Трагическая тайна артиста Алвегова: как судьба забросила князя Голицына в томский театр
В 1937 году в труппе томского драматического театра им. А. В. Луначарского появился новый артист. Человек под фамилией Алвегов сыграл несколько ролей, в том числе — Париса в «Ромео и Джульетте». А зимой 1938-го исчез навсегда.
Через 78 лет в Томске побывал его сын, князь Владимир Голицын. Зашел в театр, где работал загадочный человек и в музей Драмы, где хранятся программки и афиша того давнего сезона… И рассказал «Томскому Обзору», как судьба занесла его отца в Томск, откуда взялся псевдоним «Алвегов» и почему князь работал в театре.
Княжеский визит
Сегодня князь Голицын возглавляет Международный совет дворян. А еще, несмотря на свой солидный возраст — 79 лет — по-прежнему работает. Уже 25 лет он заместитель главного инженера Московского завода электромеханической аппаратуры.
В Томск Владимир Голицын приезжал ради старта проекта «Последний адрес», но нашел время побывать в театре. Сначала отправился в ТЮЗ — именно в его здании в 1937 году располагалась местная Драма: «Поклонился сцене, посидел в кресле в зале театра, где отец служил».
В современном здании, куда драматический театр переехал в 1978 году, князь посетил театральный музей — посмотрел на документы, связанные с его отцом. Татьяна Линяева, директор музея театра Драмы, показала гостю уникальную афишу:
— Это зимний сезон 1937–38 года, тот сезон, когда ваш отец работал в нашем театре. На афише указаны все спектакли и состав артистов. Она важна тем, что Алвегов в списке первый, на букву «А» (артисты названы в алфавитном порядке).
Трагическая история князя Голицына
В Томске князь Александр Голицын оказался после первого ареста. Его задержали в ноябре 1933 года.
— Его изобличили в том, что, проживая в городе Ливны, он был контрреволюционно настроен — а ведь оттуда отец переехал в 9 лет! — и совместно со своим двоюродным братом Бобринским, потомком Екатерины II, намеревался убить Сталина, — рассказывает князь Владимир. — Хорошо, что задержали в 1933 году — в 1934 его бы расстреляли в течении суток. Тогда было решение политбюро вести дела ускорено, и приговор немедленно приводили в исполнение.
Александру Голицыну «повезло» — он получил срок в три года, его отравили в лагерь на станции Яя. В 1936 году он был расконвоирован, получил возможность выходить за «колючку». И вскоре он познакомился с Дарьей Яковлевной Кротовой, молодым педагогом местной школы.
— Она однажды проходила мимо магазина, увидела: стоит незнакомый человек, грызет семечки. Подошла к нему: «Вы не сибиряк, у нас не так семечки лузгают!». «Так вы научите!», — ответил отец. Так мои родители и познакомились, — вспоминает Владимир Голицын. — Они разговорились, отец рассказал о своей жизни, что он обязательно станет актером. А мама вспомнила, что ее знакомые ребята занимаются драмкружком при клубе. Решила помочь ему, привела туда, и вскоре Голицын-старший стал руководителем этой студии. В августе 1936 года Александра Владимировича освободили, они начали жить вместе с мамой в ее комнате при школе. Но наступил 1937 год и на маму стали писать доносы директору о том, что она связалась с врагом народа, он живет при школе, растлевает молодёжь, это безобразие… Ее вызвал директор — прекрасный, честный, смелый человек. Все ей объяснил: «Оставлять вас в школе сегодня опасно. Пишите заявление по собственному желанию, что вы хотите уехать к отцу в Красноярский край. Но я договорился: в Большом Берикуле есть школа, где нужен педагог. Никому ничего не рассказывайте, поезжайте туда работать».
Отец проводил ее в поселок в конце января 1937 года, мама была беременна. На вокзале сказал ей: «Если родится сын, назови Владимиром, дочь — Ириной, это наши родовые имена. Никогда никому про меня не рассказывай, как только можно будет я тебя сам найду. Я постараюсь уехать — к отцу в Москву, но там опасно, долго там не проживу, вернусь в Томск, где сейчас сестра с мужем. Надеюсь там устроиться на работу в театр».
Последнее потом и случилось.
Театр в жизни князя Александра Голицына возник задолго до сибирской ссылки. Он, хотя и работал до ареста агентом в Бауманском тресте питания Сельхозсектора, мечтал стать актером, учился в театральной школе. Двоюродный брат Александра Владимировича, Сергей Михайлович Голицын в книге «Записки уцелевшего» вспоминал о работах князя в любительском театре:
Сын дяди Владимира Владимировича Голицына Саша был старше меня на полтора года. Красивый, самоуверенный, смелый, среди нас, детей, он сразу занял первое место. На Воздвиженке вздумали ставить детские спектакли — сцены из «Ревизора», «Горе от ума», «Бориса Годунова». Саша, обладавший несомненным талантом актера, играл Хлестакова, Чацкого, Самозванца в сцене у фонтана.
— Отец всю жизнь мечтал стать актером, — уверен Владимир Голицын. — Атмосфера дома всегда была творческая. Мой прадед, Владимир Михайлович Голицын, был главой города Москвы, его трижды избирали. Было принято часто устраивать у себя театральные вечера. На эти домашние спектакли приглашались известные актеры, они в них участвовали, также, как и дети. Сохранился снимок, где мой дедушка запечатлен в роли Гамлета. А бабушка увлекалась живописью, писала маслом. В дневнике дедушки можно прочесть:
Рисуем Соню, сестру. Присутствовал Шаляпин, рисовал недурно, во всем талантлив.
— В такой обстановке все и росли. Отец переехал в Москву в 1922 году, ему было 14 лет. Поступить на учебу человеку из княжеской семьи было тяжело, но в какой-то школе он учился, совмещал с работой в тресте. Был знаком со многими актерами. У нас дом тогда был словно студия, часто гости приходили, фотографировали, писали картины, общались, — рассказывает Голицын.
Почему Алвегов?
— Тетя Лена, сестра отца, рассказывала о его письме из Томска домой. Александр Владимирович писал, что его приняли в театр, выступать под своей фамилией он не хочет, назовется Алвеговым. Это сокращение от «Александр Владимирович Голицын». Его отцу сначала не понравился такой вариант, он поморщился, когда услышал новость. Потом стал разбираться, согласился: «Хорошо!». И родные написали: «Одобряем, Саша!».
Писем отца с рассказами о работе в томском театре, к сожалению, не существует, говорит Голицын — возможно, они в 1937 году так и не добрались до семьи. В музее Драмы отдельной папки с информацией об артисте Алвегове нет, но кое-что найти все-таки удалось. В том числе, три программки к тем спектаклям, где участвовал князь.
Алвегов игрет роль Джорджа, мужа Элоизы, в «Хижине дяди Тома», спектакле, поставленным П. А. Остером. В «Парижском тряпичнике», мелодраме Феликса Пиа, работе режиссера Влада Королевича, Голицыну достается роль графа. Правда, шла постановка недолго: ее сняли с репертуара как несоответствующую революционным запросам. Удалось поработать и с классикой — в «Ромео и Джульетте» Шекспира того же Королевича Алвегов был Парисом.
Из документов, имеющих отношение к судьбе Алвегова, в музее хранятся выписки из приказа. Где находится сама книга приказов, и сохранилась ли она вообще, неизвестно.
— Вот выписка из приказа № 129 по томскому городскому театру от 2 сентября 1937 года: «Зачислить Алвегова, назначить ему оклад 324 рубля», — читает Татьяна Линяева. — Принял на работу князя Андрей Дмитриевич Иванов, очень порядочный, хороший человек. Он начинал как актер, потом много лет был директором театра. Он, кстати, и начал формировать наш музей.
А приказ № 13 от 2 февраля 1938 года сообщает: «В связи с обвинительным задержанием считать выбывшего из состава работников театра заведующем труппой и актера Алвегова».
— Его арестовали в ночь на 1 февраля, вместе с сестрой Оленькой, — печально соглашается князь. — А расстреляли отца 11 июля, мне тогда было год и два дня.
Александра Голицына обвинили в участии в контрреволюционной кадетско-монархической организации «Союз спасения России». По тому делу проходило больше 1000 человек, более 900 из них было расстреляно…
В театральном музее князю Владимиру не только рассказали то немногое, что известно о томском периоде жизни его отца, но и познакомили с писателем Вадимом Макшеевым, давним активным участником общества «Мемориал», автором книги о трагической судьбе спецпереселенцев «Спецы» и других исторических трудов о судьбах репрессированных. При встрече обменялись подарками — князь Владимир Александрович подарил писателю свою книгу, сборник истории древнего рода Голицыных (от 1275 года!). Фамильный герб Голицыных — и в книге, и на перстне князя:
Память
Татьяна Линяева впервые узнала о том, что в томском театре служил князь Голицын, благодаря книге памяти «Боль людская» (составитель В. Уйманов).
Голицын прочел небольшую заметку и сразу нашел неточность:
— Не было города Голицына, что указан тут как место рождения князя. На самом деле отец и его сестра Оля родились в селе Сергиевское-Голицыно.
— Списки составлялись на основе карточек следователей НКВД, с этим связаны некоторые ошибки, — поясняет Василий Ханевич, заведующий мемориальным томским музеем «Следственная тюрьма НКВД» — еще один участник встречи в музее.
Ханевич отмечает — Александр Голицын — не единственный артист томского драматического театра, кто пострадал в 1930-е годы:
— Давайте объединять усилия по изучению биографий актеров, репрессированных в 30-ые годы. Никто подробно этой темой не занимался. Театр может сделать первый шаг. Почему бы не провести Вечер памяти репрессированных деятелей культуры — музыкантов, актеров? К сожалению, их было много. К счастью, о них есть что рассказать. Возможно, тем артистам, кто сегодня работает в театре Драмы, была бы интересна эта тема, к следующему Дню памяти репрессированных, к 30 октября, появился бы такой проект. Главное — это желание обратиться к этой теме.
Фото: Вероника Белецкая