Семейные реликвии. Женщины рода Клыковых

локальная история

Семейные реликвии

спецпроект на Томском Обзоре

Какие вещи годами хранят в семьях томичей?
Что берегут и передают из поколения в поколение?
О чем рассказывают детям, и что скрывают бабушки?
Рассказываем в нашем спецпроекте.

Жительница Томска Оксана Лоскутова происходит из купеческого рода Клыковых. Ее предки после Октябрьской революции 1917 года бежали из Перми в Сибирь.

Эта история о том, как рушились семьи, разворовывалось накопленное богатство, но сохранялись семейные традиции, ценности и взгляды.

АВТОР

Валентина Бейкова

Прапрапрадед Оксаны Иван Николаевич Клыков был купцом второй гильдии, владел золотыми приисками, стекольным заводом и двумя пароходами. Жили Клыковы в Перми в огромном доме, в котором, по семейным преданиям, насчитывалось 27 комнат. Супруга купца Лариса Гавриловна родила ему сына и трех дочерей.

Одна из купеческих дочерей, Софья, родилась в 1883 году. Судя по сохранившимся фотографиям, барышня была большой модницей. В ее гардеробе было много платьев и шляп самых разных форм и размеров.

В то время одежду купцам и членам их семей отшивали монашки-белошвейки. Пуговицы для нарядов, по большей части, делались вручную из ракушек. Некоторые из них до сих пор хранятся у Оксаны.

«Наряды Софьи были сшиты из бархата или из шелка. На манжетах было большое количество очень мелких пуговиц и петелек. Даже не представляю, сколько времени она тратила только для того, чтобы застегнуть их все, — рассуждает Оксана. — Нижнее белье также было сшито белошвейками, а в качестве застежек на лифе — штук по семь крохотных пуговок».

Еще одним атрибутом состоятельной жизни купцов были именные текстильные предметы. После смерти Софьи сохранилась салфетка, которую накидывали на комод, простыня и пара наволочек. На них есть инициалы «С.К.» — Софья Клыкова. На одной из наволочек под инициалами стоит цифра «6». Оказывается, все подушки, которые лежали на кровати, были пронумерованы, и каждой соответствовала своя наволочка. Чем больше подушек было в стопке, тем зажиточнее считались люди.

Софье принадлежала и колода гадальных карт. Хозяйка относилась к ним очень трепетно и никому не давала ими пользоваться. Гадальные карты по рисункам Николая Филипповича Петрова были выпущены в Санкт-Петербурге Карточной фабрикой Императорского Воспитательного дома в 1909 году.

«Однажды мы с отцом раскладывали эти карты ради баловства, это было уже после смерти Софьи. Карты сказали: „Будьте осторожны в купеческих делах. Вас могут обмануть“. В тот день мы покупали рыбок, и через два дня они умерли. Я, конечно, во все это не верю. Думаю, что это было совпадение», — улыбается Оксана.

Потомкам удалось сохранить ручную швейную машинку фирмы «Зингер», которая принадлежала Софье. Точная дата ее производства не известна. Оксана уверяет, что она изготовлена в Америке. Деревянная крышка, которой накрывают машинку для хранения, имеет фигурную форму. Раньше машинку можно было запереть на ключ, но со временем механизм замка износился, и им не пользуются.

«В тяжелые 90-е годы я перешивала на ней из взрослых вещей одежду для сына. Машинка до сих пор работает, но со временем иголки стали очень хрупкими и начали ломаться. Они необычные, похожи на наши ручные, такие я нигде не встречала. Современные иглы к ней не подходят, поэтому сейчас я ей не пользуюсь. Это просто память, семейная реликвия», — делится Оксана.

Софью выдали замуж за Михаила Алексеевича Лебедева. До наших дней сохранилось сватовское письмо родителей Михаила к родителям Софьи, датированное 16 января 1908 года. На тот момент жениху было 45 лет, невесте — 25 лет. Письмо написано на двух листах бумаги каллиграфическим почерком. По словам Оксаны, писали его не лично родители жениха, а писари. На первом листе красками выполнен рисунок: видимо, для того, чтобы придать документу большую торжественность. Хранится письмо в специальной бархатной папке.

«Точно не могу сказать, кем работал муж Софьи. Папа рассказывал, что он занимался какой-то научной деятельностью, состоял, кажется, в географическом обществе, поэтому они часто переезжали», — делится Оксана.

Еще одна дочь Клыковых Мария, которая приходилась Оксане прапрабабушкой, вышла замуж за обычного фельдшера. За это отец лишил ее наследства и прочих привилегий, которыми обладали купцы. У нее не было ни дорогих нарядов, ни именных простыней.

«Мужа Марии звали Леонид. Жили они в комнате для прислуги в цокольном этаже в родовом гнезде Клыковых. В 1907 году у них родилась моя прабабушка Вера, — рассказывает Оксана. — Муж у Марии умер очень рано от аппендицита, кажется, ему было 39 лет».

Когда началась Октябрьская революция, Клыковы спешно бежали из Перми, взяв с собой все, что только могли увезти.

«Так получилось, что Иван Николаевич с сыном и одной дочерью выехали за границу, а Лариса Гавриловна с дочерьми Софьей и Марией и внучкой Верой переехали в Омск. Софья жила со своим супругом, другие женщины рода Клыковых после Омска жили еще где-то, потом осели в Томске, — рассказывает Оксана. — Умерла Лариса Гавриловна, затем скоропостижно скончалась Мария. Муж Софьи умер в Омске от инфаркта, и она приехала в Томск к своей племяннице Вере. Замуж она больше не вышла и детей у нее не было».

У Веры Леонидовны было два брака. От первого родилась бабушка героини Ольга. Но брак вскоре распался, что случилось с супругом Веры — точно не известно.

«Второй раз она вышла замуж за поляка, и у Веры Леонидовны была фамилия Тенчинская. В 37-м году на мужа Веры сделали донос в НКВД — кажется, он отказался кому-то отдавать свою лошадь. Они успели припрятать какое-то барахлишко. Драгоценности, серебряные приборы прятали в мусорные ведра, кидали в туалет, чтобы хоть что-то сохранить. Какое-то золото даже успели сунуть в куклу моей бабушки Оли, и когда за Тенчинским пришли, она маленькая прижимала эту куклу к себе, — делится Оксана. — Мужа Веры Леонидовны увезли в Колпашево и там расстреляли. Больше прабабушка замуж не выходила».

До наших дней от былого купеческого богатства мало что сохранилось, разве что старый подсвечник, тяжеленная статуэтка Льва Толстого, старый барометр, дно старинного фарфорового подноса с росписью, потрепанная временем сумочка Софьи, немного денег старого образца, серебряные ложки, старинная брошь и кольцо.

«Из рассказов родственников я поняла, что это кольцо подарил Ларисе Гавриловне ее муж. Она отдала его на свадьбу моей прабабушке. И недавно мне его на день рождения подарил сын моей прабабушки Виктор», — делится Оксана.

В Томске Софья и Вера купили дом на улице Лесная, 7, где сейчас стоит многоэтажка. Потом тетка с племянницей переехали в деревянный дом где-то недалеко от площади Ленина. Последние годы они жили в районе Спичфабрика в однокомнатной квартире в бараке на улице Краснознаменной.

Бабушка героини Ольга также была замужем два раза. От первого брака у нее родился сын Анатолий — отец Оксаны.

«Сначала у отца была немецкая фамилия Миллер. Из-за этого его не брали в школу. Когда бабушка Оля вышла замуж второй раз, ее муж усыновил моего папу, дал ему свою фамилию — Пигарев. Только после этого он смог поступить в школу и учиться. Во втором браке у Ольги родились три дочери, — рассказывает Оксана. — Это были послевоенные годы, жизнь была очень тяжелой. Так получилось, что Ольга с мужем и дочерьми переехали в Бакчар, где она работала главным бухгалтером на маслозаводе, а моего папу в основном воспитывала баба Вера. Она его очень любила и многое ему позволяла».

По словам Оксаны, ее отец рос хулиганом, и Софья, как могла, старалась его воспитывать. Анатолию это не нравилось.

«Она всегда его поправляла. Она никогда не говорила „хватит“. Что значит хватит? Правильно говорить „достаточно“. Что значит „разнос“? Разносить значит бомбить или разрушать. Надо говорить „поднос“. Папа жаловался, что она его достала своим воспитанием», — смеется Оксана.

Позднее этот хулиган стал участником боевых действий между СССР и КНР в 1969 году в районе острова Даманский. А вернувшись в Томск, Анатолий стал работать водителем, создал свою семью. У него родился сын и дочь Оксана. В детстве девочка проводила много времени, общаясь с Софьей и своей прабабушкой Верой.

«На Спичфабрике у них была небольшая однокомнатная квартира и две кладовки. В кладовках стояли три шифоньера, в которых висели вещи Софьи, еще один был в комнате. Они были сделаны из красного дерева, были очень массивными и тяжелыми. Все запиралось на ключ. В одном из шкафов висело длинное пальто Софьи, которое меня очень пугало. Внутри оно было обшито беличьими шкурками, и если пальто задеть, эти хвостики внутри начинали болтаться. Я его жутко боялась. У пальто был большой медвежий воротник и широкие рукава, чтобы в них можно было прятать руки. Оно было неподъемное, как они, такие хрупкие, носили его, я не представляю», — делится воспоминаниями Оксана.

«Софья была высокого роста и худенькая. Когда я была маленькой, я всегда думала, что она не ложится на кровать и спит сидя, — хозяйка задумывается и продолжает свои воспоминания. — У ее кровати стояла ширма. Моя прабабушка Вера утром и вечером приносила ей керамическую глубокую чашу, белый керамический кувшин и вышитое полотенце, которое они называли рушник. Софья всегда выходила из-за ширмы уже собранная, в бархатном платье с белым воротничком. Когда я училась в 9 классе, я пыталась надеть одно из ее платьев и не смогла застегнуть его в талии и запястьях, до такой степени они были узкие. Утром у нее уже была укладка и макияж — своеобразный, конечно. Помады у Софьи были не такие, как у нас сейчас. Они хранились в больших бутыльках, и к ним шли кисточки. У них не было духов. Вместо них — саше, которые закладывали в кармашек на груди. От этих саше на платье со временем образовалось черное пятно. Вся косметика, духи, аксессуары были аккуратно расставлены по полочкам на этажерках. Я никогда ее не видела растрепанной, или в каком-то халате».

«Бабу Веру свою я боялась. Мне казалось, что она была похожа на Бабу Ягу. Она была маленькая, горбатенькая. Прабабушка Вера уже относилась к своему внешнему виду не так трепетно. У нее внизу было надето нарядное платье, а сверху — два халата и фартук. Она вставала, готовила, снимала фартук, в одном халате шла, допустим, в огород. Второй халат снимала, там красивое платье, она шла в нем в магазин. Она мне говорила, что с утра всегда нужно одеваться так, чтобы если тебя кто-то встретил, тебе не было стыдно, даже если ты идешь в уборную».

Софья взяла на себя обязанность обучать маленькую Оксану светским манерам, и с трехлетнего возраста стала отводить ее на уроки к женщинам, преподававшим раньше в институте благородных девиц.

«Мне было страшно смотреть на этих теток, к которым она меня водила. Они наносили на себя огромное количество пудры, у них были глубокие-глубокие морщины, губы накрашены красной помадой, на волосах — всегда укладка. Настолько они следили за своим внешним видом, — рассказывает Оксана. — Меня учили правильно держать вилку, ложку, пользоваться предметами, сидеть на стуле, сидеть за фортепьяно, общаться с людьми и вести светскую беседу. Такое обучение продолжалось два года. Когда мне было пять лет, Софья сломала ногу и больше не могла водить меня на занятия».

Девочка усвоила уроки хороших манер, вот только в советское время ребята из школы такую манерность не приняли.

«В школе я была белой вороной. Одноклассники считали, что я намеренно хочу выделиться и считаю себя лучше, чем они. Я этого не понимала, потому что вела себя так, как мы обычно вели себя дома», — поясняет Оксана.

Софья в 95 лет была удостоена звания заслуженного учителя этики и эстетики. А теперь в доме появилась еще одна Софья — маленькая внучка Оксаны.

Как сложилась судьба второй половины семьи Клыковых, Оксана не знает. Достоверно неизвестно, удалось ли им бежать за границу, и живы ли сейчас их потомки, сохранился ли фамильный род купцов Клыковых или был окончательно прерван.

«Я часто задумываюсь о том, кем бы я была, если бы не было революции 1917 года? Была бы я вообще? Как тогда сложилась бы судьба Софьи и ее племянницы Веры», — задумчиво глядя в окно, завершает разговор женщина.

Если вы хотели бы рассказать об истории своего рода и семейных реликвиях, которые бережно передаются от родителей к детям, пишите нам на почту info@westsib.ru