«Большие гастроли» Александринки в Томске.
Сергей Паршин: о кино, театре, озвучке и футболе

Народный артист Сергей Паршин бывал в наших краях в 1980-х годах. И нынешним летом снова приехал в Томск — благодаря проекту «Большие гастроли». В Томской Драме актеры Александринского театра сыграли три постановки.

Поговорили с Сергеем Паршиным о его прежних поездках в Томск, а также о кино, где он постоянно снимается уже больше 40 лет, об озвучивании и о моноспектакле «Охота жить!», который смогли увидеть томские зрители. А еще — о футболе и рыбалке.

— Сергей Иванович, вы не первый раз в Томске. Что вспоминается о прошлых поездках?

— Очень давно, в начале 1980-х годов, у нас, Ленинградского академического театра драмы им. А.С. Пушкина (так раньше называлась Александринка — прим.авт.), с Томской Драмой сложились партнерские отношения. Мы даже обменивались артистами! Ваши приезжали к нам, в Ленинград, наши летали в Томск. Феликс Григорьевич Григорьян, в то время главный режиссер томского театра, поставил спектакль «13 председатель» и здесь, и в Ленинграде. Я играл в этой постановке. Не знаю, в каком состоянии Томская Драма сейчас, ничего из спектаклей не видел. Но в 80-е годы это был замечательный коллектив с прекрасными постановками. Мы в Томск всегда приезжали с удовольствием.

— А еще вы участвовали в съемках, проходивших в Зырянском районе?

— Да, там Володя Хотиненко снимал фильм «Рой», вышедший в 1990 году. В городе мы поработали только над небольшими сценами. Преимущественно снимали в Зырянке, в Томской области. Помню реку Чулым, съемки в тайге… Та картина получилась замечательная! Даже Валентин Гафт, посмотрев «Рой», сказал, что съемочной группе и каждому актеру можно давать «Оскар» за этот фильм. Это я не ради бравады говорю, действительно считаю работу очень удачной. И этот сибирский край, томская земля, оставила в моей душе приятные воспоминания. Они до сих пор живы. Тогда я был молод, горяч, и у нас была интересная работа.

— Вы, как и прежде, много снимаетесь. Насколько изменился мир кино по сравнению с советским временем? Каков ваш взгляд изнутри?

— Очень большие, видимые перемены. И я бы не сказал, что в лучшую сторону. Были замечательные режиссеры в наше время… Я не говорю, что сейчас их нет, но мастеров не так много. Я понимаю, советское время было очень пронизанным идеологией. Но все равно тогда выходили на экран очень хорошие фильмы. Некоторые, правда, много лет лежали на полке, и только потом попадали на экран. Какая раньше дисциплина была на площадке… Имею в виду не поведение в жизни: сделал дело — гуляй смело. Но не помню, чтобы в то время актер приходил на работу, не зная своих слов. Сегодня молодые коллеги часто просят текст у ассистента и учат перед самой съемкой. Иногда по несколько раз забывают, путают все… Уже режиссер нервничает, говорит «Сколько можно?!». Прежде такого не могло быть, мы к профессии относились трепетно и честно.

Конечно, и сейчас есть такие люди, как Константин Хабенский, которые очень ответственно относятся к съемкам. Они продолжают наши традиции, но их не так уж много. Другая особенность современного кино — теперь редко снимают полный метр. Чаще делают сериалы. Причин тому много. И финансирование, и уровень сценариев… Да и на полный метр надо отважиться!

— Многие из тех, кто активно снимается, однажды делает выбор между театром и кино. К примеру, ваш сын Иван, тоже актер, предпочел кинематограф. Почему вы не расстаетесь с театром при активных съемках?

— Напротив, ради театра я отказался от десятка фильмов, в том числе ставших значимыми. Но я четко разделяю театр и кино. Считаю, кинематограф — субъективный вид искусства. Там режиссеру в первую очередь нужен типаж. Если он не увидит его в театре и кино, а встретит нужного человека на улице, то позовет его сниматься, и не важно, что тот не имеет никакого отношения к актерской профессии. И вот этого случайного героя гримируют, натаскивают, оператор его снимает. Потом зовут профессионального актера озвучить эту роль… И на следующий день типаж просыпается знаменитым. Это несправедливо! Да, бывают случаи, когда случайный человек оказывается гениальным актером, но это исключение, подтверждающее правило. Другая специфика кино — в нем можно начать сниматься с середины истории, с конца… Вот в этой сцене тебя убили, а потом работают над эпизодом, где ты живой, не ведут постепенно. А в театре процесс идет от начала и до конца, с возрастающей перспективой. Мне этим театр очень дорог. Потом кино — сегодня съемки есть, завтра нет, а театр вечно с тобой, пока ты жив, ходишь, слышишь и в состоянии выходить на сцену. Кстати, мой сын, ушедший из театра из-за обстоятельств (отказ от съемок был чреват неустойкой) очень скучает по спектаклям. Он был бы рад вернуться в театр, но пока постоянно занят на съемках.

— Вы много занимались озвучкой. Чем вам интересна эта работа?

— Это часть профессии. Но, конечно, это надо уметь делать. Озвучивать сложно, это требует природных качеств — слуха, умения быстро переключаться. Если ты дублируешь иностранного актера, тебе не просто надо синхронно попасть дубляж — даже добиться синхронно смыкания губ! Для этого текст специально укладывается. Специалисты и сохраняют смысл, и подбирают в русском языке похожие по смыканию слова. А еще при этом нужно сыграть, иногда еще лучше, чем иностранный актер, которого ты озвучиваешь. Такая работа очень интересна, и я занимаюсь ей давно. Уже со счета сбился, сколько у меня дублированных картин… Был и дубляж, и озвучивание несинхронное — например, липсинк, когда должны совпадать начало и конец фразы, без укладки всего текста.

— Есть ли какой-то фильм, озвучивание которого особенно запомнилось?

— Все были особенные. Начинал я с «Федоры», был такой французско-немецкий фильм, снятый в 1978 году. Потом ушел в армию, в работе получился перерыв. Вообще я озвучивал и Харриса, и Олдмана, и Вашингтона, и Депардье… Сериал «Просто Мария» озвучивал — мне тогда пришлось на полгода уехать в Болгарию, именно там проходил дубляж картины. Дело в том, что товарищ, который в 1990-е закупал сериалы для России в Мексике и Бразилии, сам был болгарином. Еще я озвучил много детских фильмов и сказок — «Корпорацию Монстров», «Стюарта Литтла»… Не сосчитать, сколько было картин.

— В пандемию в Александринском театре был аудиоспектакль «Театр у аппарата», вы в нем сыграли. Вам близок такой формат?

— Для той работы мы брали небольшие рассказы, отрывки из произведений, мне достался Бунин и Куприн. Аудиоспектакль — это интересно, своеобразно, но не хватает общения со зрителями. К примеру, вот я в Томске играл спектакль, и чувствовал: зал жил вместе со мной, реагировал на историю. А когда все происходит онлайн, приходится самому представлять реакцию. Мне было не трудно работать над аудиопостановкой, я полжизни провел у микрофона. Но все равно это отчасти новый опыт.

— В Томске вы сыграли моноспектакль «Охота жить!». Это была ваша задумка, ваш отбор материала?

— Наш худрук Валерий Фокин бросил клич, придумал «рубрику» — моноспектакли народных артистов в Царском фойе Александринского театра. У Игоря Волкова несколько моноработ (одну из них он сыграл в Томске), Николай Мартон играет, Владимир Лисецкий играет, Витя Смирнов, актер, к сожалению, рано ушедший из жизни, играл… Меня долго уговаривали пойти на этот подвиг — на моноспектакль! Тексты я выбрал с помощью своей хорошей подруги Ирины Жуковой — она журналист, театровед, писатель. Советовался с ней по поводу материала. Потом думал задействовать в постановке пианистку. Но Фокин сказал мне: «Не надо, зачем тебе эти музыканты?». Тогда мне пришлось просто выбрать какие-то песни, отрывки из них, разбавить ими драматические фрагменты для чтения. В итоге у меня звучат народные песни и даже церковное песнопение.

— Одна из главных тем вашего моноспектакля — Великая Отечественная война. Почему вы ее выбрали?

— Для нашего народа она священная. Особенно для моего поколения — мы дети, родившиеся всего через несколько лет после войны. Считаю, об этом не надо забывать — надо говорить о войне, ставить о ней спектакли и снимать фильмы. Только важно приглашать в качестве консультантов для картин военных людей, профессионалов. Часто снимают такие работы, что потом специалисты видят множество неточностей. Да, сценарист сочинил историю, но надо, чтобы консультант указал на ошибки. У меня есть приятель Саша Андреев, контр-адмирал в отставке, человек флотский, прошедший всю Африку. Его недавно пригласили по моей рекомендации поработать с переводчиками. Работали над американским военным морским фильмом, ребята хотели уточнить термины. Он помог, ему были благодарны, в итоге в той ленте в переводе нет никаких ляпов. Хотя бывают и другие странные вещи — к примеру, война, а герой чисто выбрит, в наглаженной гимнастерке, у него начищены сапоги, еще и прическа — волосы до плеч… Не поверишь, что он участвовал в бою. Горькая тема войны у нашего народа уже на генном уровне, поэтому я захотел взять отрывок из произведения Шолохова.

— Как вам дается жанр моноспектакля — когда на сцене вы один, чувствуете себя свободнее, или, напротив, тяжелее без партнеров?

— Сложно держать внимание зрителя больше часа. Надо проявить себя полностью, использовать все, чем боженька тебя наградил в плане профессии… И такое количество текста держать в голове тоже трудно, перед каждым показом подолгу его повторяю. А если спектакль раз в три месяца, то психологически от него уже отходишь, и начинаешь работать по-новому. Еще в моноспектаклях приходится воображать партнеров, играть за себя и «за того парня», меняя характер.

— Еще во время гастролей в Томске вы играли «Демагога». Как вам идея о переносе в античность современной истории?

— Да, в пьесе талантливого молодого драматурга Кирилла Фокина война Афин со Спартой. Он по образованию историк. Чувствую, сколько он материала поднял, перерыл, чтобы написать эту пьесу. Она о древних событиях, но там столько прослеживается параллелей, аналогий с современностью! Борьба за власть, за внимание народа, за электорат. Мне интересно в этом спектакле работать. В нем заняты три возрастных актера, остальные роли играет молодежь. Мы уже показывали «Демагога» на Камчатке, в Иркутске. Чувствую, еще с ним поездим — зрители его воспринимают очень хорошо.

— Наша встреча в Томске стала возможной благодаря проекту «Большие гастроли». Как вам вообще формат гастролей?

— Сейчас они начинают возрождаться. Когда-то мы уезжали в Барнаул, Новосибирск, Киев, Архангельск или Баку на целый месяц! Вот это были настоящие большие гастроли. Уезжаешь из дома, играешь не один спектакль. Работаешь раз в три дня. Помню, как я ловил рыбу в Новосибирске. Мы жили на берегу в Оби. Нашел в кустах алюминиевую проволоку, сделал спираль, донку. У артиста попросил леску, крючок, грузило. Как приманку использовал обычный хлеб. Сидишь, ждешь, и вдруг тащишь огромных лещей! И несешь их на кухню в гостиницу, просишь: «Девочки можно приготовить?!» Мы находили, чем заниматься на гастролях в свободное время. Рыбалка, музей, город, экскурсии… Нам все было интересно. Перемена мест хорошо влияет на людей — новые ощущения, впечатления. Что-то берешь в свою «актерскую кухню». Мне всегда нравилось ездить на гастроли.

— За границей тоже бывали?

— Да, и сначала там тоже интересно, но беда в том, что два-три дня — и я начинал лезть на стенку. Просто был готов завыть, как домой хотелось. Думаю, я бы в эмиграции умер от ностальгии. Но я и не хочу никуда уезжать, считаю, где родился — там и пригодился.

— О Томске времен прежних гастролей что-то вспоминается?

— Да, мы тут смотрели деревянные дома. Идешь по улице, где они — и душа замирает… Я такое же ощущение испытал, когда был в первый раз на Байкале. Разделся, зашел в воду и что-то такое нахлынуло… Правильно говорят — священный Байкал. Не зря даже песня такая была. В вашем «деревянном районе» были подобные эмоции. Давно не был в Томске, думаю, он изменился. Центр города у вас замечательный. Еще помню, что в молодости мы жили в Томске в гостинице возле вокзала. И в этот раз тоже в ней жили! Но тогда вокзал из окон просматривался, сейчас ели растут, уже ничего особо не видно. И где сегодня большой магазин, раньше был ресторан. Туда можно было пройти прямо из гостиницы что мы часто и делали, в свободные дни или после спектаклей. Еще знаю, что в Томске есть парень, который превратил водонапорную башню в свой дом, видел сюжет на YouTube.

— Вы упоминали футбол. А смотрите матчи Евро-2020 года на гастролях?

— Только не надо спрашивать меня об игре нашей сборной! Мне понравилось, как кто-то написал: «С нашей стороны играли заслуженные мастера, со стороны бельгийцев играли настоящие мастера». Впрочем, я предполагал, что так и будет. У нас беда с вратарями, футболистами, тренером, настроем… Дело в системе. Где «Кожаный мяч», где другие детские и молодежные соревнования?! Я разочарован. И в хоккее, и в биатлоне…

— Можно просто болеть за красивый футбол…

— Вот я не смотрел матч Голландия-Украина, заснул. Трудно смотреть в Томске до 4 часов утра футбол. А на следующий день жене звонил, она говорит, пришла после спектакля, видела игру — какой был футбол! Правильно, футбол должен быть красивым.

Текст: Мария Симонова

Фото: Серафима Кузина, из архива Александринского театра

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».