18+
18+
Интервью, Люди, Музеи Томска, Рассказано, Сталинские репрессии, Томск исторический, томск музей нквд фонд памяти музей истории гулага репрессии «Хочется, чтобы в музее была жизнь» — Ирина Неустроева о ремонте и новой экспозиции томской «Следственной тюрьмы НКВД»
РЕКЛАМА

«Хочется, чтобы в музее была жизнь» — Ирина Неустроева о ремонте и новой экспозиции томской «Следственной тюрьмы НКВД»

После ремонта мемориальный музей «Следственная тюрьма НКВД» изменился — стал гораздо просторнее, обрел стильные дополнительные пространства.

Предметы из страшного прошлого и аутентичный коридор теперь сочетаются с современно оформленными площадями. И прийти туда можно не только на экскурсию, но и на интересное событие — показ фильма, лекцию, читку. О переменах и планах музея мы поговорили с Ириной Неустроевой, куратором программы от Фонда Памяти.

Интервью с Ириной Неустроевой в музее «Следственная тюрьма НКВД»
Фото: Савелий Петрушев

— Ирина, как вообще возникла история с ремонтом?

— Фонд Памяти решил помочь новыми площадями и выкупом старых (они принадлежали частному лицу), чтобы томский музей не закрылся. Сначала речь шла только о тех, что уже использовались музеем, но когда мы стали проектировать экспозицию, поняли, что для сохранения аутентичного тюремного коридора и создания пространства, где можно было бы проводить мероприятия, выставки надо значительно расширить площадь. Удалось присоединить соседние помещения, в итоге в музее появилась большая входная зона, кафе, выставочный зал и пространство документ-центра, подходящее для семинаров, небольших лекций и мастер-классов.

После ремонта в музее увеличилось выставочное пространство и появились большая входная зона и кафе.
Фото: Савелий Петрушев

— На что ориентировались, когда продумывали решение входного пространства?

— Команда, которая делала проект для томского музея, сотрудничала с Музеем истории ГУЛАГа и Фондом Памяти в Москве, делала несколько разных экспозиций. Во время ремонта мы видели наслоения разных эпох — в этом здании сначала находилась приходская школа, потом, в 30-40-х годах, тюрьма, с 50-х годов — коммунальные квартиры. Мы расчистили потолок, штукатурку, пол и увидели новый объем, который не был указан на чертежах, проемы, немного другую кладку кирпичей. Где-то потребовались укрепления. После демонтажа в проект вносились технические доработки.

Ремонтные работы
Фото: из архива музея «Следственная тюрьма НКВД»

— Что именно нашли?

— Из интересных вещей — обнаружили старый дымоход. Закрыли его скульптурой, поскольку не знали, как применить его в контексте этого пространства.

Закрывшая дымоход скульптура органично вписалась в пространство музея
Фото: Савелий Петрушев

Находили кирпичи с клеймами. В кафе можно заметить разную кладку. Мы ее не переделывали, оставили, как было.

На стенах можно заметить различную кладку кирпичей
Фото: Савелий Петрушев

В новых помещениях оказались крюки от нар. Раньше не думали, что и здесь, вероятно, была тюрьма. Но по чертежам понятно, что в тех помещениях, где давно располагается музей, были камеры. Получается, возможно, они были еще и по соседству.

Найденные крюки от нар
Фото: Савелий Петрушев

— Теперь у музея есть кафе. Кто им занимается, и как продумывался его интерьер?

— В кафе можно отдохнуть после посещения непростой экспозиции, выпить кофе и перекусить — есть сэндвичи, пирожные. Брутальный интерьер кафе с бетонными столами сделан московским архитектурно-художественным агентством Димы Барьюдина и Софьи Романовской «Послезавтра». Они разрабатывали в 2015 году проект Музея истории ГУЛАГа, мы давно дружим.

На стене сейчас можно увидеть картины томского художника Николая Исаева. Предполагаем, что такие экспозиции будут меняться, появятся картины и других авторов.

Картины Николая Исаева
Фото: Савелий Петрушев

— Что еще значительно изменилось в общем облике музея?

— Отмечу пол. Он залит везде одинаково, по сути, мы воссоздали старую историю, полы советского времени. В интерьере применена кортеновская сталь, окисленный металл. Сочетали его с фанерой. Добавили много белых элементов — это понадобилось, чтобы визуально расширить пространство. Сохранили потолки системы Монье (они состоят из плит, опирающихся непосредственно на стены и поддерживающих собственный вес и приходящуюся на них нагрузку) — очищали их, отбивали старую штукатурку, красили в белый.

Потолки очищали и красили в белый, чтобы визуально увеличить пространство
Фото: Савелий Петрушев

Лестницу у входа очистили и сохранили поручень — он аутентичный. Перед входом в экспозицию обращу внимание на дверь — она оригинальная и из этой следственной тюрьмы досталась в коллекцию Василию Антоновичу Ханевичу, сооснователю музея, при прежнем ремонте.

Сохраненные перила лестницы
Фото: Савелий Петрушев

— Что это за таинственный объект, вынесенный в отдельную витрину?

— Это кусок плиты на полу под стеклом, где находится подземный переход, его мы подреставрировали, когда делали крыльцо. Плиты нашли во время ремонта, скорее всего, они достались зданию после разбора Троицкого храма на Ново-Соборной.

Во время ремонта музея была проведена и большая исследовательская работа, в ходе которой удалось обнаружить подземный переход.
Фото: из архива музея «Следственная тюрьма НКВД»

— Куда вел этот подземный переход?

— Скорее всего, в главное управление НКВД. Мы ведем исследование, пока предполагаем, что между зданиями был переход, по которому проводили заключенных. Об этом говорилось в нескольких воспоминаниях.

Обновленная экспозиция

— Томский музей — единственный, который находится в мемориальном здании и первый в стране, посвященный политическим репрессиям, поэтому мы чувствовали большую ответственность, — признается Ирина.
Фото: Василина Фаткулина

— Какая была задача при ремонте музейного пространства?

— Надо было сохранить пространство и объем тюремного коридора. Когда мы делали новую экспозицию, думали, как не нарушить старую концепцию. Чтобы люди после ремонта не говорили: «Куда вы дели нашу тюрьму?!» Томский музей — единственный, который находится в мемориальном здании и первый в стране, посвященный политическим репрессиям, поэтому мы чувствовали большую ответственность. Хотя, по-моему, теперь мы сделали больше музей, чем тюрьму.

Новое пространство на входе «История дома в истории страны»
Фото: Василина Фаткулина

Продумывая, как будет выглядеть коридор, экспериментировали с цветом. Раньше он был серым. В итоге остановились на бордовом, казенном на вид, сурике. В каждой камере сделали свою тематическую миниэкспозицию, этапы ведутся от революции до ГУЛАГа через переселение. Наш сценарист Тимур Булгаков (первый человек, который участвовал в создании экспозиции, отвечал за тексты и содержание), придумал текст. Его мы «разложили» на камеры как книжку, чтобы посетитель мог последовательно познакомится с историей репрессий в Томской области.

В музее представлено девять выставочных пространств в виде камер, каждая из которых рассказывают об истории репрессий под своим углом.
Фото: Савелий Петрушев

Не буду рассказывать об исторической стороне экспозиций — лучше прийти и послушать экскурсию. Поясню, что сделано с технической точки зрения. Мы создали интерактивный музей. Учитывали ограниченное пространство — всего у нас для экспозиции было примерно 100 квадратных метров. Это не так уж много, один большой выставочный зал. В музее он поделен на 9 камер, по 9-11 метров каждая. Чтобы уместить всё, мы использовали и видео, и аудио, и предметный ряд. У музея была хорошая коллекция. Кроме того, можно послушать аудиоинсталляции…

В музее представлен не только предметный ряд, но и очень много интерактивных объектов в видео-и аудиоформатах
Фото: Савелий Петрушев

— Что доступно в аудиоформате?

— Разные истории. И людей, и переселения. К примеру, зачитывания постановлений про разные группы, буржуазию, рабочих и остальных. По сути, это добавляет еще один слой в познании посетителя. Он смотрит на предмет, видео, слушает аудио. В первом зале видеоряд — фотографии людей из разных слоев населения, которые жили в Томске к моменту революции. Это рабочий класс, интеллигенция, духовенство, буржуазия… Снимки присылали местные жители, поэтому кто-то может увидеть своих родственников.

Большая часть экспонатов — это вещи, принесенные местными жителями
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

Во втором зале специальные шторки — на верхних раскрытые «заговоры», на нижних — крестьянские восстания на территории Сибири. Было сложно делать эту схему, дизайнер, проверял все точки восстаний.

Карта крестьянских восстаний 1928–1934 годы
Фото: Савелий Петрушев

Сначала посетитель видит протесты, какими они были на самом деле. А когда включает рычаг, то возникает схема, как это интерпретировалось НКВД. Что это оценивалось, были заговоры. Зал называется «Протесты реальные и мифические». Когда мы разрабатывали это решение, было много споров, как лучше сделать. Обсуждали и штору из ткани, и прозрачную занавеску.

Зал «Протесты реальные и мифические»
Фото: Савелий Петрушев

Еще здесь есть инсталляция «трещотка», в нее любят играть дети. Это инструмент крестьян, имитация оружия, которой отпугивали врагов.

В другом зале представлены орудия сельского труда. Внизу штык лопаты с Колымы и черенок с территории Соловецкого лагеря особого назначения
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

Еще у нас использован предметный ряд из коллекции краеведческого музея — портрет Дзержинского, следственный стол, оружие, которым пользовались крестьяне по время восстаний.

Следственный стол
Фото: Савелий Петрушев

Не везде оригиналы — есть макеты, к примеру, инструменты ненастоящие, оружейник делал имитацию. Знамя с надписью: «На защиту свободы» — это тоже дубликат того, что находится в московском музее Российской армии.

Знамя одной из повстанческих частей Народной армии (Ишимское восстание 1921 г.)
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

Дальше — камера, где можно видеть сохранившиеся крюки от нар. Еще здесь картотека, она посвящена людям, которые были расстреляны в Томске. До сих пор доделываем и выкладываем новые карточки.

Данные картотеки взяты из книги «Боль людская», где указано около 11 тысяч расстрелянных на территории Томской области в годы репрессий.
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

В музей поступает очень много запросов — куда обратиться, чтобы найти сведения о родственниках. Мне, человеку из Москвы, кажется, в Томске всё немного ближе к людям. В Музей истории ГУЛАГа приходят люди из разных мест, городов, а тут все же больше сибиряки.

Только в одном таком ящике находится 220 карточек с фамилиями
Фото: Савелий Петрушев

Следующая камера только косметически отремонтирована, использован сурик. Здесь есть оригинальные нары и уже реконструированные шконки (койки). Они были в музее, мы тут уже ничего сами не делали, брали экспозицию, как она есть. На фотографиях — одни из первых экспонатов, которые люди приносили в музей. Это Георгий Успенский передает свою робу с номером, она выставлена дальше. На другом кадре — писатель Солженицын, он побывал в музее, когда в 1994 году приезжал в Томск.

— Реконструкция тюремной камеры стала одной из первых экспозиций музея. В воссоздании интерьера участвовали Григорий Успенский и другие томичи, прошедшие через тюрьмы и лагеря сталинской эпохи. Неслучайно это помещение произвело большое впечатление на А.И. Солженицына, посетившего Томск в 1994, — говорится в подписи к фотографиям.
Фото: Савелий Петрушев

Тюрьма была следственная, люди ожидали в ней приговора, в одной маленькой камере могло находиться 20-40 человек. Спать часто приходилось стоя. Когда люди заходят в эту камеру, то могут погрузиться в ее атмосферу. В ней висят и правила внутреннего распорядка. Когда думали, куда их вешать, то пристально рассмотрели дверь. Она не отсюда, а из тюрьмы на улице Пушкина. Но мы увидели следы — кусочки, оставшиеся от правил. Решили подобным образом и повесить.

Куртка заключенного, переданная Георгием Успенским с номером И-187.
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

Дальше — «камера смерти», она выполнена в своем стиле, посвящена людям, которых расстреляли или умерли в лагере. Она в черном цвете. Необычное решение — зеркало, где люди видят и свое отражение, и портреты тех, кого расстреляли в Томске. Снимки меняются. Конструкция позволяет установить экран за зеркало. Не сразу понятно, как это работает, мы добивались такого мистического эффекта. Здесь сложно находиться, смотреть на портреты людей, сделанные перед расстрелом.

Виртуальные портреты тех, кто был расстрелян или погиб в лагерях
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

Еще в камере макет села Белосток. Придумали для него архитектурно-дизайнерское решение — фанерная подложка и 3D-печать объектов. Художник-декоратор покрывала их слоями краски, делала тонировку.

Макет села Белосток. Номера рядом с домами — это количество репрессированных.
Фото: Савелий Петрушев

За ней идет, можно сказать, «голая» камера. Она своим обликом отсылает к трюму баржи. На таких людей перевозили, переселяли в другие регионы. Мы использовали сталь, чтобы создать ощущение присутствия на барже. Еще несколько решений — аудио рассказы про людей и карты с маршрутами переселения. Экспозиция получилась и информационная, можно многое почитать, изучить, и в то же время предметная.

Экспозиция в камерах сопровождается видеорядом
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

Обратили внимание на две значимые для Томской области истории — Чаинское восстание и трагедию на острове в Назино. Сделали экспозиционное решение с инфографикой, с подробностями, как это было, кто в нем участвовал, сколько людей погибло, какая была общая смертность… В ящике — брошюры о самом восстании.

Инсталляция «Почтовые ящики»
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

Про остров Назино посетитель в инсталляции по ниточкам может отследить интерпретации. Фотография соотносится с кусочками дел. В витрине — мох и палки, природные элементы, их привезли летом из экспедиции на остров Назино.

Инсталляция, посвященная назинской трагедии
Фото: Савелий Петрушев

Также есть зал, где роба, переданная музею Успенским. А в почтовых ящиках — истории людей, которые прошли через ГУЛАГ, связанные с ними предметы. К примеру, открытки из лагеря.

1.Личные вещи заключенного Николая Клявина — письмо сестре, открытка, открытка со стихом и свидетельство о смерти 2. Письмо заключенного Николая Мартьянова детям из лагеря, ниже — фото его детей.
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

Наш сценарист экспозиции находил родственников тех, к чьим судьбам обращался, уточнял факты. Из того, что ему запомнилось — одна женщина в лагере рисовала небольшие картинки, а ее внучка стала художником.

Самодельные открытки репрессированной художницы Александры Аверкиевой, подаренные солагернице.
Фото: Савелий Петрушев

После залов-камер мы заходим в комнату коммунальной квартиры. Здесь можно увидеть, как люди жили с наследием репрессий.

Образ коммунальной квартиры 60-70 годов, где собраны различные вещи людей, связанных с репрессиями. Например, самодельный чемодан заключенного Кремнего, магнитофон дочери заключенного Клявина и картина Геннадия Сапожникова, сына расстрелянного в Колпашево, «Сибирские Куропаты...».
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

В «комнате» — предметы которые относили в фонды музея репрессированные и их родственники. Картину о трагедии Колпашевского яра в 1979 написал Сапожников, чей отец был расстрелян. В зале звучат песни Высоцкого и Галича. На стенах — старые обои, мы купили их в антикварном магазине, наклеили с трудом –никто не помнил, как клеить такие обои…

Экспозиция объединила экспонаты героев порой противостоящих друг другу, как китель сотрудника КГБ (фото №3) и шкатулку бывшего заключенного.
Фото: Савелий Петрушев

На выходе из экспозиции — цитаты тех, кто писал про ГУЛАГ (и сам был его узником). Про добро, про прошлое и настоящее, про то, как важно помнить и знать историю.

Цитата из произведения Дмитрия Лихачева «Письма о добром и прекрасном»
Фото: Савелий Петрушев

— Как люди реагируют на обновленный музей?

— При мне было немало посетителей, кто пришел в музей впервые, хотя и живет в Томске. Некоторые, напротив, бывали в нем неоднократно. Сейчас музей популярен у туристов из других городов. Людям интересно узнать эту часть политической истории.

Что касается возраста, то, по-моему, молодежи и взрослых 50 на 50. Музей посвящен не самой простой теме, у некоторых может стоять внутренний блок, нежелание сюда идти. У кого-то, наоборот, есть чувство, что надо посмотреть нашу экспозицию, чтобы узнать историю.

— Теперь у музея есть не только экспозиция, но и пространства, где проходят лекции, читки. Каких событий здесь ждать и зачем нужны подобные активности, это повод привлечь новых людей?

— Большое выставочное пространство 60 квадратов по площади, оно мультифункционально, стулья можно расставить, как угодно. К примеру, на читке по делу поэта Клюева зрители сидели в центре зала, актеры ходили вокруг них. Мы открыты к разным контактам и предложениям. Коллеги из других музеев приходят познакомиться заново. У всех есть информация о людях, которые были репрессированы. В Доме искусств, например, собрана коллекция по Николаю Клюеву и философу Густаву Шпету. Возможны совместные выставки.

Репетиция постановки, посвященной делу известного поэта Николая Клюева
Фото: Серафима Кузина, из архива издания

Ради новой аудитории, чтобы о музее заговорили, мы стали сотрудничать с другими организациями, например, Том Сойер Фест проводил у нас лекции, посвященные не только репрессиям. Мы сами организуем показы тематических фильмов. Недавно была работа Дениса Бевза про остров Назино из цикла «Антропология террора». Фильм снимали в Томской области. Будем показывать и другие вещи, возможно, художественные, которые заставят человека задуматься о прошлом.

Показ фильма Дениса Бевза «Остров. История одного людоедства»
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

В конце апреля откроем выставку про рудник Днепровский, в нее войдут художественные работы Николая Исаева и Лукии Муриной, они вместе с нами ездили в экспедицию в лагерь в Магаданской области, там у них был художественный пленэр. Они рисовали в жестких экспедиционных условиях. Выставка сейчас представлена в Москве, в Музее истории ГУЛАГа.

Томские художники Лукия Мурина и Николай Исаев на открытии обновленного мемориального музея
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

— Будет ли сотрудничество с Музеем истории ГУЛАГа?

— Конечно, планируем привозить оттуда экспозиции. Сотрудничество уже идет — приезжали наши коллеги, рассказывали, как сохранять память о репрессированных родственниках, свою семейную историю. 18–19 марта ждем руководителя Центра документации, она расскажет про поиск своих репрессированных родственников, даст практические рекомендации, в какие архивы писать.

Роман Романов, руководитель Фонда Памяти, директор Музея истории ГУЛАГа на открытии обновленного мемориального музея «Следственная тюрьма НКВД»
Фото: Владимир Дударев, из архива издания

— Для чего служит еще одно новое пространство, более камерное?

— Оно подходит для семинаров, для методической работы, для рефлексии группы после экскурсии по экспозиции. Учителя часто общаются здесь со школьниками после просмотра выставки. При необходимости в нем можно подключить мультимедиа.

— Еще здесь есть книги. Расскажите про издательскую программу Музея истории ГУЛАГа и Фонда Памяти.

— Вышло больше 10 книг, и недавно переиздана работа Демидова, соратника Шаламова, отбывавшего заключение в Магадане. Все книги можно купить онлайн, что-то продается уже и через кассу музея.

— Могут ли быть изданы в рамках программы тексты, связанные с Томском?

— Обещать не буду, но такие идеи есть. В Москве у нас выходила документальная книжка про опыт поиска информации о репрессированных родственниках. В ней истории людей, они оформляли запросы или приходили, лично обращались в Центр документации в Москве. В Томске мы уже услышали много историй о поисках информации о родственниках. Есть идея книжки, посвященной таким случаям, но пока она только зарождается.

На месте томичей гордилась бы своим городом

Ирина приехала в Томске не так давно, но город ей уже успел полюбиться своей историей и культурным потенциалом
Фото: Савелий Петрушев

— Если говорить про Вас лично — как Вы оказались в Томске?

— Я работаю в Фонде Памяти, и руководила созданием экспозиции в томском музее. Теперь помогаю развивать программу мероприятий.

— Насколько Вас сюда «сослали» из Москвы?

— Будем смотреть по интересу томичей. Пока моя задача — открыть выставки, организовывать ближайшие мероприятия. Сейчас для музея важно, первое — проводить экскурсии, принимать посетителей, сохранять предметы, которые есть. Второе — делать образовательную и просветительскую программу.

За постоянные экскурсии отвечает коллектив музея. При желании, послушать экскурсию можно по будням и выходным в 15:00 часов дня. Можно без записи прийти, присоединиться к группе и послушать про экспозицию. По выходным часто ажиотаж, собирается больше 20 человек, иногда мы делим их на две группы.

— По Вашему опыту, что оказывается эффективным для привлечения в такой непростой музей посетителей?

— События, мероприятия — это косвенная реклама музея. Мы делаем их, чтобы человек пришел, узнал, заинтересовался. Хочется, чтобы в музее была жизнь. В Томске, как я заметила за два месяца, особенно популярны показы фильмов и наши лекции про то, как искать информацию о родственниках. Часто у людей нет справок, фотографий, иногда даже фамилии известны неточно. Но на моих глазах не раз прямо в музее находили свои истории. Есть разные идеи, как развивать музей. Важны дружественные отношения с художниками, картины помогают немного прийти в себя после сложной экспозиции.

— Вы в Томске уже два месяца. Какие у Вас, человека со стороны, ощущения от этого города?

— Первое, в чем я уверена — у Томска большой культурно-туристический потенциал. Особенно среди сибирских городов. Он очень уютный, и, несмотря на то, что деревянные дома стоят в разных местах, в центре он цельный город. Я бы на месте томичей гордилась своим городом. Вижу здесь краеведов, экскурсоводов, которые его любят. Может, есть снисходительное отношение, мол, это маленький город. Но мне кажется, маленький, да удаленький! И еще поражает история Томска, она очень глубокая. И становление города, и переселенцы. После лекции молодые люди, кому чуть за 20, могут сказать: «Я не всегда знал, как моя семья попала в Томск. Теперь мне стало чуть проще понять свою идентичность».

…Если кратко — мне очень нравится Томск!

Текст: Мария Симонова

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».

Интервью

Журналист Юрий Сапрыкин о книжных фестивалях, спецпроектах «Кинопоиска» и необходимости идти навстречу искусству

25 сентября 2024
Рассказано

Расскажет кровь: анализы, которые нужно сдать каждому

1 октября 2024
Город

Анатомия Томска. Трамвай «однёрочка»

16 сентября 2024
Город

Анатомия Томска. Буфф-сад

30 сентября 2024
Краеведение

Истории астрономического дома. Что находится в 140-летнем деревянном особняке в Университетской роще

15 октября 2024
Томские новости

Зданию усадьбы братьев Кухтериных в Томске вернули исторический облик

26 сентября 2024
Интервью

Мой домик. Как учитель из Иркутска Юлия Железнова вместе со школьниками восстанавливает детали для деревянных зданий

4 октября 2024
Краеведение

Здание с вензелем и маскаронами. Как доходный дом Петра Макушина на Гагарина, 3 стал особняком Второва?

2 октября 2024
Рассказано

Световые столбы, Васюганские болота и изчезающие экосистемы. В Томске запустили проект «Болотоведение. Совместное исследование художников и ученых»

3 октября 2024