Петр Аршаулов — томский Шерлок Холмс, герой-любовник, литератор и спаситель утопающих

АВТОР

Сергей Мальцев

Исторические персонажи порой имеют одну досадную особенность. Из-за временного расстояния они выглядят как плоские фигуры — очень однозначно. Или герой, или подлец, или алкоголик, или гений. И чем дальше во времени мы отстоим от человека, тем конкретнее его образ.

Но Петру Петровичу Аршаулову, жившему в Томске на излете XIX века, не суждено стать таким «плоским героем». Не знаю, везение это или нет, но о нем осталось много самых различных свидетельств. И даже распространенные характеристики Аршаулова показывают его как человека крайне неоднозначного. С одной стороны, талантливый сыщик, получивший еще при жизни прозвище «томский Шерлок Холмс». С другой — поклонник литературы и «даже писатель», по замечанию А. Чехова, крутящий «любвишку» с замужней дамой. А со страниц газеты «Сибирская жизнь» проступают истории то Аршаулова-картежника, то спасителя горожан из пожаров и наводнений.

Так и получается не плоское стекло, а алмаз со множеством граней. Давайте же исследуем его!

Петр Аршаулов родился в Москве в 1855 году. Отец его, Петр Иванович, за заслуги перед военным ведомством получил потомственное почетное гражданство. Детство Петра-младшего прошло в столице Московской губернии, затем семья переехала в Томск. Зачем? В источниках прямого указания нет, но! Глава семейства уже в 1880-х годах числился владельцем трех золотых приисков на Алтае: Петропавловского, Аполлоновского и Николаевского. В 1883 году Николаевским будет владеть уже другой Аршаулов — Иван Иванович. Так что возможной причиной переезда была Золотая лихорадка, развернувшаяся в Сибири в XIX веке.

Петр Иванович Аршаулов фигурирует в источниках как благотворитель вплоть до конца 1860-х годов. Его жена Елизавета Михайловна так же упоминается как жертвовательница на различные общественные дела и как «видная деятельница томского музыкального общества». Но после смерти супруга дела семьи, видимо, пошли не очень хорошо. И вот в «Сибирском вестнике» за январь 1890 года мы узнаем, что Елизавета Михайловна проводит «…музыкальное утро в частном доме, устроенное Е.М. Аршауловой. Присутствуют и взрослые, и дети; репертуар — сонаты Бетховена и пьесы Вебера». Ее дочь, сестра нашего героя, Мария Петровна Аршаулова, в том же «Сибирском вестнике» размещает объявление «о продаже искусственных цветов и „французских букетов“ из них». Видимо, не от хорошей жизни они этим занимались.

Петр Петрович же отучился в Томске в гимназии и поступил в Гельсингфорское юнкерское училище. По окончании его сразу попал в 7-й пехотный Архангелогородский Его Императорского Высочества Великого Князя Владимира Александровича полк. А вместе ним и на русско-турецкую войну. Позднее он написал книгу о тех событиях «От Гельсингфорса до Константинополя», и эти мемуары дают нам важную краску к его портрету.

Аршаулов вспоминал, как боялся, что война закончится, а он не успеет побывать в настоящих сражениях. Устав от волокиты в оформлении документов, Петр Петрович решил самостоятельно добираться до театра военных действий. Дорога была долгой и сопровождалась многочисленными пересадками и бесконечными ожиданиями в Киеве, Кишиневе, Яссах, Бухаресте. Часть пути пришлось преодолевать на быках.

Добравшись до Главной квартиры русских войск, он был временно причислен к Серпуховскому полку, в составе которого и получил боевое крещение в бою под Ловчей. Через несколько дней Аршаулов, случайно встретив своего товарища по училищу, узнал, что произведен в прапорщики и назначен в Архангелогородский полк адъютантом командира первого батальона. Полк располагался в деревне Этрополь, недалеко от осаждаемой русскими войсками Плевны. Вот как Аршаулов описывал свой тогдашний военный быт:

«Нам с майором досталась прекрасная избушка с земляным полом, с такими же земляными нарами, даже с печкой, в чем ощущалась крайняя необходимость. Пустая винная бочка заменяла стол...».

28 ноября 1877 года командир отправил прапорщика Петра Аршаулова вести наблюдение на участке ожидаемого прорыва турок из осажденной Плевны. Позднее Аршаулов писал про то утро:

«Через реку Вид раскинулся и белел каменный мост, отличавшийся своей прочностью и, кажется, своею древностью. Рядом с ним низенький, узенький мостик, построенный из болгарских каруц, — через оба моста переходили турецкие войска, кавалерия переправлялась вплавь. Вся эта масса неприятелей на нашем берегу строилась побатальонно и напирала на наших гренадер. Что-то дрогнуло у нас: турки наседали на наши траншеи, казалось, — вот-вот, секунда, и они нас опрокинут. У всех, вероятно, промелькнуло в душе: «Господи, спаси!».

Но войскам Осман-паши не удалось прорвать оборону, и преследуя отступавших турок, прапорщик стал не только наблюдателем, но и непосредственным участником боя. Петр рассказывал в своих воспоминаниях:

«…Я не преувеличу, если скажу: пусть вообразит себе читатель тысячу барабанщиков, которые били бы мелкую дробь, и это только можно сравнить с грохотом и свистом пуль, а выстрелы орудий через каждую секунду или еще скорее напоминали турецкий барабан, в который били бы несколько реже. Под такую-то картечную, гранатную, шрапнельную и пульную музыку русские цепи и полки, стреляя и коля немилосердно, гнали турок обратно к Плевне».

О своих боевых заслугах и наградах Петр Аршаулов не упоминал ничего, однако известно, что за взятие Плевны он был удостоен ордена святой Анны 4-й степени с мечами и бантом и надписью «За храбрость». За мужество и стойкость, проявленные при переходе через Балканы, был награжден орденом святого Станислава 3-й степени с мечами и бантом, кроме того, от румынского князя Карла получил железный крест «За храбрость».

В 1879 году Перт Петрович вышел в отставку в чине подпоручика с правом ношения мундира и вернулся в Томск. Здесь он продолжил службу, но уже в полиции.

Начав приставом 2-й Сенной части, Петр Петрович сразу отличился. В «Томских губернских ведомостях» от 17 ноября 1883 года в разделе происшествий писали:

«3 ноября туринская мещанка Александра Васильева заявила приставу 2 части, что служившая у нее крестьянская девица Авдотья Иванова украла женскую шубу по волчьем меху, ситцевое платье и черную кашемировую шаль. По принятым приставом Аршауловым мерам покраденное отыскано, а также отыскана сама Иванова, которая в краже этой созналась. Покраденные вещи Васильевой возвращены».

Почти через год в тех же «Губернских ведомостях» писали уже про «сердечную благодарность» приставу Аршаулову от томского губернатора. Читаем и узнаем, что 4 сентября в Томске из Духовской церкви путем взлома украли церковную утварь и пожертвования — всего на 500 рублей. И 10 сентября у китайского торговца Байяндай-Ванху-Синь-Цзи из лавки украли имущества и денег — всего на 1726 руб. 25 коп.

«При розыскании похищенного и виновников, приставъ 2-й части г. Томска Аршаулов задержал неизвестного человека, назвавшегося крестьянином из ссыльных Павлом Мотаевым, который через два дня сознался в последней краже». В последующие три дня Аршаулов разыскал все имущество и выяснил, что Мотаев — не тот за кого себя выдает, а мариинский мещанин Николай Воронин, «бежавший из Мариинска, ограбив там бывшего окружного стряпчего».

Но пристав отличался не только своими дедуктивными способностями. 2-я Сенная часть располагалась в низменной местности близ Ушайки и ежегодно затоплялась наводнениями. Полицейские под руководством Аршаулова спасали людей и имущество. И здесь Петр Петрович проявил себя как неординарная личность. Он не только самолично залезал в холодную весеннюю воду, спасая людей, но и четко организовал, что называется, личный состав части — каждый знал свое место и что нужно делать. Сказался армейский опыт.

В 1890 году Петр Петрович был награжден Орденом Святой Анны II степени — теперь уже за заслуги на полицейском поприще.

В год получения Аршауловым «Святой Анны» в газете «Сибирский вестник» был напечатан поэтический фельетон за подписью «Селин». Автор представляется экзекутором, который накануне Пасхи сечет различных персонажей из томской жизни ветками вербы. Аршаулову был посвящен вот такой фрагмент:

«А вот этого жалею,
Собственно, я бить:
За одну страдает фею,
И пора-б простить...
Да, ведь, надобно сознаться,
На кулак он лих,
И не стану я стараться,
Чтоб удар был тих...»

Фельетонист указывает нам, что Аршаулов «лих на кулак», иначе — «распускает руки» (и это подтверждается данными из других источников). Да, пристав, а затем помощник полицмейстера, и собственно, полицмейстер Аршаулов не брезговал бить своих подчиненных. Известны жалобы со стороны нижних чинов, которые, впрочем, редко заканчивались серьезным наказанием. Но это не было чем-то из ряда вон выходящим в те времена. И в полиции, и в армии «рукосуйство» было в ходу. В разное время с ним боролись с разным успехом.

А еще автор говорит, что Аршаулов страдает за какую-то «фею», и «пора бы его уже простить». И мы подходим к важной истории в жизни Петра Петровича. Той самой «любвишки», о которой писал Чехов.

У Аршаулова был долгий роман с Александрой Яковлевной Боровиковой, женой коллежского регистратора. И то ли муж не давал развода, то ли еще что, но полицейский жил со своей возлюбленной не по закону. От их союза родились трое детей: в 1891 году — Петр, в 1892 году — Николай, а в 1895 году — Мария.

О том, что Петр Петрович увлекался сочинительством, мы знаем не только благодаря сохранившимся мемуарам и драме «Фатима», но и благодаря уже упомянутым письмам Антон Палыча Чехова к издателю газеты «Новое время» Алексею Суворину. В Томске будущий классик русской литературы оказался весной 1890-го года в ходе путешествия на Сахалин в качестве корреспондента этой газеты, чтобы описать жизнь заключенных в дальневосточных тюрьмах. Тогда же и произошла встреча помощника полицмейстера с уже известным писателем.

«...Стоп! Докладывают, что меня желает видеть помощник полицмейстера. Что такое?!? Тревога напрасная. Полицейский оказывается любителем литературы и даже писателем; пришел ко мне на поклонение. Поехал домой за своей драмой и, кажется, хочет угостить меня ею… Сейчас приедет и опять помешает писать к Вам… Стоп! Вернулся полицейский. Он драмы не читал, хотя и привез ее, но угостил рассказом. Недурно, но только слишком местно. Показывал мне слиток золота. Попросил водки. Не помню ни одного сибирского интеллигента, который, придя ко мне, не попросил бы водки».

Вероятнее всего, рассказ, которым «угощал» Петр Петрович Чехова, был одним из серии написанных им криминальных очерков. Они, как и официальные отчеты Аршаулова о происшествиях, были живыми, любопытными, написанными ярким, экспрессивным языком талантливого очевидца. Но чтением рассказов дело на закончилось — повез знаток томского дна писателя и познакомиться с томскими домами терпимости. В том же письме Чехов рассказал об этом так:

«Затем предложил мне съездить посмотреть томские дома терпимости. Вернувшись из домов терпимости. Противно. Два часа ночи. Томска описывать не буду. В России все города одинаковы. Томск город скучный, нетрезвый; красивых женщин совсем нет, бесправие азиатское. Замечателен сей город тем, что в нем мрут губернаторы».

Правда, с 1891 года о литературных опытах Аршаулова слышно не было — вероятно, причиной тому стала череда драматичных событий в жизни Петра Петровича.

В жизни Аршаулова присутствовали не только работа и литература. Еще в январе 1889 года этнограф и журналист Александр Адрианов писал Григорию Потанину из Томска следующее: «Толкачев действительно проиграл полицейскому приставу Аршаулову 5 000 рублей. Помнится, читинский губернатор сразу уволил полицмейстера за такую штуку, когда тот обыграл какого-то купца на 12 тысяч; а у нас теперь разливанное море для Некрасовых и Аршауловых; взяточничество в полном ходу». Здесь Адрианов намекает, что карточная игра (а играли тогда повально в винт — игру, не имеющая порога ставок) для Аршаулова была способом получения взятки. А также на то, что полицмейстер не чист на руку в игре, проще говоря, жульничает. Верить или нет редактору «Сибирской газеты»? Но у золотопромышленника А.Ф. Толкачева к Аршаулову претензий не было, значит, это не было мошенничеством. Об остальном источники умалчивают.

Тем не менее другой инцидент фактически подорвал карьеру полицейского. Купец Федор Наумов обвинил Аршаулова в шулерстве и подал заявление в приятельский суд. Факт мошенничества доказан не был, ибо по карточным правилам доказывать надо или на месте, или никогда. Но репутация пристава была такова, что мало кто сомневался в том, что он не чисто обыграл купца.

В 1892 году Аршаулов обратился к енисейскому губернатору Леониду Константиновичу Теляковскому с прошением о принятии на службу. Томский губернатор Герман Августович Тобизен дал Петру Петровичу такую характеристику: «За время службы зарекомендовал себя энергичным и способным полицейским чиновником, все дававшиеся ему поручения выполнял быстро и точно, причем особенно пользовался репутацией хорошего сыщика, как по части обнаружения преступников, так и по отысканию похищенных вещей. Поведения хорошего и политически благонадежен». Единственным недостатком, который отметил губернатор, было пристрастие Аршаулова к карточной игре, которое, «впрочем, не выходило за рамки приличия».

Впрочем, губернатор Теляковский так же отказал Аршаулову в месте. Через два года, когда, по-видимому, скандал улегся, Аршаулов написал Тобизену: «Желая вновь поступить на службу Его Императорского Величества, почтительнейше прошу Ваше превосходительство: не найдется ли возможность определить меня на службу во вверенных Вашему превосходительству полицейских учреждениях? При сем предоставляю формуляр о службе своей». И его взяли… постовым в Змеиногорский рудник, самую глухую глушь губернии. Там Аршаулов зарабатывал прощение еще два года.

В 1894 году он вернулся в Томск и получил должность пристава 5-й Заисточной части. И вот летом, дежуря в знаменитом, но несохранившемся до наших дней саду Алтай (располагался рядом с пивзаводом Крюгера на Московском тракте — прим.ред.), Аршаулов столкнулся с купцом Федором Наумовым. Далее позвольте дать слово самому пострадавшему (из заявления Наумова на имя губернатора):

«В конце июня или начале июля месяца 1894 года, числа не помню, я явился для гулянья в загородный сад «Алтай», где был дежурным приставом г. Аршаулов, который, признав меня почему-то пьяным, хотя я даже не подавал никаких признаков опьянения, не допустил в таковой, и на мою просьбу в самой вежливой форме о допущении в сад разразился полным негодованием и сделал распоряжение чрез бывшего помощника пристава 2-й части, а ныне земского заседателя Змеиногорского округа Шеремета и околоточного надзирателя Большанина об арестовании меня, как важного преступника, и отправлении в каталажную камеру 1-й части, где и посажен был наравне с последним пьяницей... Пристав, как я уже имел честь выше объяснить, ввиду неприязненных ко мне отношений старался отомстить мне и приказал городовым на извозчике вести в каталажку, каковые во время дороги били меня, оставив следы расправы и по настоящее время сломание пальца, что могут подтвердить свидетели, каковых я могу указать, когда явится в том надобность».

Несмотря на убедительность жалобы Наумова, дело рассыпалось. Аршаулов держался от Наумова на расстоянии, не трогал его. Свидетели так же не помогли Наумову. Купец Якушев: «При аресте не был, но слышал от Наумова и Орловой (супруга Наумова — прим. ред.), что побили». Околоточный Большанин: «Наумов был очень пьян, отказывался ехать домой, толкал полицейских. Буянил по дороге. Никто его не бил, и приказа бить не было». Помощник пристава Шеремет: «Наумов был пьян, обещал вести себя хорошо, но зная хорошо Наумова, я не был уверен в его обещании».

Однако карточной игры Аршаулов не оставил. В новогодние праздники, 4 января 1900 года, томский прокурор конфиденциально сообщал губернатору: «На основании 260 статьи Устава… считаю долгом сообщить Вашему превосходительству, что в Томском общественном собрании открыто происходят азартные игры в карты, причем в начале текущего года в устройстве в собрании азартной игры участвовал и играл весьма успешно пристав 5-й части г. Томска Аршаулов. Проступок Аршаулова предусматривается 46 статьей Устава о наказаниях».

Но новый губернатор Асинкрит Ломачевский ценил Аршаулова еще больше, чем предыдущий. И наказал пристава арестом на трое суток, за то, что тот «крайне небрежно относится к исполнению своих служебных обязанностей».

В 1903 году Аршаулова был назначен томским полицмейстером. Ему выпало возглавить полицию в непростое время — в преддверии Первой русской революции. В 1904 году Петр Петрович умер от воспаления легких, которое подцепил, по привычке лично участвуя в спасении людей во время половодья.

Аршаулов не прожил и пятидесяти лет, но оставил глубокий и неоднозначный след в истории Томска. В рамках одной публикации трудно охватить все аспекты сложной и многогранной личности, но мы, как смогли, показали вам живого человека, а не плоского «исторического персонажа».

Подробнее о Петре Петровиче можно прочитать в сборнике «Петр Петрович Аршаулов», выпущенном в Томске в 2012-м году. Одним из составителей сборника и исследователем жизни П. Аршаулова стал томский писатель Владимир Костин. Электронная версия сборника выложена на сайте Областной библиотеки им. А.С.Пушкина.

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».