Street Vision: выход в город.
Как художники из разных городов создавали муралы в Томске

Нынешний томский Street Vision вышел далеко за пределы своих площадок: художники — участники фестиваля уличного искусства создали в городе несколько муралов на разные темы.

Некоторые работы вызвали резонанс — так, граффити на стене по ул. Бакунина, 2 и здании по ул. Люксембург, 8 были признаны незаконными и могут быть закрашены.

Как проходила работа над муралами, какой смысл вложили авторы в свои работы и зачем вообще городу уличное искусство — поговорили с художниками и организатором фестиваля Street Vision Иваном Ларионовым.

MIША MACK — художник из Санкт-Петербурга, автор граффити на подпорной стене вдоль здания по ул. Бакунина, 2.

— Дорога по ул. Бакунина ведет к месту основания Томска. Поэтому на мне лежала большая ответственность за оформление этой стены, — говорит художник. — Когда мне предложили ее в качестве холста, я думал создать что-то такое, что там останется, а не вызовет какие-то скандалы. Конечно, мне хотелось сделать какой-то аутентичный сюжет для Томска, который бы подходил и городу в целом, и конкретной локации. Первый музей славянской мифологии, который находится поблизости, — тоже уникальное место, хотелось сделать отсылку и к нему. В принципе, вся тема моей росписи подходит Томску по своему характеру. Естественно, я готовился, читал о городе, общался с томичами — так постепенно у меня родился этот сюжет. Наличник для меня — это вообще символ Томска, и деревянное зодчество — это то, ради чего многие приезжают в город. Поэтому я не мог обойти данную тему, использовал ее в работе. Конь — это отсылка к томском гербу.

По словам Миши, инстаграм стал «просто стеной плача» после того как в томских СМИ появилась информация о том, что работу на Бакунина могут закрасить, но он не впервые сталкивается с подобным. В 2018 году похожая история произошла с работой художника в Новосибирске, посвященной русским сказкам.

— Мы, художники, творим в общественной среде, делаем это на свой страх и риск. Поэтому готовы к тому, что с нашими работами может что-то произойти. Тогда, в 2018-м, мы все поняли — и город понял — что людям нужно уличное искусство. Поэтому все эти упреки в вандализме, хулиганстве довольно далеки от реальности. Мы просто инициативные ребята со своим стремлением сделать мир интереснее, насыщеннее и с помощью творчества вести беседу с городом, создавать почву для таких диалогов, — говорит Миша. И отмечает, что для него очень важно, чтобы его работа долго существовала в контексте города, вписывалась в колористику. Самое интересное — это когда работа начинает жить в городе: становится понятно, насколько грамотно она вписалась, что будет происходить с ней дальше.

— Мои граффити часто имеют своеобразный ленточный узор, который присутствует в различных народных росписях. Нередко этот узор содержит серию образов, и порой прохожие, когда идут мимо моей работы, начинают с ходу рассказывать какую-то историю. Это потрясающе! У меня в голове больше цвета, линии, формы, а сюжетную составляющую я прописываю заранее. Составляю список вещей, которые хочу запечатлеть, а дальше я уже работаю с цветом, композицией. Собираю всяческие интерпретации. Считаю, что это очень интересно, когда человек находит что-то свое. В этом вообще весь смысл искусства — сынициировать в голове человека какую-то фантазию. Мне очень нравится когда люди рассказывают, что они там видят, какие у них в голове рождаются смыслы, — говорит Миша.

Художник подчеркивает — для него важно давать описание своих работ. Хотя иногда он поступает и как авторы, которые говорят только при помощи их визуального языка: цвета, формы, композиции, а смыслы зритель находит сам.

— Зачастую, то, что я делаю выглядит немного наивно, — говорит Миша. — Я отношусь к своему творчеству больше как к концепции, к идее, сейчас это работа с наследием народного творчества. В какой-то момент я понял, что мне нравится рисовать такие формы, такие сочетания цветов, а вокруг все начали говорить что у меня какой-то новый русский стиль. Хотя сознательно я даже не думал, чтобы развиваться в эту сторону. Таким образом меня привела к этому моя работа совершенно естественно.

Команда уличных художников Крепкий Палец из Омска — Саша Хохлова и Дмитрий Ренгольта — авторы граффити на стене дома по адресу ул. Розы Люксембург 6/1.

— Мы — это отдельное существо. Самостоятельный персонаж, которого зовут Крепкий Палец, — как имя и фамилия, без кавычек. Не важно, сколько человек за кадром, может быть нас четверо или семеро, может это кто-то один. Крепкий Палец — странный чувак, — говорят художники.

Работы команды — о простоте формы. Ребята отмечают, что стараются максимально упрощать и стилизовать изображение, обтачивать его, как вода камень, наделять легкостью и игривостью.

— Граффити, которое мы создали в Томске, — это игра с геометрией стены, — рассказывают омские авторы. — Здесь не заложен сюжет, все построено на отношениях разных масс и фактур: рыхлый кирпич и упругая штукатурка, линии металлических труб и пятна разных форм. Был примерный эскиз, но в процессе мы изменили некоторые детали. Мы работали в нетипичной технике: делали объемный рельеф. Рисунок появляется за счет того, что шпателями на стену накидывается штукатурка. Кирпич тут неравномерный и разваливающийся, глубокие швы. Это немного усложнило процесс. Но мы не сдались.

Художник Евгений Макшаков из Бишкека работает под псевдонимом Chervi. Его работа — мурал на стене дома по адресу: ул. Розы Люксембург, 8.

— Зачастую я рисую импровизацию на месте. Но в данном случае у меня давно была картина, которую я хотел воплотить в большом объеме. Не было никакой работы над эскизом, была уже готовая идея, которую я использовал. За основу взята картина, а остальное происходило уже здесь на месте, — рассказывает Евгений.

В оригинале работа художника — это девочка с поросячьим пятачком и ушками. У него есть серия работ c подобными персонажами для выставки Outsiders, в них раскрывается тема отверженности.

— Я не самый форматный художник, чтобы брать такие объемы как в данном случае, поэтому в Томске я выбрал картинку понежнее. В целом, это одна из моих самых крупных работ, — отмечает Евгений.

Антония Лев, уличная художница из Москвы, создала граффити на опорах железнодорожного моста через Ушайку. Чтобы их увидеть, нужно свернуть с Балтийской улицы вниз и дойти до моста.

— У меня уже есть опыт работы на необычных локациях, — рассказывает Антония. — Однажды я делала большую роспись для агенства «Россия сегодня» во внутреннем дворе, она была довольно большая, около 420 квадратных метров. Еще я рисовала в Грузии для фестиваля электронной музыки GEM Fest девушку и мужчину, которые выходят из воображаемых окон и дверей и пытаются друг к другу дотянуться. Там тоже были две стены, как и здесь, связанные по смыслу.

Томский мурал — не часть серии, это вторая подобная и абсолютно самодостаточная работа художницы. Две женщины смотрят друг на друга с опор моста — это как бы две стороны одного человека: темная и светлая.

Трудностей в процессе работы было немало, говорит Антония. Во-первых, под мостом никак нельзя было поставить лестницу, пришлось заказывать автовышку, которая очень мешала другим машинам. Во-вторых, чтобы пройти от одной опоры к другой, приходилось переходить ж/д мост — с валиками, красками это было делать крайне неудобно. Плюс ко всему «объемные» кирпичи приходилось окрашивать со всех сторон, поэтому «пришлось долго повозиться».

— Сложно сказать, сколько проживет эта работа. Иногда сделаешь что-то, а через пять лет оно все еще висит, а иногда уже на следующий год облетает. Года три, думаю, простоит. В краску мы чуть-чуть намешали грунтовку, а после того, как нанесли основной слой краски, еще прошлись баллончиками, так что должно прожить долго. В любом случае — теперь эта работа мне уже не принадлежит, она начинает жить своей жизнью. Я ее как ребенка отпускаю в мир. Дальше у нее своя судьба. Это нормально для художника, нужно с этим смириться. Она может умереть на следующий день, и я должна быть к этому готова, — говорит Антония.

Должен ли автор объяснять, что значат его работы? Первый ответ, самый простой, говорит Антония — никто никому ничего не должен. С другой стороны, отмечает художница, описание добавляет дополнительную ценность работе, особенно если автор способен про нее интересно рассказать.

— Есть еще такой момент — на каком уровне ты хочешь чтобы твое произведение воспринимали. Ты сам решаешь на каком языке говорить со зрителем. Мне сейчас важно беседовать на каком-то интеллектуальном уровне, хотя раньше я, возможно, больше аппелировала к неким эмоциональным аффектам. Вопрос, наверное, в разных периодах жизни. Иногда бывают такие мощные вещи которые без слов работают эмоционально так, что вообще сшибают.

Иван Ларионов

Организатор фестиваля Street Vision

Почему прежде мы не делали муралы в Томске? Сам не могу понять. Раньше мы арендовывали большое помещение, привозили туда художников, они там рисовали. После окончания фестиваля их работы больше никто не видел. Были большие затраты на материалы, привоз, тратилась куча энергии ради нескольких дней, после которых все разъезжались. А потом мы параллельно открыли свое агентство по художественной росписи фасадов и интерьеров.

Я сам не художник, но в процессе у нас появлялись какие-то заказы. Я сводил заказчиков с художниками, начал вовлекаться и стал таким менеджером. В процессе этой деятельности вник в то, как все устроено. Понял, что в городе тоже можно рисовать и это не так уж сложно. А потом подумал: почему бы не сделать так, чтобы параллельно фестивальной программе художники делали работы еще и в городе? Так у нас получился скрещенный формат — и выставочный, и фестивальный в плане выхода в город. Это красиво, и в каком-то смысле это даже реклама фестиваля, так что почему бы и нет. В других городах вообще такого нет, чтобы художники не рисовали на улицах.

Думаю, что какие-то работы все-таки должны появляться так, как это было в этот раз. То есть, не запланировано, несогласованно, нелегально, в неподходящих для этого местах, как это и получилось с работой на ул. Розы Люксембург, 8. И это нормально, это естественно. Уличное искусство так и рождается. Но, конечно, работы согласованные, фестивальные, с подготовленными стенами, когда люди знают какой будет эскиз, когда идет диалог с населением и администрацией, — это тоже хорошо. Просто это уже легальное поле, другой формат, более чистенький, он не лучше и не хуже. Но, второго не было бы без первого. А изначально уличное искусство было нелегальным — в этом есть свой дух.

У нас получился такой эксперимент, он дал резонанс! Пришлось пойти немного в обход правил, чтобы в дальнейшем возник диалог, и это дало позитивный момент. Стали ускорять принятие решений, создавать «зеленые коридоры» для того чтобы стало проще что-то согласовывать. Это круто, потому что мы планируем и дальше оформлять фасады в городе, и в будущем нам будет проще сделать такое. Это вообще приятно.

Люди сейчас все больше путешествуют, в их новостной ленте картинки и фотографии из тревел-блогов, они видят что стрит-арт везде. И это привлекает туристов, это красиво, в этом есть своя эстетика, своя энергетика. Это визуальный шум, но в отличие от рекламы, он приятный, интересный. Другой вопрос, что кому-то нравится, а кому-то нет. Взять нашу принцессу свинку, которая вроде бы свинка, а с другой стороны принцесса. Да она же классная! Художники все разные, они делают что-то свое — это вообще очень круто, я думаю все это понимают. Людей в первую очередь привлекает красочность, яркость. Вот была просто стена, а стала такой расписной, чудесной, интересной. На нее хочется посмотреть, понять. Тут не обязательно про смыслы, да и не во всех работах они присутствуют явно. Например, художественную работу на Розе Люксембург никакими смыслами наделять не стали. Уличное искусство — оно разное по форме и содержанию.

Текст, фото: Даниил Плотников