Кусочки смальты. Как производят и реставрируют мозаику?

С ростом интереса к советскому модернизму в архитектуре, внимание горожан и туристов стала все больше привлекать монументальная мозаика.

Кусочки цветного стекла или керамики, рассказывающие истории на фасадах и стенах зданий, появились давно. Но специалистов и мастеров в этом виде искусства в стране по-прежнему занято не так много.

О том, как производят смальту, сложно ли реставрировать мозаичные скульптуры, где можно научиться этому искусству, мы поговорили с реставратором Викторией Яковлевой и художником по мозаике, основателем компании ArtWorker Сергеем Колбасовым.

Чаще всего для уличных мозаичных панно мастера используют долговечные материалы, устойчивые к перепадам температуры, такие, как металл, керамика и смальта. Последний — наиболее популярен. Например, известная в Томске мозаика «Парад планет» на фасаде Дворца творчества детей и молодежи авторства Николая Беглюка сделана как раз из смальты.

— Основа этого материала — стекло. Примерно на 70% оно похоже на оконное, плюс на производстве его «глушат», чтобы не было прозрачным. Нужный цвет придают с помощью всего нескольких компонентов: кварцевый песок расплавляют в смеси с оксидами металлов. За многие годы производство стекла не особо изменилось: технологии, существовавшие пару веков назад, и нынешние — почти не отличаются. Да, появляются другие печи, но основа для стекла все та же — песок, сода и мел, — рассказывает Сергей Колбасов, художник по мозаике и основатель компании ArtWorker, включающей смальтоварню, школу искусств и мастерскую мозаики.

Производство смальты — очень сложный процесс, зависящий от множества факторов. Во-первых, в зависимости от используемой технологии и вида печи смальта различается по текстуре. Одна можете быть более глянцевая, какую, например, выпускает питерский завод Академии художеств; а другая — более каменная, грубая, как, например, зеленоградская смальта. Во-вторых, некоторые цвета стекла невозможно повторить. На его оттенок могут повлиять температура, время плавления и даже погода за окном. Часто из-за этого возникают проблемы при реставрации мозаичных скульптур.

— Сначала художники-реставраторы смотрят, насколько мозаика сохранилась. Если часть изображения надо восстанавливать, то берут необходимые модули в качестве образцов. Нам присылают их много — находят или выковыривают откуда-то и говорят: «Нам нужна такого же цвета», — поясняет Сергей. — Мы смотрим, что у нас есть в наличии, если нужного не находится, то берем самый близкий цвет и начинаем подбирать требуемый оттенок. Можем поставить с десяток экспериментов и только тогда попасть в цвет. Когда есть сто тысяч рецептов, можно найти что-то похожее к любому оттенку.

Рецепты оттенков берутся из экспериментальной базы производства. В ArtWorker их тысячи: когда специалисты получают новые, компания старается их зафиксировать и сохранить. Сейчас все имеющиеся образцы хранятся в виде кирпичиков в коробках, у каждого оттенка свой номер и подробное описание необходимых ингредиентов.

Но Сергей признается, что попасть в чей-то цвет очень сложно, поэтому нередко в ArtWorker в этом случае разрабатывается новый цвет для конкретной мозаики.

Художница Виктория Яковлева в 2019 году являлась одним из реставраторов известного фонтана «Каменный цветок» на ВДНХ в Москве. Как происходит восстановление мозаичных объектов, что делают художники и возможно ли реанимировать поверхности, собранные из смальты?

— В начале, когда мы приехали вместе с директорами на «Каменный цветок», увидели, что смальты в нормальном виде там почти не осталось. Издалека этого не видно, а вот вблизи все оказалось просто в отвратительном состоянии. Деструкция всех слоев! Даже сама основа мозаичной скульптуры — бетон — разваливалась. Поэтому самое первое в любой реставрационной работе — дефектовать объект. Неважно, живопись это или мозаика, — рассказывает Виктория, говоря о своем опыте.

По словам Виктории, важный шаг восстановительных работ — снятие кальки, чтобы выяснить процент утраченных модулей — тессеров. А уже затем идет демонтаж, когда полностью извлекаются все кусочки с цветом, чтобы отвезти их в цех, где и будет осуществляться работа по реставрации.

— Мозаики почти всегда демонтируют, редко их можно реставрировать прямо на объекте — работать обычно приходится на улице, а погодные условия не позволяют, — отмечает Виктория.

Как правило, реставрация идет в связке — скульптор и художник по мозаике. У каждого своя задача. Художник делает готовый эскиз, собирает мозаику, а скульптор подготавливает основу и по необходимости создает формы для частей скульптуры, работает с лепниной.

— При реставрации фонтана перед нами стояла сложная задача. Мы восстанавливали не просто ровную стену, это была изогнутая поверхность абсолютно разной глубины, сама основа была в ужасном состоянии. Получилось так, что все ее части мы заново делали. Это был очень длительный процесс. Сначала снимали форму с одного лепестка, выливали ее, потом с другого — и так все элементы, — объясняет художник-реставратор.

Виктория вспоминает, что с цветом работы также хватило:

— Реставрация — это всегда сложно, потому что надо попасть в цвет. Обычно смальта заказывается специально, но она все равно не получается идеальной. Мы всегда стремимся сохранить то, что есть, поэтому процентов тридцать смальты с фонтана вымывали и возвращали назад. Интересно, что после реставрации люди почему-то думают, что мы их где-то обманули в цветах, ведь они становятся более яркими. На самом деле они просто привыкли к серым блеклым оттенкам, они видят только ту картинку, которую мы имеем на сегодняшний день, им трудно представить, какой была мозаика изначально, — добавляет художница.

Судьба мозаичных панно или объектов складывается по-разному. Не всегда их готовы полноценно восстанавливать.

— Бывает, что строительные работы «прикрывают» реставрацией. Например, я в Нижнем Новгороде видел памятник, где вместо смальты был приклеен и сверху покрашен керамогранит. Иногда цемент просто краской покрывают, чтобы издалека было видно — «что-то красное». А вблизи, конечно, понятно, что это инородный элемент, а не мозаика, — рассказывает Сергей.

Подобное неудивительно, ведь мозаика всегда считалась дорогим искусством. Килограмм смальты в среднем стоит 600 рублей, а на один квадратный метр нужно около 20 кг — это примерно 12 тысяч рублей. К тому же работа со смальтой требует много сил — её необходимо наколоть, из получившихся кусочков подобрать нужные, собрать все фрагменты в единую картину.

Не каждый может позволить себе потратить такие деньги на создание или реставрацию мозаики. Поэтому и идут на ухищрения, пытаясь сэкономить на материалах и заменять необходимые работы более дешевыми.

Но, несмотря на дороговизну, по словам Сергея, мозаика сегодня популярна, можно даже говорить о том, что в последние годы интерес к ней только растет.

— Лет 10 лет назад, когда мы только начали заниматься мозаикой, подобных как у нас мастерских было совсем немного. А сейчас даже появляются школы по мозаике. В Москве, насколько я знаю, есть как минимум штук шесть. У нас в ArtWorker тоже есть своя школа искусств, — добавил Сергей.

В России на данный момент существуют четыре заведения высшего образования, где есть факультет монументального искусства, готовящий художников для работы с мозаикой. Это Академия им. Строганова и Художественный институт им. Сурикова в Москве, Академия художеств и Академия им. Штиглица в Санкт-Петербурге. Как правило, там студенты учатся не только писать картины, но и занимаются изучением мозаик, фресок и сграффито.

— Я сама закончила Суриковский институт, у нас каждый год был посвящен одной теме: год фрески, год мозаики, мы углубленно изучали одно направление и делали какую-то большую работу. В Строгановке я знаю, что у них параллельно это идет, — вспоминает Виктория о своей учебе.

К реставрационным работам по мозаике Виктория пришла, когда еще училась в институте, недалеко от Таганки. Тогда она помогала в реставрации московского храма Сергия Радонежского под руководством художника-преподавателя из Академии им. Строганова. Виктория признается, что на тот момент у нее не было достаточного количества знаний, но это не помешало ей заниматься любимым делом, ведь в реставрации важно уметь работать руками.

— Сейчас я уже несколько лет преподаю мозаику. В этом году ко мне на практику приходили ребята-реставраторы из колледжей. В основном это студенты 5 курса, у них очень много теоретической базы, они всё знают, это отличники. Но когда ты приходишь на объект — это вообще другое. Очень хорошо, что у тебя есть знания, но нужен ещё и навык, потому что на месте никогда не получается работать по методике. Всё равно — где-то температура не та, где-то сложные процессы, поэтому в реставрации важно уметь работать руками, вырабатывать свой стиль годами и набираться опыта, — отмечает Виктория.

Она воспринимает занятия мозаикой как один из способов медитации, возможно, поэтому интерес к ней сейчас возрастает — становится больше школ, люди чаще обращаются к этому виду искусства.

— Когда ты работаешь над мозаикой, ты полностью погружаешься в процесс, мозг отключается от всего. В живописи не так, там можно испытать и злость, и гнев, и негатив выплеснуть. Еще я поняла, что, если человек, который никогда ничего не писал, придет на живопись, да, ты ему покажешь весь процесс, дашь общую базу, что-то да выйдет. Но мозаика у всех получается супер, в моей практике не было ни одного человека, у которого бы не вышла классная работа. Это такой ручной процесс и его результат в основном зависит от терпения человека.

Текст: Татьяна Орлова, Алёна Попова

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».