Мировой войны уволился и устроился работать бухгалтером в бане №1. Откуда в 1924 году ушел «по причине инвалидности и преклонных лет».

Его супруга Агриппина Ивановна была на 11 лет младше мужа. Занималась ведением домашних дел: следила за скотиной, работала на огороде, занималась воспитанием детей.

Первое время многодетная семья жила в районе, известном как Заисток или Заисточье. Назвать спокойной жизнь Петровых, да и других томичей, проживающих здесь, было сложно. Район либо топило каждую весну в период половодья, либо он страдал от пожаров. Последние были настолько масштабными, что порой огонь уничтожал целые кварталы.

Позже Петровы переехали в дом на улице Тверской. Несмотря на топкий грунт в низменной своей части, улица активно застраивалась жилыми домами, магазинами и промышленными мастерскими. Пожары случались здесь значительно реже, а в период весенней распутицы «большая» вода сюда не доходила.

После окончания школы Николай Михайлович поступил в Томский землеустроительный техникум. Получил актуальную на то время специальность техника-землеустроителя, составлял карты местности для новой молодой страны Советов.

Проработав какое-то время по специальности, Петров решил продолжить обучение и поступил на первый курс физико-математического факультета на отделение астрономо-геодезистской специальности Томского государственного университета. Но высшее образование он так и не получил, по семейным обстоятельствам отчислился с первого курса и покинул город.

— Умирает его отец, и все семейство переезжает на юг. Тогда, как впрочем и сейчас, многие сибиряки мечтали жить там, где потеплее. Уехать раньше не могли: на то время моему прадеду Михаилу Евгеньевичу шел восьмой десяток, он был тяжело болен, имел инвалидность. Такую поездку он просто не пережил бы, поэтому переехали только после его кончины. Осели в Адлере, — продолжает рассказ Дмитрий.

Николай Петров вернулся в Томск в ноябре 1943 года. Сюда он приехал в отпуск после ранения. Оставить супругу он не мог, поэтому согласно официальным документам Лида едет сопровождающей. Из Томска на фронт они так и не вернулись. В январе 1944 супруги были уволены в запас.

— На фронте дед быстро дорос до капитана. Но после ранения ему пришлось укоротить одну ногу на шесть сантиметров, воевать он больше не мог. Но на этом его военная карьера не завершилась: работая в Томском артиллерийском училище, он получил звание майора, — делится Дмитрий.

Николаю и Лиде дали квартиру на первом этаже в двухэтажном деревянном доме на улице Кузнецова, 22.

— После войны наступили сложные времена. Бабушка пишет в письмах дедушке, который лежал в больнице с последствиями ранения или был в санатории, что денег не хватает: «Потом пришла твоя зарплата, и ты как всегда всех выручил. Я заплатила за воду, за свет, купила еды, передала тебе». Видно, что были моменты, когда даже еду не на что было купить. Как-то крутились, — рассказывает Дмитрий.

Несмотря на хромоту, Петров вел активную жизнь, ходил на охоту и рыбалку. Это увлечение частенько выручало семью в голодные времена.

— У соседей было принято занимать деньги, занимать продукты. Это было нормально. Они тоже это делали, все это есть в письмах, — продолжает Дмитрий. — Какие-то работы коммунальные по дому либо делали все вместе, либо скидывались деньгами. Дедушка помогал организовать бригады строителей.

В 1946-м в семье родилась долгожданная дочка Леночка. В личном архиве Петровых сохранились милые записки из роддома, в которых Лида с любовью описывает Николаю их дочь.

«Доченька твоя лучше всех здесь, больше всех здесь, особа довольно увесистая, обладает хорошим аппетитом. Немного посветлее тебя волос, а глаза светлые. Мне она безумно нравится. Не знаю, как ты ее найдешь».

— Дед воспитывал мою маму в литературных традициях. В доме была огромная библиотека, которая занимала целую стену в комнате. Мама училась музыке, и родители купили ей пианино, — делится Дмитрий.

Перестроиться в мирное русло удалось не сразу. Страх повторения войны жил в людях еще долго. Николай Михайлович какое-то время после возвращения в родной город работал в Томском артиллерийском училище старшим преподавателем топографии, выезжал вместе с курсантами на учения в Юргу.

Со временем пришло осознание, что пора возвращаться к мирной жизни. Сменив несколько профессий, Петров устроился на работу в музей.

— Он увлекся историей края, и это увлечение привело его в краеведческий музей. Его приняли в качестве младшего научного сотрудника, потом он доработал до старшего научного сотрудника и до директора, — продолжает Дмитрий.

Николай Михайлович внес большой вклад в развитие музея. Под его руководством были собраны четыре постоянные экспозиции, фонды пополнились сотнями документов, касающихся культурной жизни Сибири ХIХ — начала ХХ веков. Выделено помещение, где начала свою работу реставрационная мастерская, а подвал здания был переоборудован под фондохранилище. Томичи начали узнавать о работе музея и его коллекциях из цикла передач на местном телевидении и выступлений на радио, текст для которых Николай Михайлович писал лично. Была организована работа общества краеведения, проводится исследование и анализ состояния памятников культуры в городе. Научные сотрудники музея работали в археологических и этнографических экспедициях.

Несмотря на все заслуги, в 1959 году Петрова снимают с должности директора и назначают руководителем отдела природы, а в 1962 году комиссия обкома КПСС и вовсе освобождает его от работы в музее с формулировкой «как не обеспечившего научное руководство музеем».

— Он был членом КПСС, но он не вел линию партии. Ему это было не интересно. В то время было много формальностей, которые нужно было соблюдать, организовывать агитационную работу, проводить собрания. Он этим не занимался. При этом ставить под сомнение его научную работу вообще невозможно, — поясняет Дмитрий. — После музея он ушел в политехнический институт. Его сразу же взяли проректором по научной работе.

Николая Михайловича не стало в 1972 году. Последние годы он тяжело болел, ранение на фронте давало о себе знать. На снимках последних лет жизни его сложно узнать. Но его внук убежден, что Николай Михайлович прожил счастливую жизнь.

— Он постоянно был чем-то увлечен: занимался наукой, ездил в экспедиции, ходил на охоту и рыбалку, много читал, знал английский язык и мог свободно на нем общаться, у него были любимые жена и дочь. Единственное, о чем он мог жалеть — они с бабушкой так и не вернулись на юг. Они мечтали вновь жить у моря, но после войны там была сильная разруха, потом было много работы. Возможно, они и думали переехать туда, когда дед выйдет на пенсию, но его не стало слишком рано, — заканчивает свой рассказ Дмитрий.

Жизненный багаж Николая Михайловича, который его внук передал на хранение в архив ТОКМ, уместился в девять картонных коробок, которые занимают три полки стеллажа. Чтобы ими можно было пользоваться, их еще необходимо оформить и принять на учет.

— Мы принимаем документы только тех людей, которые оставили какой-то след в истории нашего региона. Например, жил Иван Иванович, всю жизнь проработал слесарем. Потом пришел и решил сдать все свои документы. Такой архив мы не примем. Этот человек, несомненно, что-то сделал в своей жизни, но на работе музея или на нашем регионе это никак не отразилось. Будет правильно, если такие документы будут храниться дома у потомков. К тому же стоит понимать, что наши хранилища не безграничны, — рассказала заведующая отделом документальных источников ТОКМ Ольга Тимофеева. — Почему мы приняли архив Петрова? Во-первых, он был сотрудником музея и внес большой вклад в его развитие. Во-вторых, он был исследователем, и это отражено в его научных трудах по изучению Томской области.

Среди документов Николая Михайловича есть черно-белые фотографии Томска 1950-х годов. На них запечатлен проспект Ленина, без паутины проводов и фонарных столбов, закрывающих фасады исторических построек; корпус ТУСУРа, тогда еще высотой в три этажа и без помпезных колонн; деревянные здания с непривычными уже нашему глазу вывесками «гастрономия» и «бакалея»; старый автобус, колесящий по пустым улицам центра города.

— Такие фотографии мало где можно найти. Мы уже не помним, каким наш город был тогда, и 60-70 лет спустя эти кадры становятся для нас наследием, — поясняет Тимофеева.

Больше фотографий Томска 50-х годов из архива Николая Петрова — в нашей фотоподборке.

Еще один артефакт из личного фонда Петрова — лист отрывного календаря, датированный 12 апреля 1961 года. На нем Николай Михайлович аккуратным почерком вывел «1-й человек в космосе! Гражд. СССР майор Гагарин Юрий Алексеевич!».

— Через такие вещи мы видим, как конкретный человек воспринимал эпоху, в которой он живет. Другого такого листка календаря просто нет, — отмечает заведующая архивом.

Сегодня в архиве ТОКМ поставлены на учет 12 личных фондов томичей: ученых, краеведов, литераторов. Среди бумаг не только документы связанные с работами этих людей, но и личные тетради, письма, дневники.

— Задача архива ТОКМ в первую очередь сохранить все, что свидетельствует о вкладе этих людей в развитие Томской области. Но в какой-то момент становятся интересны не только научные труды, но и личность человека. Тогда исследователи начинают интересоваться личными документами. Если углубиться, то можно обнаружить, что на каком-то этапе жизни людей из совершенно разных сфер пересекаются между собой. Так складывается целостная картина, — резюмирует Ольга Тимофеева.

Последние несколько лет стало модно составлять генеалогические древа, узнавать свою родословную дальше дедушек и бабушек. Но проходит время, и никаких документальных свидетельств не остается. Люди приходят за ответами в архивы, найти что-то стоящее удается не всем и не всегда. Потомкам Николая Михайловича Петрова повезло, он сам позаботился о том, чтобы его внукам было, что помнить. Теперь они берегут память семьи, чтобы передать ее уже своим внукам.

Источники:
Личные архивы Николая Михайловича Петрова;
Фонды архива ТОКМ им. М.Б. Шатилова;
«Петровы — России люди». Газета «За кадры» от 8 мая 1968 года;
История названий Томских улиц / [Г. Н. Старикова, Л. А. Захарова, Е. В. Иванцова и др.; отв. ред. Г. Н. Старикова]. — Томск: Д-Принт, 2012 — 368 с.