Томская «шарашка». Военные тайны особняка на Войкова
В Томске на улице Войкова, 8 сохранился старый купеческий особняк, огороженный по трем сторонам кирпичными нежилыми постройками.
Сейчас в нем расположены магазины и офисы, но история у здания совсем непростая. Сначала оно принадлежало купцам Родюковым, а в годы Великой Отечественной войны было переоборудовано под секретный объект НКВД — спецтюрьму «шарашку», как у Солженицына в романе «В круге первом».
Рассказываем, что сохранилось от былого убранства дома и какие проблемы волновали обитателей спецтюрьмы в 40-е годы.
Купеческое наследие
Изначально улица Войкова носила название Знаменская и была центральной в Заозерном предместье. В конце XIX века здесь появилась купеческая усадьба Родюковых, приехавших в Томск из Нарыма. На участке земли были построены двухэтажный каменный дом, контора, лавка и склады. Говорят, весной вода в Томи поднималась так высоко, что деревянные баржи причаливали у самых складов, откуда их грузили товарами.
Снаружи двухэтажное здание купеческого особняка не имеет богатого убранства. Только два небольших деревянных балкона украшены коваными перилами.
Сегодня здание используется как нежилое. Здесь сдают помещения мелким конторам и магазинам. Во дворе сохранились родюковские кирпичные склады. Их выдают стены толщиной больше метра, узорная кладка под крышей, круглые окна, и чудом сохранившиеся увесистые амбарные двери. На этих складах и сегодня хранят свои товары томские предприниматели.
Еще во дворе есть деревянное здание с кирпичным цоколем. Оно носит адрес: улица Войкова, 8а. На табличке указано, это жилой дом, построенный в первой половине XIX века. Объект является памятником архитектуры регионального значения. Найти информацию о том, относилась ли постройка к усадьбе, нам не удалось.
Вернемся к купеческому дому и заглянем внутрь. В здании сохранилась широкая светлая лестница, которая ведет посетителей от проходной сначала на первый этаж, а затем и на второй. На ступеньках сегодня уложена современная напольная плитка, зато остались старые металлические перила. В их кованом рисунке можно увидеть элементы, напоминающие рыболовные снасти. Перила покрыты толстым слоем краски, и точно неизвестно, то ли рисунок делает отсылку к рыбному делу купцов из Нарыма, то ли они появились здесь в советское время.
В пролете между этажами высокое окно в виде арки. Света от него хватает, чтобы осветить лестницу и холл второго этажа. По периметру потолка можно увидеть скромные декоративные украшения.
На втором этаже, сразу напротив лестницы, сохранился старинный камин.
Нижняя часть его украшена керамическими элементами с изображением цветов, птиц и кованой решеткой с растительными мотивами. Почему-то все выкрашено черной краской, что придает исторической детали какой-то жуткий вид. Верхняя часть дымохода украшена лепниной, в которой тоже можно узнать растительные мотивы.
Это все, что осталось от убранства купеческого особняка. Остальные помещения отделаны современными материалами.
Секретная спецтюрьма НКВД
После прихода к власти большевиков усадьбу национализировали и сделали на этом месте Дом колхозника. Сюда со своими товарами приезжали жители деревень, в бывших родюковских складах оставляли своих лошадей и товары, здесь же вели торговлю.
В конце 1925 года в газете «Красное знамя» была опубликована заметка, в которой сообщалось о том, что Окрместхоз выдал положительное заключение о необходимости организовать в Томске и округе пассажирское и товарное автобусное сообщение. В девятом номере той же газеты за 1926 год писали, что место для гаража было выбрано по адресу улица Знаменская, 8 (сегодня улица Войкова).
Скорее всего, автобусы в бывшей купеческой усадьбе так и не разместили. Согласно книге «История названий томских улиц», Дом колхозника так и просуществовал здесь до начала 1940-х годов. По некоторым данным, летом 1941 года здание бывшего купеческого дома и прилегающие склады закрепили за НКВД.
В 2009 году заместитель директора Центра документации новейшей истории Томской области Людмила Приль открыла любопытный факт об истории города в начале 1940-х годов. В томских архивах ей удалось обнаружить документы, которые подтверждали тот факт, что с ноября 1941 года по май 1942 года в Томске в эвакуации находилась Спецтюрьма (№3) УНКВД по Новосибирской области (иногда в документах она именуется «спецобъект НКВД»). При тюрьме было бюро 4-го спецотдела НКВД, где работали ленинградские артиллеристы-конструкторы. По косвенным признакам стало понятно, что объект находился по адресу улица Войкова, 8.
— Мое внимание привлекла тюрьма, в которой по документам в конце 1941 года не хватает ватманов, кульманов и карандашей, при этом остается еда, и руководство решает вопрос, что с этими остатками делать, — поделилась Людмила Николаевна. — В 1938 в НКВД был создан 4-й спецотдел, руководивший закрытыми научно-техническими бюро, в просторечии — «шарашками». Тогда же в Ленинграде было создано Особое техническое бюро (ОТБ-172) на базе знаменитой тюрьмы «Кресты». Заключенные инженеры, конструкторы и профессора, содержавшиеся там на особом режиме, занимались разработкой новых артиллерийских систем.
В июне 1941 года «особых» заключенных из Ленинграда перевезли в Казань, а затем в Томск.
— Так сложилось, что структура особых технических бюро не была подотчетна городским властям, они даже не предоставляли полную информацию о количестве своих сотрудников в Государственную штатную комиссию, — пояснила Людмила Приль. — Но в Томске, как и в других городах, велся учет первичных партийных организаций. Согласно этим данным, они встали на учет в ноябре 1941 года, а снялись с него в мае 1942 года. Таким образом, мы получаем точные временные рамки пребывания спецтюрьмы в Томске.
На сайте красноярского общества «Мемориал» опубликованы воспоминания бывшего заключенного этой тюрьмы Владимира Померанцева (часть воспоминаний, касающаяся пребывания в томской тюрьме, есть на сайте ЦДНИ ТО) Владимир Владимирович Померанцев до ареста был горным инженером, кандидатом технических наук, экономистом, заместителем научного руководителя Ленинградского НИИ маркшейдерского дела. Был арестован 5 июля 1941 года и осужден на десять лет за то, якобы, что был руководителем контрреволюционной организации из 300 человек (эти 300 — его бывшие ученики, с которыми Владимир Владимирович состоял в переписке).
Быт томской «шарашки»
В своих воспоминаниях Померанцев подробно описал условия, в которых содержались заключенные.
«… Теперь нас ввели в главный корпус. Да, действительно, до революции это был купеческий особняк с огромными комнатами, теперь частично переделанными в арестантские камеры. По широкой лестнице вестибюля нас провели на второй этаж и впустили в «угловую» камеру. В большой просторной комнате квадратов на тридцать помещалось четыре человека…
Условия содержания в спецтюрьмах были несравненно лучше любой тюрьмы общего назначения. Как правило, арестанты размещались в больших светлых камерах, на железных койках с матрацем, набитым мочалом, с перовой подушкой, простыней и байковым одеялом. В камерах помещалось 20-30 человек; для высококвалифицированных заключенных выделялись небольшие камеры на 5-10 человек. В камерах соблюдалась чистота силами уборщиков из уголовных арестантов. Скученности в камерах не наблюдалось, — в них арестанты только ночевали. Большую часть суток арестанты проводили в рабочих помещениях. Даже после окончания рабочего дня в 8 часов, а и иногда и в 11 часов вечера арестанты старались оставаться в рабочих помещениях до их закрытия и опечатывания».
Померанцев также пишет о том, что заключенные в этой тюрьме ходили в гражданских пальто и шубах. А в глубине двора была купеческая баня, куда первым делом отправляли вновь прибывших.
Заключенные спецтюрьмы находились под двойным надзором. Надзиратели со стороны наркомата вооружения следили за исполнением госзаказа по разработке нового вооружения, они приехали в Томск вместе с учеными из Ленинграда. Были и надзиратели, которые следили за соблюдением режима. Скорее всего, их набирали из жителей города. Они могли даже не знать, кого охраняют, потому что объект был строго засекречен.
В конце 1941 — начале 1942 года в Томске вспыхивает эпидемия сыпного тифа. Согласно сохранившимся документам, руководство «шарашки» решало вопрос — можно ли охранникам разрешить мыться в тюремной бане или нет. Отсюда можно сделать вывод, что заключенные содержались в привилегированных условиях, даже обычные надзиратели жили в то время хуже.
Интересный факт. Из протокола партийного собрания следует, что надзиратели поднимали вопрос организации буфета или столовой для сотрудников, потому что их отсутствие «… отражается на бюджете и потере времени. Столовая НКВД очень далеко». При этом во дворе тюрьмы в отдельном одноэтажном здании размещалась столовая для заключенных.
Несмотря на царящий в Томске голод, еды в тюрьме было так много, что она оставалась, и руководству приходилось решать, что же делать с большим количеством остатков.
При этом в своих воспоминаниях Владимир Померанцев упоминает о том, что некоторые заключенные «шарашки» даже могли позволить себе выбор меню.
«Арестантские пайки в спецтюрьмах были сказочно богаты даже для высокооплачиваемого специалиста мирного времени, а про военное и говорить не приходится. Для поощрения и поддержания субординации среди арестантов вводились дифференцированные „столы“ в нисходящем порядке первый, второй, третий и четвертый. Но были и сверхпервые столы, нулевые. Спецарестанты, удостоенные нулевого стола, получали право заказывать меню по своему желанию».
Заключенные и их военные разработки
Из воспоминаний все того же Померанцева можно узнать фамилии некоторых заключенных, которые в одно время с ним отбывали срок в Томске. Это был, например, Евгений Александрович Беркалов — российский и советский ученый в области морской артиллерии. Был арестован в 1938 году. Пробыл в лагерях до 1943 года. В июне 1950 года был назначен заместителем начальника Артиллерийского научно-исследовательского института.
Виктор Робертович Бурсиан — советский физик-теоретик, геофизик, специалист по электро- и термодинамике, физике кристаллов, теории электроразведки. Был арестован в 1936 году. Скончался в 1945 в ленинградской тюрьме.
Томская группа ученых занималась разработками бронебойных снарядов, корабельных пушек, реактивных снарядов, минометов с противооткатными установками, броневых башен.
Летом 1942 года заключенные томской спецтюрьмы № 3 были переведены в город Молотов (Пермь). Там ученые были разбросаны по нескольким зданиям в разных частях города, где с ними одновременно работали и вольнонаемные инженеры.
После отбытия особых заключенных из Томска особняк по улице Войкова, 8 передали эвакуированному Тульскому оружейно-техническому училищу.