Судьба репрессированных. История священнослужителя Воскресенской церкви Николая Чистосердова

Николай Чистосердов — человек со светлой фамилией, но с очень мрачной судьбой. В 30-е годы прошлого века он, как священнослужитель, был репрессирован и расстрелян за «контрреволюционную деятельность». Сына Чистосердова постигла та же участь, а жена и две дочери остались без крыши над головой.

История протоиерея Воскресенской церкви Николая Чистосердова — пример одной из тысяч жизней людей, пострадавших от советских репрессий. В нашем материале рассказываем, как складывались отношения церкви и государства в 1930-е, что послужило поводом для ареста священнослужителя и какая судьба ждала членов его семьи и доносчиков.

Об истории Николая Чистосердова мы поговорили с нынешним настоятелем Воскресенской церкви, иереем Дионисием Мелентьевым. Он рассказывает: Чистосердов был честным священником, которого любили прихожане.

— Это значимая и яркая личность в истории нашего храма. Николай Чистосердов прослужил в Воскресенской церкви 18 лет, с 1912 по 1930 годы. Был человеком семейным — у него было два сына и две дочери, очень гостеприимным. Часто в своем двухэтажном доме на ул. Бакунина принимал прихожан, угощал их чаем с мёдом (у него была своя пасека). На встречах беседовали, читали Евангелие. Семья всех радушно принимала. Но среди гостей нашлись два «иуды», которые в 30-м году написали на него донос, что Чистосердов якобы призывает к антисоветской деятельности, — рассказал настоятель Воскресенской церкви Дионисий Мелентьев.

Николай Чистосердов родился 27 января 1878 в многодетной семье священника Александра Кондратьевича в селе Ново-Ильинском Нарымского края Томской губернии. Все семь сыновей Чистосердовых связали свою жизнь с церковью. Николай окончил Томскую Духовную семинарию в 1900-м. Сразу же поступил на службу священником в Молчаново Нарымского края, где и работал до 1911 года. После был переведен в Воскресенскую церковь Томска. Арестовали Николая по обвинению в контрреволюционной деятельности 22 февраля 1930-го.

Как пишут томские исследователи Нина и Михаил Фасты в книге «Нарымская голгофа. Материалы к истории церковных репрессий в Томской области в советский период» двумя «иудами» оказались священники Стефан Несторовский и Евгений Удинцев, написавшие донос на Чистосердова. Авторы приводят отрывки из их показаний:

«Дом Чистосердова очень часто посещали его знакомые, выпить чайку с медом... по праздникам и воскресеньям в его обширном доме (достался ему в наследство от купца Гадалова) бывало до 20-30 единомышленников... все активные церковники и прихожане и члены церковного совета... защищал крестьян, говорил, что коллективизация оставит всех без хлеба... возмущался тем, что закрывают церкви и арестовывают попов, агитировал отстаивать церкви, говорил, что всех не пересажают… убежденный монархист… по его мнению, введение непрерывной недели — попирательство веры… они создали комитет помощи ссыльным священникам...»

Вместе с Чистосердовым по делу №6570, статье 58-й проходили еще 29 человек.

Один из доносчиков на Чистосердова — Евгений Удинцев — служил в Вознесенской церкви с 1919 года, другой — Стефан Несторовский — в Воскресенской с 1922. Оба фигурируют и в других делах репрессированных как свидетели, в частности, в деле преподавателя истории и географии Томского учительского института Владимира Пудовикова и томского священника Александра Артоболевского.

Судьба второго доносчика, Стефана Нестеровского, в конечном счете тоже сложилась трагически. Еще в 1920 году он был арестован по обвинению «за не сочувствие к советской власти». Отпущен через год, после чего и начал служить в Воскресенской церкви. В 1930 году его вновь задержали, но, в отличие от Чистосердова, которого арестовали в том же году, Нестеровского через три месяца отпустили. Как оказалось потом, ненадолго. Спустя семь лет, в период «Большого террора» 1937-38 годов, священник был приговорен к высшей мере наказания — расстрелу.

— Если рассматривать начало советского периода и установления диктатуры коммунистической партии, то отношение новой власти к разным социальным слоям, в общем-то, было различное, — поясняет старший научный сотрудник Центра изучения исторической памяти при ТОКМ им. М. Б. Шатилова, сооснователь мемориального музея «Следственная тюрьма НКВД» Василий Ханевич. — Самая первая форма массовых советских репрессий, которая началась при большевиках — это лишение избирательных прав, то есть, по сути, вообще гражданских прав, как граждан новой советской страны. Это коснулось многих социальных слоев общества — бывших дворян, купцов, торговцев, домовладельцев, бывшего царского чиновничества, священнослужителей всех конфессий и членов их семей, я уже не говорю про бывших помещиков и фабрикантов. Поэтому судьба священников и их семей, как показала жизнь, в подавляющим большинстве, оказалась трагична. В силу своего происхождения и сана, они оказались фактически вне закона. Наверное, вы знаете, что в 1917 году после падения монархии и Февральской революции было восстановлено патриаршество, которого не было со времен Петра I: патриархом был избран арх. Тихон, воспринявший октябрьский переворот и власть большевиков-безбожников негативно. Начались репрессии из-за того, что часть духовенства не признала советскую власть. Дальше последовали попытки — и они во многом увенчались успехом у власти — когда коммунисты начали раскалывать православную церковь изнутри. Появилась сторонники так называемой «Живой церкви», во главе которой состоял избранный уже при Советах патриарх Сергий. Он признал советскую власть, говоря, что любая власть от бога. И вот на этом признании и непризнании советской власти, собственно, и происходил раскол внутри церкви: власть лишала приходов, храмов одних и передавала другим… Я не буду сейчас вдаваться в подробности, говоря, были ли какие-то внутренние причины для обновления церкви, наверное, какие-то были, это канон церкви нужно рассматривать. Но новая власть очень умело использовала такие противоречия между «обновленцами» и традиционными православными. В конечном счете к годам Большого террора, в 1937–1938 гг., были репрессированы одинаково и те, и другие.

По словам Василия Ханевича, одна из первых кампаний против церковнослужителей стартовала, когда власть начала изъятие церковных реликвий и ценностей во время начавшегося голода в 1921 году в Поволжье. Тогда в Томске 33 священнослужителя вместе с епископом были подвергнуты суду и приговорены к разным срокам заключения, вплоть до расстрела:

— Это было связано с тем, что якобы священники и прихожане, сопротивляющиеся изъятию церковных реликвий и ценностей, не хотят помогать голодающим в Поволжье. Но это не так: когда возник голод из-за случившегося природного неурожая 1921 года и сложившейся практики продразвестки крестьянских хозяйств, церковь откликнулась на эту беду и готова была помогать людям в борьбе с голодом. Единственное, выступала против разграбления церквей и изъятия церковных реликвий. Однако этого советские власти не учитывали и, по сути, специально провоцировали прихожан и духовенство на сопротивление данному грабежу. Результатом стали аресты и судебные преследования в отношении тех, кто оказывал активное либо пассивное сопротивление данному грабежу…

Николаю Чистосердову приговор вынесли 30 марта 1930 года, спустя месяц после ареста, и сразу же привели его в исполнение: 28 человек, в том числе и священнослужитель, по делу №6570 были расстреляны, имущество большей части репрессированных конфисковано, а их семьи высланы на север.

Дом Чистосердовых на ул. Бакунина, 20, где не так давно было много гостей, был передан в пользу государства. Сохранился акт об изъятии, где указано: «дом деревянный в два этажа с каменным подвалом, крытый железом, состоящий из 3-х квартир с жилой площадью 305 кв. м. Надворная постройка — завозня, хлев конюшня под одним скатом, крытым железом, амбар и погреб, крытые железом. Надворная постройка старая».

Сейчас этот деревянный дом сменил адрес на ул. Бакунина, 24. Известно, что на момент национализации здание принадлежало жене Николая Чистосердова Евдокии Ивановне. Как пишут Фасты в книге «Нарымская голгофа», она была приемной дочерью купца Иннокентия Ивановича Гадалова, владевшего с 1909 года большой усадьбой в конце Бакунина (тогда ул. Ефремовская). Краевед Роман Петрушин нашел информацию о том, что в 1913 году один из его домов вместе со служебными постройками был продан Чистосердовой за 10000 рублей.

— Теоретически продажа могла быть учинена для урегулирования юридических тонкостей (типа исключения претензий наследников), а по факту деньги не передавались, — объясняет он. — Но для статьи по Бакунина, 24-26 я использовал более десятка дел ГАТО, множество публикаций в периодической литературе тех лет. По продаже Чистосердовой есть несколько дел, планы продаваемых участков, где все вполне однозначно. Подтверждает продажу, например, фрагмент одного из нотариальных дел.

О судьбе семьи известно, что в дальнейшем сын Чистосердовых Вениамин был исключен из университета, так как отказался отречься от отца. Зарабатывал на пропитание, работая продавцом кваса, пока не простудился и не умер в том же 1930 году. Второй сын, Сергей, работал в Томске помощником бухгалтера в Сибторге. В ноябре 37-года был арестован за «причастность к контрреволюционной организации „Союз спасения России“». Расстрелян в том же году.

Как сложились жизни жены Чистосердова Евдокии и двух дочерей, почти совсем неизвестно. Настоятель Воскресенской церкви Дионисий Мелентьев предполагает, что, возможно, они были высланы в Молчаново:

— Мы сейчас как раз выясняем их следы — если кто-то отзовется из потомков, было бы здорово. Потому что интересно узнать, что в судьбе близких Чистосердова происходило далее, — отмечает настоятель. — Жил же такой человек с необычной фамилией, Чистосердов — «чистое сердце». Он и по жизни был таким.

Реабилитировали Николая Чистосердова в июне 1989 года, его сына Сергея — в декабре 1959-го. По словам Василия Ханевича, предполагаемым местом захоронения Николая может быть Каштачная гора:

— Мы говорим, что могила и его, и тысяч других — это Каштак, где сейчас есть поклонный крест, — объясняет Ханевич. — А вообще, конкретных могил у этих людей не было. Начиная с установления советской власти и создания ЧК губернского уезда, который здесь (в музее) располагался, приговор приводили в исполнение на Каштаке — территория Каштак 1, Каштак 2… В 1920-е годы там расстреливали белых, потом стали и красных… Сколько тысяч самых разных людей там погибло, сказать трудно: фамилии тех, кто был репрессирован по политическим мотивам, мы знаем по базе данных. Но это далеко не все.

Больше информации об одном из самых заметных и старых культовых объектов Томска — в спецпроекте об истории Воскресенской церкви.

Текст: Алёна Попова

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».