В Сибирь! Дом на Пушкина, 40, и история бабы Мани
Под крышей деревянного дома на Пушкина, 40 можно увидеть буквы «АСГ» — это инициалы его первого владельца, Андрея Семеновича Григорьева. И о нем самом, и о первых обитателях дома сегодня многое известно — благодаря воспоминаниям его дочери Марии Черновой.
Рукопись Марии Андреевны, «дорогой бабы Мани», сохранилась у ее внучки Ларисы Терентьевой, в настоящее время проживающей в Перми. Сегодня эти воспоминания вместе с архивными фотографиями семьи Григорьевых опубликованы на сайте проекта «Сибиряки вольные и невольные».
Родители Андрея Семеновича Григорьева перебрались в Сибирь после отмены крепостного права — прежде они жили, вероятно, в Московской области и были батраками у помещиков. Глава семейства через какое-то время погиб — не вернулся с ярмарки. Матери не стало, когда самого Андрея призвали в армию — его старший брат Потап остался дома, как единственный кормилец. Андрей же «не курил, не пил, и за время шести лет службы накопил денег пятьсот рублей», рассказывает об отце Мария Чернова. Вернувшись из армии, он женился и занялся торговлей.
В семье Андрея Григорьева родились три дочери — Наталья, Мария и Александра. Поднакопив денег, Андрей Семенович задумался о покупке хорошего дома в Томске — такого, чтобы «все было при доме, и торговля и житье».
Место на Иркутском тракте (сейчас это улица Пушкина в районе Белого озера) для нового дома было выбрано неслучайно — улица была оживленной, здесь было много торговых точек, частных владений, неподалеку находился базар. Дом прежней владелицы сгорел. Послед долгих раздумий Андрей Семенович все-таки решился и приобрел этот участок, потому как «место было на бою».
Так, по адресу Иркутский тракт, 48 в 1902 году был выстроен добротный деревянный дом в два этажа на кирпичном фундаменте. Изначально он был выкрашен в темно-зеленый цвет.
Во дворе стояли одноэтажные хибарки, везде жили квартиранты, вспоминает Мария Андреевна. На каждом этаже располагались по три квартиры примерно по 50 кв. метров. В каждой квартире — по три окна в улицу, на третьем этаже был балкон, а над ним — вензель с инициалами владельца «АСГ».
Семья Григорьевых занимала три квартиры. Мария Андреевна пишет (орфография и пунктуация автора сохранена — прим.ред.):
— В нижнем кирпичном [этаже] — там была кухня и жили там прислуга: няня, кухарка, дворник[, -] и домашняя столовая для всей семьи. Во втором — две квартиры: в одной — лавка, во второй — две спальни: наша девичья и отца с матерью, гостиная и еще одна комната свободная, коридор. Вход — дверь одна парадная, вторая — кухонная. Обстановка: буфет хороший, трюмо, венские стулья, много цветов. Мать любила цветы. Фикус с пола до потолка, ветвистый, и на окнах цветы. Письменный стол большой, хороший, с ящиками, на полу — линолеум, по которому дорожку от трюмо стерли весь рисунок нашими ногами.
Андрей Семенович арендовал помещение в 50 кв. метров в торговых рядах на площади Базарной и торговал там мануфактурой. Сестры Марии учились в гимназиях: старшая Наталья — в частной гимназии, младшая Александра — в казенной. Но саму Машу, окончившую всего три класса, устроили работать вместе с отцом. Так они с матерью стали его главными помощницами.
Григорьевы торговали с заезжими крестьянами, выручка составляла по 500 рублей в день. Из товаров в лавке всегда были мука, отруби, керосин, чай, сало копченое, колбаса, конфеты, дешевые папиросы, махорка. Маша заказывала и оплачивала товары, чтобы обеспечить их бесперебойную поставку в лавку.
— Отец жил праздно: с утра на лошадь — и на целый день, на базаре с торговцами знакомыми толкучку любил, — вспоминает Мария Андреевна. — Мать в лавке, он никогда не торговал. Осенью закупал кедровые орехи в Нарымском крае, по Оби — кедровый лес. Крестьяне того края везут обозами. Он дает адрес: везите — там есть кому принять. Мать тут орудует, а мне — только денег поднести из банка. Вначале кассиры отказывали мне такую сумму — 500 рублей девчонке. На цыпочки стою, чтоб рожу свою кассиру показать. Но он договорился, чтоб беспрепятственно выдавали. Потом все меня знали, только жалели — особенно зимой — большие морозы.
Отец Марии практически не знал грамоты, поэтому в банк по денежным вопросам ходила она, и по сути одна заправляла торговыми делами. О своих обязанностях она рассказывает (орфография и пунктуация автора сохранена — прим.ред.):
— Когда полностью заготовит орех, то я шью маленькие мешочки по 500 грамм кедровых орехов и посылаю образцы в Пермь, Свердловск, Кунгур. Вот кому по душе делают заказ отправить вагон. Тогда бригада человек пять. Возглавляет один из старших, в основном татары со своими парнями, племянниками. Орехи провеют на ветродуйке, чтоб не было пустых, зашивают мешки, шпагатом зашивают. Продукция готова. Отправляет вагон по заявке. Квитанция или как тогда называли — дубликат 20 на тридцать сантиметров: куда, кому, что, от кого. С этим дубликатом я иду в банк, тогда все обслуживали. Сдаю этот дубликат, так конторчики в банке все оформят, и сразу на личный счет дают ссуду, не дожидаясь, пока покупатель переведет деньги.
С началом Первой мировой войны в 1914 году «жизнь изменилась на упадок», пишет Мария Андреевна. Лавки при доме не стало. О родителях она больше ничего не рассказывает, но много пишет о своем замужестве, и о жизни сестер. После рукопись обрывается. Полный текст можно прочитать здесь.
Проект «Сибиряки вольные и невольные» запущен в 2013 году при поддержке Благотворительного фонда В. Потанина. Его главные герои — простые люди, в разное время и по разным причинам переселявшиеся в Сибирь из Европейской России в Сибирь. На сайте проекта «Сибиряки вольные и невольные» любой человек, личная или родовая судьба которого связана с Сибирью, может рассказать о себе, своих предках или том месте, в котором он родился, рос, с которым связаны воспоминания.
Текст: Анна Мацковская
Фото: сибиряки.онлайн
Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».