Hall bar в Томске: подвал, винил и сморреброды

АВТОР

Мария Симонова

Однажды они пришли в колоритный подвал в самом центре Томска и влюбились в это место, в его кирпичные своды. Отремонтировали пространство, сделали стильным и оживили уютом. Так в 2016 году в городе появился Hall bar.

15 октября бару исполнилось ровно четыре года. Мы узнали у его владельца Никиты Потемкина, почему в заведении звучит винил, сколько народу может принять бар во время концерта и каких блюд ждать в меню в скором времени.

Когда Никита Потемкин впервые увидел этот подвал в старом доме на пр. Ленина, 70, он понял, что это прекрасное место для бара.

— Говорят, здесь может быть клад. Один жилец этого дома находил царские монеты. Но нам пока не повезло, — смеется Никита. — Просто мы влюбились в эти арки и своды. Хотя здесь был нужен серьезный ремонт. Кирпич после вмешательства в советские времена был в бетоне, в плитке. Мы его чистили своими силами, небольшой командой. Старались экономить средства — когда начинали, у нас не было капитала. Была только идея, на ней все строилось.

Конкретного образца у создателей бара не было, вдохновлялись столичными заведениями локального формата:

— В столицах много мест, где бизнес формируется за счет человека идейного, когда бар — не часть большой федеральной сети, — говорит Никита. — В таких заведениях чувствуется индивидуальный, домашний подход к своему делу. Люди вкладывают душу, лелеют свой проект и заботятся о его развитии. Сетевые кафе не могут позволить себе тот шарм, что бывает у маленького бизнеса.

Никита вспоминает, что несколько лет назад в Томске было странно зайти в бар и выпить чаю. Бармены очень удивлялись безалкогольным заказам. Многих в 2016 году смущали «голые» стены — все, от строителей до гостей, не понимали формата и спрашивали, где обои. Странным казалось и отсутствие официантов, необходимость сделать заказ у бара, разговор с барменом «на ты».

— Хотели сделать прогрессивное для Томска, открытое для людей и разных идей место, — раскрывает Никита Потемкин идею и историю заведения. — Стиль, культура формируются постепенно, таким вещам нельзя научить, можно только показать, чтобы человек воспринял. Hall в первую очередь открывался как бар с хорошим пивом. За культуру пития мы и по сей день держимся, у нас нельзя выпить «дешево и сердито». К сожалению, в целом в Томске нет формирования культуры от общепита. Многие говорят: «Приходите, у нас пивко, пивчик…» и этим ограничиваются. Мы по сей день избегаем легких путей — выступлений кавер-групп, кальянов, салата «Цезарь» в меню. Не идем на компромиссы, и бар развивается.

Среди интересных баров в Москве команда Hall bar не замечала заведений, где бы играл винил. Однако в Томске пластинки решили сделать фирменным знаком. О том, что здесь можно услышать записи на аналоговых носителях, прохожим намекал символ заведения — над дверью Hall bar в реальном виниловом темпе вращалась пластинка. Правда, сейчас она замерла, превратившись в обычную вывеску. Как надеются в Hall bar, это временно. Просто сконструировать нужный знак оказалось задачей, подвластной немногим:

— Томские инженеры предлагали сделать видеопроекцию, других решений не было, — объясняет Никита. — Наконец, один человек смог подстроить вращение под скорость винила. Мотор делали в Питере, теперь он сгорел. Мы заказали подобный из Китая — он проработал всего один день и тоже сгорел. Пока такая свистопляска, но, думаю, скоро все заработает. Мы этого очень хотим.

Коллекция винила в баре постоянно пополняется, ребята заказывают альбомы, которые недавно вышли. Хотя никакой практической пользы в пластинках нет. Напротив, приходится платить авторские отчисления за звучащую музыку.

— Могли бы включить на смартфоне подборку композиций, нам бы многие гости говорили: «У вас хороший плейлист». Но мы везем пластинку за 2,5 тысячи, вкладываем в винил свою выручку, — признается Никита. — У нас разносторонняя жанровая коллекция, в Сибири, вероятно, одна из самых больших. В ней и поп, и инди, и альтернативный рок, и панк, и джаз. Часто везем то, что просят посетители: приятно сказать людям, что их любимая музыка есть у нас на виниле. Некоторые думают, что мы на виниле зарабатываем, раз это часть нашей концепции. Но нет, скорее, винил — наш крест.

К пластинкам многие относятся как к вещам из прошлого. Но не музыканты. А Никита, как можно догадаться по насыщенной концертами афише Hall bar и по пристрастию к винилу, связан с музыкой. Он хорошо знал и о томских проблемах с концертными площадками, и о жизни небольших музыкальных групп:

— Ездили с группой Howye на концерты в столицу к таким же, как мы, группам. Ребята сами делали футболки, кассеты, придумывали домашние лейблы, записывались на виниле, — вспоминает Никита. — Я начал собирать винил в 2005–2006 годах с дружественных коллективов, которые привозили с собой ограниченные тиражи пластинок, выставляли перед концертом за копейки. Я покупал их, поскольку хотел поддержать музыкантов, которые вкладывали в свое дело душу. Потом поискал и убедился — все то, что выпускается на электронных платформах, обычно есть и на виниле. Он никуда не делся, эта история обретает свой стиль. Это фетиш, людям хочется получить любимую музыку на физическом носителе.

Просим Евгения, бармена, и одновременно музыканта (это не удивительно для Hall bar), показать какой-нибудь винил с интересной историей. Он выбирает пластину бэнда BadBadNotGood:

— Они играют академический джаз, но однажды связались с электроникой и начали развивать этот проект, — рассказывает Евгений. — У них был «максимально» электронный альбом, совмещение электронных работ с джазом, они создавали коллаборации с оперными певицами, работали в хип-хопе... Они экспериментируют, меняют стереотипное понимание жанра. Я их называю «панками в мире джаза».

От Евгения мы узнаем и о том, что у бара, возможно, появится собственная пластинка. Пока заведение было закрыто из-за пандемии, они с Никитой начали музыкальный проект «К сожалению».

— Мы позвали ребят и ночью, до утра записывали в пустом баре все партии, — вспоминает Евгений. — Первые два трека с иронией назвали «Не получилось». Гитары, вокал — все тут же писали, в кирпичную стену, что слышно по звуку. Мы решили, что звучание подойдет для нашей андеграундовой темы. Сложные партии, много инструментов, записывали все отдельно. Не знаю, можно ли будет нас услышать живьем, но планируем релиз. И, возможно, выпустим хотя бы один экземпляр пластинки на виниле.

В Hall bar часто бывают концерты. Сам Никита Потемкин как музыкант относит себя к российскому андеграунду, поэтому в Томск приезжали близкие по духу коллективы. Некоторые из них потом стали известными — к примеру, группа «Буерак».

— В свое время они играли очень локальную музыку, сейчас у их проекта коммерческий успех, их показывают в «Вечернем Урганте», — уточняет Никита. — И они, и другие группы, ставшие сегодня известными, играли у нас в баре по несколько раз. «Комсомольск» именно в Hall bar впервые выступал в Томске, «Пасош», «Электрофорез» и другие. Очень приятно, что организаторы концертов сами связываются с нами. Значит, мы оставляем хорошее впечатление, и в музыкальных кругах о нас высокого мнения.

Хотя концертной площадкой Hall bar никогда не себя не называл. Сцена здесь маленькая, музыкант един с толпой по принципам панк-рока. Большие концерты известных групп здесь проводить сложно.

— Shortparis собирает на концерты больше 180 человек, для нас это очень большая вместимость, — говорит владелец бара. — Не могу сказать, что нам финансово выгодны концерты, но мы гордимся, что через нас прошло много интересных музыкантов, в том числе иностранцев. Мы и японцев принимали, и норвежца. Работаем со всеми томскими ребятами, кто занимается чем-то, по нашему мнению, новаторским. Поддерживаем самобытные коллективы. Самое простой вариант был бы в выходные приглашать кавер-группы, мы бы купались в деньгах. Но мы выбрали другой путь.

Когда приходишь в Hall bar в обычный вечер, то не верится, что в этом узком, вытянутом помещении помещается 180 человек. Но это реальные докарантинные цифры:

— Обычно 100 человек помещается у сцены, остальные рассаживаются у бара. По моему опыту — у сцены на больших концертах всегда стоишь в давке, тебе жарко и душно, неудобно, — полагает Никита. — Отсутствие сцены больше должно смущать коллектив, чем зрителей, но претензии обычно звучат от гостей: «Душно, жарко, мне тесно у сцены…». Да, это аргументы, но мы не можем повлиять на этот момент. Если бы мы не прилагали организаторские усилия, то не было бы концерта.

Команда в баре небольшая, но стабильная, все работают не один месяц. Важный принцип — налаживать отношения со всеми гостями, кто настроен доброжелательно. Бар находится в самом центре города, бывает, сюда заходят очень нетрезвые люди. Если они при этом ведут себя агрессивно, то в бар не попадут. Бывали случаи, когда в Hall заглядывали люди совсем других музыкальных и культурных наклонностей, но проникались винилом, находили общий язык с барменами.

Поговорить об искусстве в баре могут все: так сложилось, что каждый сотрудник пишет музыку, играет в группах или увлекается фотографией.

— Максим — бар-менеджер многих заведений, формирует в Томске вечеринки Zen, он занимается нашей барной картой. Женя — музыкант, пришел к нам без опыта, научили — стал барменом, — говорит Никита. — У нас есть свои дизайнеры, Максим Костенко шил нам фартуки, мы с ним работаем на разных уровнях — от афиш до инстаграма. Даже кресла, которые стоят сейчас у нас на сцене — это из Кемерова, из дома его бабушки, а не какие-то купленные. Они аутентичные, это реальный винтаж, в нем есть душа. Для нас это важно — мы стараемся искать теплое, домашнее, настоящее. В баре неслучайно работает столько творческих людей. Даже постоянные гости однажды понимают, что хотят поучаствовать в развитии бара.

Еще одно творческое направление Hall — диджеевское. Здесь есть классический проигрыватель с прямым приводом, он позволяет сводить музыку и скретчить — добиваться своеобразного звукового эффекта с помощью ручного продергивания звуковой дорожки. В баре развивают культуру скретчинга. И дают возможность работать с винилом. Это редкость, поскольку нужно дорогое оборудование. В заведении оно есть, и гости могут попробовать себя в этом направлении.

Кухня в заведении разносторонняя, с акцентом на скандинавское направление.

— Хотелось не вводить классические позиции, а подойти к пище более осознанно, — признается Никита. — Что можем, делаем сами — тесто, соусы. У нас есть свой шеф-повар, но идеи поступают от всех ребят. Скандинавия нам интересна, поскольку близок их стиль — минимализм в пище. Мы делаем сморреброды на ржаном хлебе с семечками, который выпекаем сами. Уже больше полутора лет они в нашем меню, улетают, как горячие пирожки.

Среди новинок бара — домашний ростбиф, вяленые томаты, брускетты с лососем собственного посола. Все блюда обязательно свежеприготовленные — иногда ради этого приходится подождать.

Эксперименты на кухне, как и во всем пространстве Hall bar, будут продолжаться. Среди планов — познакомить гостей с вегетарианскими блюдами и сломать стереотип, что они не сытные. Здесь любят ломать любые шаблоны.

Фото: Владимир Дударев