«В Томске не хватает свободы!»: интервью с Василием Рыбаковым, основателем архитектурной студии «АРХНУВО»

Почему в городе не хватает свободы, как бороться с «мракобесием окружающего» и как талантливый профессионал может реализоваться в Томске?

Об этом, а еще о том, почему люди не покупают «квадратные метры», как устаревают здания и зачем вписывать постройки в среду, мы поговорили с томским архитектором Василием Рыбаковым, основателем успешной архитектурной студии «АРХНУВО».

Василий основал архитектурную студию в 2008 году — нужно было спроектировать два крупных офисных здания, и для работы над проектами собрали команду. Ни лицензии, ни компании тогда еще не было. Но из-за кризиса заказ сорвался, и команда отправилась в свободное плавание.

С тех пор в «АРХНУВО» реализовали почти три сотни проектов в 20 городах: жилые дома, интерьеры, промышленные объекты, магазины и рестораны. География заказчиков — вся Сибирь. Томск, Новосибирск, Кемерово, Новокузнецк, Барнаул, Алтай, и даже казахстанский Павлодар. Сейчас в студии работает 30 человек: дизайнеры, архитекторы, инженеры — «те, кто занимается творческой частью и те, кто обеспечивает техническое сопровождение проектов».

Магистральное направление работы — коммерческие площади, вроде магазинов или кафе. Оно же самое успешное. Рыбаков объясняет это тем, что студия делает работы на стыке маркетинга и дизайна, не просто проектируя интерьер или экстерьер, а полностью упаковывая бизнес — от логотипа и брендбука до... работы с кадрами и клиентами заказчика.

— Мы делаем бизнесу красивую упаковку, но проекты сталкиваются с тем, что у них нет управления персоналом, — рассказывает Василий. — Проект или торговая точка могут быть очень красивыми, но если нет обученного персонала, если кадры не умеют продавать, вести себя с клиентом правильно, то проект не заработает. Бизнес делают кадры. Мы начинали с интерьера, перешли потом в нейминг, создание логотипов, разработку маркетинговой концепции и захватываем все больше смежных областей. Недавно занялись HR. Мы сделали это, чтобы у заказчика все грамотно функционировало, чтобы в проектах были правильные люди. Ценность, которую мы с заказчиком формируем, должен поддерживать персонал.

Из архитектуры основатель «АРХНУВО» выделяет для себя два проекта студии — административное здание на Лагерном саду, в котором находится кафе «Буланже» (ул. Нахимова, 2), и Международный еврейский центр (ул. Розы Люксембург, 38).

— Наша работа — не вопрос об эффектных и красивых проектах, — поделился Василий. — У нас политика несколько другая. Мы работаем для бизнеса — для нас важнее экономическая эффективность проекта, его прибыльность. Например, в падении рынка мы сделали самый большой мебельный торговый центр в Томске — «МебельПарк Гипер». Мы взяли площадку, сделали модель торгового зала, посадили туда арендаторов, сделали логистику, оформили торговый центр — бизнес успешно работает и набирает обороты по сей день.

Сейчас студия взялась за развитие нового направления — проектирование жилых комплексов. Первый проект уже в работе.

— Люди больше не покупают «квадратные метры», — объясняет Рыбаков. — Они не берут «кирпич» или «не кирпич». Люди покупают в жилье функционал, опции, и сейчас застройщикам выгоднее смотреть и анализировать: что людям нужно, какие вспомогательные помещения, нужно ли хранение вещей. Это самое важное на рынке. В Томске все идет с отставанием — такие проекты только начинают появляться. Я сам нахожусь, в связи с расширением семьи, в процессе выбора квартиры и понимаю, что у нас в городе нет достойных предложений, чтобы все было удобно. Такие проекты есть в европейской части страны, в соседних городах Сибири — там людям продается иное качество жизни. То, что за 5 млн можно купить в Новосибирске, здесь и за 20 млн получить невозможно. У нас по-прежнему строят «квадратный метр», продают и закрывают вопрос.

Но уже через пять лет, по мнению архитектора, будет понятно, как устарели здания, которые появляются сегодня.

— Только сейчас застройщики начинают мыслить в другом направлении. Это очень важно и интересно наблюдать. Нам бы хотелось в таких проектах поучаствовать, потому что мы заточены на коммерческую выгоду и клиентоориентрованность. Сейчас мы упражняемся больше в интерьерах, торговых центрах, но есть определенные принципы, которые работают везде. Архитектор и дизайнер, зная маркетинг, технологию продаж — может больше дать клиенту, узнать, что ему нужно.

Тем не менее, даже в Томске удается проектировать объекты другого уровня, считает архитектор.

— Приходится в мракобесие окружающего точечно вписывать скромные и качественные объекты, — отметил Василий. — Очень много сделано с 1991 года и продолжает делаться нелепых, неактуальных и неперспективных строений, которые невозможно будет, с учетом их особенностей, снести в ближайшие 50 лет. Как можно идиотский жилой 12-этажный дом, который не вписывается в историческую среду, с ужасными квартирами, расселить? У нас город загадили неправильными проектами, градостроительными и архитектурными решениями. И исправить это не получится даже нашим детям.

Василий считает, что в такой ситуации с городской застройкой нельзя винить исключительно архитекторов. Часто, отмечает он, проектировщики становятся «заложниками обстоятельств», а изначальный проект не имеет ничего общего с его реализацией.

— Знакомый архитектор спроектировал здание на Белинского, прекрасный проект был. Я два года мимо ездил, а потом понял, что и фасад, и этажность — застройщики все поменяли и извратили! Это ошибка архитектора? Казалось бы, да, его подпись стоит, но как потом все это построено было — большая разница.

Но Василий уверен: гнаться в архитектуре исключительно за деньгами или действовать в угоду собственным амбициям — нельзя. Нельзя отсекать функционал для людей, нельзя воплощать уродство и действовать по принципу «берите и ешьте». Тот жилой комплекс хорош, где будет комфортно людям.

— Если есть много амбиций построить великое здание — оно не впишется в городскую среду. Должен быть баланс между «для себя» и «для людей». Нужно работать с общественным мнением и вписывать объекты в пространство. Архитектор должен создавать объекты, которые вписываются в среду. У Фостера есть здания, которым 50 лет, а если посмотреть на фото — чувствуешь, что вчера построены. Они до сих пор актуальны и интересны. За это архитекторов уважают. У нас под другим углом смотрят на это. Объект становится великим, когда он к месту и правильный, дополняет город. Когда он не дополняет город, каким бы сам он ни был красивым, если вырезать его — он не станет великим.

В одиннадцатом классе будущий основатель «АРХНУВО» пошел дизайнером в компанию, которая занималась рекламой и полиграфией. Говорит, с тех пор так и пошло: работа — это часть жизни, которой он живет, и от которой получает удовольствие.

После школы Василий поступил в ТГАСУ, на архитектурный. Первые два курса учился, потом начал совмещать учебу с заказами на интерьеры: «у меня отец архитектор, и я всегда находился в этой среде, мыслил таким образом» (отец Василия — известный томский архитектор Николай Рыбаков. — прим.ред.).

Сегодня, по мнению Рыбакова-младшего, начинающие дизайнеры могут и оставаясь в Томске, себя успешно реализовать:

— С сегодняшним уровнем информатизации все равно, где находиться, — отмечает Рыбаков. — Если в Томске комфортно — живи в Томске. Обычно ребята талантливые уезжают в Питер и Москву. Там проще найти работу и устроиться. Здесь остаются те, кто видит ценность города. У Томска есть много минусов, но есть и плюсы. Я не переезжаю в Москву. Мы могли бы работать там над более крутыми проектами, но есть другой фактор — потеря времени. Большой город, даже Новосибирск, начинает съедать личное время. А в Томске: у меня здесь один бизнес, через дорогу — другой бизнес, а через две дороги — дом. У нас хорошая транспортная доступность, развитая IT-структура, поэтому айтишников у нас очень много. Мы работаем с некоторыми компаниями, делаем им проекты, дизайны офисов. Это компании мирового уровня. В Томске люди делают продукты, которыми пользуются по всему миру. Ощущение провинции — это только ощущение. Надо понимать, что есть и ценить это. Я не хочу уезжать из Томска, потому что это компактный город, где в тапочках можно из дома выйти на работу.

По мнению Рыбакова, об этих плюсах стоит больше говорить — наряду с разговорами об исторической среде, объясняя современные особенности и выгоды места. И уверен, что о городе надо больше спрашивать тех людей, которые в него приезжают. Выяснять, что им нравится в Томске, и начинать это продвигать, а не «просто ходить с флагом, что у нас много объектов культурных».

— У нас масса разных особенностей. Например, много заведений общепита. Они открываются каждый месяц, и у каждого есть свои нюансы. Где-то настоящая итальянская пицца, где-то — римская. А где вы видели гастрономическую карту города? Мы не смотрим на себя, на то, что у нас есть. Только продаем историю. Питер тоже исторический город, а в чем разница? В чем код города? Вот что важно! Его никто не сформулировал. В Томске 35 лет живу и слышу одни и те же фразы — никто не мыслит, чем ценен город! Вот я, например, «прочитал» его как «компактный» для меня как для бизнесмена, это важно! Я через 20 минут оказываюсь в любой точке — где еще так можно?

Компактность и пешая доступность в некотором смысле не менее ценны, чем достопримечательности, и вполне жизнеспособны, как точка притяжения.

— Мой любимый город — это Андорра в Испании. Он компактный, по нему бесконечно долго можно гулять. Там нет восхитительных архитектурных объектов, и от дома до дома бывает семь метров. При этом проезжают автобусы в обе стороны, и есть маленький тротуар, — объясняет Василий.

Ключевое отличие России от Европы, по мнению архитектора, в том, что у нас очень много «ничьей территории».

— Она общая, без хозяина, — комментирует он. — В Европе такого нет. У каждого кусочка земли есть хозяин, поэтому любая лесенка, газончик всегда за кем-то закреплены, они ухожены. Всегда все поделено и облагорожено. В Европе ценят свою маленькую территорию. Люди используют весь земельный ресурс целиком. Мне никто не верит, что на первом этаже жилого дома там заправляют автомобили — заправки в жилых домах оформлены как гаражи! В России такое невозможно. У нас вообще должен гараж отделяться одним нежилым этажом от жилого. Есть какое-то умозаключение, что так должно быть, но оно никем не проверено.

На сегодняшний день в Томске существует ряд регламентов, определяющих градостроительную деятельность. К примеру, регламент минимального количества парковочных мест, согласно которому, ТЦ обязаны закладывать до трех парковок на 100 м² в зависимости от площади. Что касается жилых площадей, то региональным застройкам присвоен норматив в одно машиноместо на 100 м², а городским – одно машиноместо на каждую квартиру, вне зависимости от ее площади.

— Если честно — мне кажется, что в Томске не хватает свободы, — рассказывает Василий. — У нас много регламентов, все зажато. Одиозная история с количеством парковок. Положено у нас на каждую квартиру по одной парковке — это хорошо, с одной стороны, есть распоряжение администрации, и каждой квартире гарантирована парковка. Вторая сторона медали: рынок не регулируется. Перенесем на еду: вы приходите кофе брать, а у нас закон в Томской области, что к каждому кофе нужно продать три куска хлеба. И можно ли сказать, что эта забота о людях — обязать всех бизнесменов продавать три куска хлеба? У нас небольшое количество населения, но мы стеснены градостроительными регламентами. Здесь зачастую бывает экономически невыгодно создавать большие и качественные проекты.

Василий считает, что рынок без вмешательства со стороны власти способен сам все «определить» и приводит в пример здание ТЦ ПочтальON, с ситуацией которого неплохо знаком.

— Там нет парковки. Те магазины и услуги, которые требовали парковки, ушли в другое место. И здание переформатировалось относительно арендатора на «стритовое». Рынок и жизнь сами отрегулировали этот баланс. Моя позиция — когда мы даем определенную свободу в ценообразовании, площади квартир — люди и рынок сами все отрегулируют. Не будут покупать квартиры по три квадратных метра. У нас сейчас три пивных на дом. Заметьте — одна останется, а вместо других через года два откроют пекарни. Когда рынок перенасыщается, остается один лидер с хорошей бизнес-моделью — остальные уходят.

Текст: Александр Мазуров

Фото: Вероника Белецкая