Мариан Стуивер: Томск может стать центром в вопросах борьбы со снегом

В октябре в Томске побывала ведущая исследовательница Wageningen University & Research Мариан Стуивер.

Посетила открытие Фестиваля кино стран Европейского Союза, прочитала лекцию в ТГАСУ и заехала в гости в нашу редакцию.

В исследовательском университете Вагенингена в Нидерландах Мариан руководит научной группой по разработке решений для городской среды. Основной фокус работы доктора социальных наук Стуивер — сохранение дикой природы в городском контексте и ее влияние на состояние города и его жителей. Параллельно Мариан занимается темами миграции и работает над разного рода интеграционными проектами в Европе, Латинской Америке и Африке, в том числе, и как эксперт ООН.

За те полчаса, что Мариан удалось выделить на интервью с нами в своей плотной программе, исследовательница успела рассказать об урбанистических трендах, нидерландских медиа и своем взгляде на Томск.

— Какие бы тренды в урбанистике вы выделили сегодня, и на какие моменты, на ваш взгляд, стоит обращать внимание городам?

— Есть четыре основных важных момента. Все они взаимозависимы и все находятся в центре развития одновременно городской и сельской среды (потому что сложно разграничить, где начинается город и где он заканчивается). Первый пункт — это «здоровый город», город, в котором приятно жить. Следующий пункт — это «продовольственная безопасность». Третье — «циклические города», использующие технологии ресайклинга. И последний пункт — это «адаптированные к климату города». Раньше еще часто использовался термин smart city, в основном, в плане работы с потоками данных или аналитической информации, или «умный город» с точки зрения использования мозгов людей, которые там живут. Но я думаю, что данные и управление плюс экономика — это все перекликающиеся области, связанные с теми четырьмя основными пунктами, которые я уже назвала. Также все эти основные пункты связаны с устойчивым развитием. И, в основном, на этих темах специализируется наш университет.

Мы также в тесном сотрудничестве работаем с Университетом Делфта (Delft University of Technology — прим.ред.) — в России его бы назвали политехническим. Мы работаем с MIT (Massachusetts Institute of Technology — прим.ред.): они занимаются другими вопросами урбанистики, например, связанными с робототехникой. Сейчас в MIT реализуется проект роботизированных автономных лодок в каналах Амстердама — Roboat. Университет Делфта много внимания уделяет вопросам жизнеобеспечения городов и мобильности вокруг них. Все это объединено в Амстердамском университете городских решений (Amsterdam Institute for Advanced Metropolitan Solutions — AMS Institute).

— Какое место в этих процессах занимают городские медиа?

— Я могу рассказать про Нидерланды. У нас есть национальное общественное телевидение, 1-й, 2-й, 3-й каналы, большое количество рекламы. У Амстердама есть свое городское телевидение. В самом Амстердаме — максимум 1 млн жителей, но каждый год приезжает еще от 12 до 15 млн туристов. В городе Вагенинген всего 40 тыс жителей, но у этого города есть своя теле- и радио- компании. Они работают за счет волонтеров, плюс небольшая субсидия от государства (я пока говорю о традиционных медиа).

Еще есть большое количество печатных изданий, региональных и местных. Местные издания, как правило, распространяются бесплатно — их вручают людям, даже если они этого не хотят:) Они существую за счет рекламы и субсидий.

После того, как появилась газета «Metro», которую распространяют во всех поездах — каждое утро, когда человек едет на работу и использует поезд, чтобы до нее добраться, он получает бесплатную газету — люди перестали покупать общенациональную газету.

— Какие темы выбирают ваши городские медиа?

— У нас демократически развитая структура, и обычно эти медиа присутствуют на заседаниях местного парламента или какого-то органа самоуправления — у нас бывает до 10 политических партий в каждом городе. Мы развиваем децентрализацию, поэтому у местных законодательных органов все больше полномочий (хотя бюджета все меньше и меньше).

Мы выстраиваем общество, которое заботится о гражданине с момента рождения до момента похорон. Местные органы самоуправления должны утвердить общую концепцию развития города, и медиа пытаются показать разные точки зрения — какую повестку отстаивают разные группы населения. Ну и как в любом медиа, в любом СМИ, журналисты любят хорошие истории, поэтому они, как правило, выбирают наиболее харизматичных политиков или горожан, у которых есть хорошая история.

Например, была такая ситуация, когда район города с богатой инфраструктурой, где были и бассейн, и полицейское управление, снесли и застроили исключительно жилыми домами. И был один парень из новой политической партии, который знал многих журналистов — в результате, его точка зрения была во всех средствах массовой информации. Я на тот момент тоже была местным политиком. И мы решили создать свою собственную радиопередачу. Каждую неделю я приглашала гостей и обсуждала с ними вопросы, важные для жизни города. Мы говорили об изменениях структуры, о мультикультурализме... Или вот, допустим, у нас на тот момент актуальным вопросом было создание школьных дворов, куда бы могли приходить пожилые люди и общаться со школьниками. У этих школ свои огороды, и пожилые люди могли бы учить детей, как правильно ухаживать за грядками. Мы освещали такие небольшие приятные истории. Мы считаем, что важно было дать слово не только людям, наделенным властью, но и тем, кто вместе выращивает тыкву, потом вместе делает из нее суп и вместе его ест.

— Как отличается (и отличается ли?) повестка интернет-изданий от повестки классических медиа в Нидерландах?

— Тут дело в том, что чем глубже вы хотите разработать темы, тем большие у вас затраты возникнут. Бесплатные издания и бесплатно распространяемые издания, в том числе, и интернет, очень поверхностно освещают вопросы. В голландском языке есть слово, которое емко описывает эту ситуацию. Оно означает одновременно и «бегло читать заголовки», и в то же время, «срубать головы» (термин появился в языке в те времена, когда Индонезия была нашей колонией). Вот этим и занимаются бесплатные издания.

В самолете я беру наш аналог журнала «Нью-Йоркера», это такое солидное издание, глубоко освещающее разные темы. Ну у меня есть еще и подписка на собственно «Нью-Йоркер» — хотя это и недешево для Голландии. Соответственно, если у тебя есть подписка на такие издания, ты будешь более информирован. Я считаю, что это проблема, потому что в бесплатных изданиях большее внимание уделяется личным переживаниям, точке зрения, эмоциям, их позиция не всегда основана на мудрости или на фактах. Поэтому у нас так много новых политических партий, которые просто основаны на эмоциях. И если эти люди в итоге получают больше власти в парламенте, когда обсуждаются ветряки или солнечные батареи, то понятно, что никто не хочет у себя на заднем дворе ветряную мельницу, вырабатывающую энергию... Если у каждого есть возможность повлиять на то, что происходит в его городе, то реальные изменения в жизнь претворить сложнее.

Но что касается вопросов переработки или адаптации к климату, иногда приходится внедрять технологии, которые существенно меняют облик города. Но можно изменить то, как люди воспринимают, насколько их город удобен для проживания.

Очень важны Twitter и LinkedIn. У нас в городе есть профессор экологии — у него большое количество фолловеров в Твиттере, потому что он запустил неправительственную организацию под названием «Прекрасный Вагенинген». И он оказал большое влияние на точку зрения многих людей, потому что у него такое большое количество подписчиков.

— Значит ли это, что эффективнее сейчас в плане городской повестки работать с инфлюэнсерами или с медиа?

— Да, каждый сегодня — потенциальный журналист.

— С точки зрения городских медиа, которые глубоко копают — есть ли сейчас такие медиа в Нидерландах и кого бы вы могли назвать?

— Есть financial daily news, большая газета, которая появилась во время Второй Мировой войны как газета участников Сопротивления. По субботам у них выходит специальное издание, где есть ежедневные новости и какие-то дополнительные сюжеты — лайфстайл, экология, литература. Есть издание De Correspondent — оно появилось в результате того, что многие журналисты были недовольны качеством традиционных медиа и качеством освещения сюжетов, они собрались и запустили онлайн-журнал.

Speld — в переводе «булавка», это издание, которое делает fake news, саркастичные, но с зерном правды. Могу привести пример одного такого сюжета. Сейчас в Нидерландах активно обсуждается тема качества продуктов питания, и в новости на Speld подняли тему синего мороженого — в рамках тренда смурфизации еды (смурфики — персонажи, придуманные и нарисованные бельгийским художником Пьером Кюллифором, известным как Пейо. Впервые появились в журнале комиксов «Le Journal de Spirou» 23 октября 1958 года, позднее неоднократно становились героями мультфильмов, игр и сопутствующей продукции — прим. ред.). В новости шла речь о том, что процент смурфности синего мороженого на самом деле ничтожно мал, и вместо настоящих смурфиков в мороженое добавляют красители. Новость была проиллюстрирована мясорубкой, на которой сидел смурфик, а на выходе — посиневшее мороженое. Они делают пародии такого рода, играя на повышенном интересе публики к еде. Хотя это и не относится впрямую к урбанистической тематике:)

— Какие сюжеты урбанистической повестки появляются в нидерландских изданиях?

— Об индустриализации и том, как это отражается на здоровье людей. Вопросы обеспечения населения качественной едой, как ее выращивать. Как справиться с огромным количеством туристов или велосипедов, которых в Амстердаме огромное количество. Все эти истории показывают образ мышления жителей Нидерландов. Зачастую такие статьи пишутся более философско настроенными, академического склада ума журналистами. Они рассматривают вопрос со всех точек зрения, начиная от велосипеда, и уже затем они смотрят на картину более широко.

Есть у нас журналист, который работал корреспондентом в Москве, Франк Вестерман (с 1997 по 2002 год Вестерман работал корреспондентом NCR Handelsblad в Москве — прим.ред.). Он ввел в обиход новый тип литературы, когда он проводит исторический анализ той или иной темы и добавляет к этому ее философский разбор.

Например, он разобрал абсолютно по частям историю строительства моста в Европе (видимо, речь идет о книге Фрэнка Вестермана «Мост через Тару» (De brug over de Tara, The Bridge over the Tara — прим. ред.).

Или рассказывает о липпицианских лошадях (в книге «Dier, Bovendier» Франк Вестерман реконструирует судьбу четырех поколений липпицианских лошадей венского двора, на фоне которой разворачиваются исторические события — гибель империи Габсбургов, две мировые войны и события, связанные с периодами правления Гитлера, Сталина и Чаушеску — прим.ред.). Он стал родоначальником такого направления — журналистики с большим количеством исторического материала.

— Успели ли вы увидеть Томск?

— Я здесь всего лишь три дня, в основном, мои знания о Томске, в первую очередь, основаны на том, что говорят другие люди. Немного времени у меня было, чтобы самостоятельно погулять и осмотреться. Конечно, люди в первую очередь показывают то, чем они гордятся — парки, памятники, старинные и восстановленные здания...

Прошлись по территории «Живой лаборатории» — я также была в составе группы европейских послов, поэтому нас задарили едой и всякими подарками — мне это все очень понравилось! Я раньше думала, что я одна такая, кто любит подарки дарить, оказалось, что русские тоже это любят:)

Из наиболее очевидных вещей — у Томска большой потенциал в плане озеленения, у него достаточно зеленых массивов, он, как мне кажется, довольно открытый, в плане того, что не плотно застроенный, он просторный,

Из сложностей, из вызовов, с которыми придется столкнутся Томску, — это университеты, научная инфраструктура, которая с одной стороны в плюс, а с другой стороны, вузы непрерывно соревнуются друг с другом... Но мне кажется, что «Живая лаборатория» — это хороший проект, пример того, как специалисты из разных областей готовы кооперироваться и сотрудничать друг с другом.

— Каким будет развитие «Живой» лаборатории?

— «Живая лаборатория» — это место, где люди занимаются совместно наукой и исследованиями. Когда закончится обустройство этих трех улиц, лаборатория перестанет существовать. Сейчас слово «лаборатория» используется тут в значении «эксперимент». В отличие от традиционной лаборатории в нашем понимании, у этой нет четких границ, они прозрачные.

Международное сотрудничество интересно только тогда, когда его результаты реализуются непосредственно в городе. Приведу пример: мы разрабатываем разные идеи, например, обсуждаем, как Томску бороться с огромным количеством снега. Есть даже идея, что Томск может стать центром в этой теме и попутно вопросах климата, осадков и всего, связанного с погодой. И на территории этих трех улиц «Живой лаборатории» можно уже какие-то практические наработки опробовать, внедрять.

То есть, можно сделать так, чтобы работать не только над решением конкретной проблемы, но и созданием новых технологий, новых принципов работы, изучать этот вопрос и так далее.

— С каким городом вы бы сравнили Томск?

— В какой-то мере, учитывая количество студентов и уровень образования, можно сравнить Томск с Вагенингеном, просто мы в 10 раз меньше. Но весь регион, который мы называем «долиной еды», в центре которой находится Вагенинген, сравним с вами.

Я была в Латинской Америке, Африке, США, Австралии, Европе — по ощущениям, Томск немного напоминает Финляндию (хотя озер у вас не так много), но люди совершенно другие. Мне кажется, вы гораздо более похожи на Европу, а ваше положение в центре Евразии позволяет вам быть гибкими и поворачиваться лицом и к Европе, и к Азии.

Беседовали Елена Фаткулина, Катерина Кайгородова