Расписать по-сибирски: в мастерской Татьяны Гринчук

Урало-сибирскую роспись Татьяны Гринчук мы запомнили после похода в томскую «Чайную». Захотелось узнать о связанном с нашим регионом, но малоизвестном здесь искусстве — больше.

При возможности мы заглянули в гости в мастерскую художницы в Северске. Посмотрели на разные виды росписи, выяснили, почему Татьяну притягивают старые вещи и какую необычную выставку она готовит.

В выходной в офисном здании тишина. Осматриваемся в мастерской Татьяны Гринчук. На стенах и в шкафчиках — работы в разных стилистиках, в том числе выполненные на старых досках. Художница отмечает, это ее особо любимое направление. Она находит старые деревянные вещи, например, амбарные или сарайные доски, и дает им вторую жизнь, создавая на них свои картины.

Урало-сибирской росписи мы в мастерской почти не застаем. Только видим туески, которые расписаны в этом стиле. Как раз над одним из таких Татьяна сейчас работает. Говорит, что остальное, украшенное этим узором, уже разошлось. И неудивительно, особенность урало-сибирского направления в том, что это кистевая роспись в ярких тонах. Часто ей украшали дома.

— Я в июне была на Урале, в Нижней Синячихе, там находится музей под открытым небом, представляющий огромное уникальное собрание домовой росписи. Как признают эксперты, аналогов ему нет нигде в мире, — рассказывает Татьяна. — Роспись на стенах, потолках, дверях, окнах… Ты смотришь, и такое великолепие! Я просто ходила с огромными глазами. Мечтаю, чтобы у меня когда-нибудь появилась возможность расписать дом. Сейчас есть предложение на Урале украсить наличники в экопоселении. Возможно, до стен и дверей тоже дойдем. А в Томске такой возможности у меня пока не было. Что касается узоров, то для росписи обычно идут цветы, птицы, бывает, смешные человечки. Они такие наивные... Я обожаю наивный стиль! Два года езжу под Тюмень с лекциями про наивную крестьянскую живопись. Лето у меня обычно в разъездах — семинары и другие поездки.

Искать информацию про урало-сибирскую живопись надо продуманно, иначе можно наткнуться на роспись, которую преподают в некоторых училищах. К ней Татьяна относится скептически. Она подозрительно напоминает одинаковые по размеру цветочки, которыми в советские годы украшали детские стульчики. Как говорят, сегодня один из критериев оценки росписи в таких учебных заведениях — точные размеры усиков цветов и других деталей. В итоге рисуют все одинаково. Прежде такого не было. В этом можно убедиться, просто набрав в интернете «домовая урало-сибирская живопись» или название музея в Нижней Синячихе. Так найдутся аутентичные вещи, которые поражают своей художественностью и разнообразием красок.

— В музей свезены стены, двери, сундуки из разных деревень, можно увидеть и узнать руку мастера, — говорит Татьяна. — А сейчас абсолютно одинаковые вещи — это убивает роспись, она становится никому неинтересна. Я за разнообразие, за то, чтобы все было живое и дышащее.

Помимо урало-сибирской живописи, Татьяна рисует и в других техниках. В своей мастерской художница знакомит нас с еще некоторыми видами росписи: в России их всего около 70, но обычно все знают только гжель и хохлому.

— Мезенская, с которой я начинала, это Русский Север, — показывает Татьяна. — Два цвета, чистая графика — это ее особенности. Такую роспись мало кто знает. Однажды у меня был интересный проект, на память о нем осталась одна тарелка и бокал. Они украшены мезенской росписью, но при этом на них и еврейская символика — звезда Давида, меноры и внутри надпись «Песах». Такие вещи у меня заказал Всероссийский еврейский конгресс, они дарили подобные сувениры сотрудникам. Были бокалы, бочонки, разные тарелки. Когда я выложила эти работы в соцсети, некоторые начали меня ругать: «Ты же за русский стиль, как можно с евреями сотрудничать!» Но я считаю, что диалог двух культур — это же классно!

Мезенская роспись появилась в 18 веке. Деревня, где так рисовали, находилась на реке Мезень в Архангельской губернии. После революции в советской стране роспись почти сошла на нет, поскольку никому не была нужна. Тогда направление надолго затухло. Интерес к нему вернулся только в 70-80-х годах ХХ века, когда о росписи вспомнили в музеях:

— И то говорили, зачем это надо, это крестьянское искусство, — рассказывает Татьяна. — И только сейчас музеи стали интересоваться росписями, особенно в столицах. Есть у меня образец пермогорской росписи, такое блюдо — это моя стилизация. А вот яйцо, расписанное борецкой росписью. Они похожи, я бы раньше их не различила. Особенность борецкой — в работах чаще используется золото, изображаются люди, лошадки… Борецкую от мезенской отличает белый фон. Рисунки реалистичные, поскольку роспись родилась во времена петровской реформы, когда многим не нравились новые порядки. Тогда люди уезжали на Север — кого-то отправили в ссылку, кто-то сам захотел быть подальше от изменений. Среди них было много ученых, книжников и живописцев. На Севере художники не могли зарабатывать деньги своим обычным трудом, зато они умели расписывать вещи. Самым популярным источником дохода для них стали расписные прялки. Это была вещь, нужная всем, их покупали на ярмарках.

Насколько свободен художник, когда он работает с определенной росписью? Место для фантазии в этом виде творчества остается, хотя у всех направлений свои особенности:

— Мезенская роспись очень канонична, ее особо не поинтерпретируешь, — поясняет Татьяна. — Обычно все расположено по ярусам — земля, средний мир, небесный мир. И в каждом должны быть определенные элементы. Если в земле семена, то их рисуем. Водичка обозначается волнистой линией. В серединном мире обычно бегут кони, летят птички. Их интерпретируют как мужскую силу, бег солнца. В небе могут быть облака с дождем. Понятно, что внутри этой традиции ты все равно свободен. Опираясь на канон, не копируешь старые вещи. Просто есть определенные элементы. К примеру, в традиционной пермогорской росписи не было такого дизайна, цветочки были в другом порядке, чем я их расположила. Пока что-то двигается в ремесле, оно живет, а если остается на одной и той же точке — умирает.

Можно еще и находить росписи необычное использование. Например, однажды Татьяне захотелось сделать детские наборы игрушек в стиле урало-сибирской росписи. Только цвета она выбрала нетрадиционные для народного варианта, нежные — розовые, сиреневые:

— Я придумала такие наборы, когда смотрела, как играют мои дети, — уточняет Татьяна. — С кубиками интересно получилось. Первые, цветные, я делала для своей старшей дочки еще 12 лет назад. Тогда я только училась, и мне сильно хотелось что-нибудь расписать. Увидела деревянные кубики и поработала с ними. А потом у меня появились англо-русские кубики. Эту идею мне подала покупательница из Америки. Сказала: «А у меня двуязычная семья, муж из России. Давайте сделаем три грани — русские буквы, а три — английские, и сын будет учить язык». Это был период, когда у нас в стране проходила Олимпиада, недавно вышел фильм «Анна Каренина»... У иностранцев был большой интерес к России. В тот момент мне начали много писать из-за границы, их привлекали такие изделия.

Своя мастерская и возможность творить в спокойном уюте у художницы появилась сравнительно недавно — у нее был свой непростой путь к любимому делу. Татьяна с детства хотела рисовать, но она родилась в маленьком городке Кедровый. Там вариантов развития у художника не было, к вступительным экзаменам подготовиться бы не получилось, и наша героиня выбрала другую профессию — поступила на иняз в ТГУ, стала преподавателем и переводчиком с английского языка. Успела поработать по специальности на заводе, преподавателем в Политехе, переводчиком в частной фирме, но про интерес к рисованию так и не забыла:

— Поняла, меня все больше затягивает детская мечта, — признается Татьяна Гринчук. — Однажды случайно увидела в Вконтакте рекламу курсов по мезенской росписи. Прежде ничего о ней не слышала, но в голове что-то щелкнуло: «Мне надо!». Стала узнавать подробности, пришла на занятия... И у меня сразу случилась любовь, курс длился месяц, и роспись в меня «попала». Занятия вела Света Липовка из «Васильева вечера», теперь она переехала в Петербург и мастерит кукол. На курсах я поняла, что архетипы работают. Когда начала рисовать поле, воду, солнце и другие простые вещи, меня пробило на воспоминания. В детстве бабушка учила меня прясть, другая вышивала… Я начала задавать себе вопросы, думать, читать, так и понеслось. Это было в 2010 году, а сейчас я уже 12 лет занимаюсь росписью.

Первое время Татьяна посвящала живописи только свободные дни и жадно ловила каждое мгновение, подходящее для любимого дела:

— Был момент, когда я работала переводчиком в «Нефтехиме» и автобус в определенное время увозил людей на работу, — вспоминает Татьяна. — Утром отводила дочку в сад, и до отъезда у меня оставалось полчаса. Бежала домой, мне было важно хотя бы 15-20 минут порисовать, сделать хоть одну линию, чтобы я ехала на работу и понимала, что сегодня уже занималась любимым делом. После второго декрета стала переводчиком в Томске и времени на роспись не хватало. В какой-то момент просто плакала вечерами — детей уложу и уже никакая, сил на рисование совсем не было… Стала больше и больше осознавать себя художником, и при этом понимать — я делаю не то, что мне надо, времени на самое важное у меня нет. Муж на меня смотрел, смотрел и сказал: «Увольняйся». Мне было страшно — продажи в интернете в тот момент были еще разовые, по сути, надо было уйти в никуда. Мужу было непросто содержать всю нашу семью, но, спасибо ему, он единственный, кто меня поддержал! В итоге у меня все получилось. Хотя трудные времена тоже были. Когда у нас появился третий ребенок, он сложно нам дался, и работать я какое-то время не могла. Когда художник болеет, дохода у него нет. Тогда я написала о своей ситуации в соцсетях, предложила, что я могу заранее взять заказ, а выполнить его через полгода, то мои подписчики сначала раскупили все, что у меня было готового, потом распространили везде информацию о моем предложении, оплатили заказы и ждали по полгода. Я тогда сильно поверила в людей.

Своей выбор в пользу художника Татьяна сделала в 2015 году, а мастерскую сняла полтора года назад. Работать в доме, где трое детей, было «весело»:

— Я только сейчас понимаю, через что я прошла. Я думаю, это подвиг, удивляюсь, как я это сделала. — смеется Татьяна. — Тогда мне казалось, я, конечно, устаю, но это еще ничего. Сейчас понимаю, что была похожа на взъерошенную курицу, которая бегает с вылупленными глазами и пытается одновременно и обед сварить, и с детьми почитать книжку, и порисовать. Когда мне стали приходить большие заказы, поняла, пора искать свое пространство. Иначе дом будет завален заготовками и красками, да и при детях незаконченную работу так просто не оставишь. Подрисуют что-то, скажут, хотели помочь маме… Когда я сюда переселилась, то три ночи не спала от чувства и счастья, и страха. Сейчас уже обжилась, понимаю, так оно и должно быть — уходишь в мастерскую, и все, тебя больше никакие проблемы не волнуют. И свой собственный мирок есть.

В своей мастерской Татьяна не только рисует, но и вышивает. Украшает узорами в стиле Русского Севера тканые полотенца, которые делает ее приятельница. Эти орнаменты называются северным тамбурным швом. Вышивкой художница увлеклась, когда ее сын был совсем маленький и все время сидел на ручках. А вышивать было проще, чем рисовать. Еще Татьяна красит ткани растительными красителями по старинной технологии. Сейчас она хочет сочетать роспись, вышивку, работу с тканями и свое увлечение лекарственными травами. Создала мастерскую «Кукушечка. Дерево, роспись, текстиль, вышивка, травы». Люди уже интересуются, как бы собрать разнообразный подарок. Возможно, скоро появятся подарочные боксы в едином стиле. К примеру, туесок с росписью, травами и солью или мешочек с вышивкой, чаем и травами.

Сегодня работы Татьяны притягивают многих. Их можно купить в интернете. Еще 12 лет назад она открыла свой магазинчик на платформе «Ярмарка мастеров», у нее есть там постоянные покупатели. Магазин на зарубежной платформе теперь для российских продавцов недоступен, но от покупателей из других стран пришлось отказаться и по тому, что теперь очень сложно отправить посылку за границу. Увидеть новые работы Татьяны можно в ее соцсетях. Интересно, что в Томске у нее почти нет клиентов, первый большой заказ был как раз от Светланы Хмельницкой из томской чайной на Пушкина, 24:

— Она увидела сюжет обо мне на телевидении, сказала, что хочет подносы в стиле хохломы, городца и гжели, у неё была идея про смесь стилей. Когда я приехали увидела, какой у них шикарный томский дом, то сразу в него влюбилась, сказала: зачем вам эта хохлома, давайте сделаем сибирскую историю, — и рассказала ей о урало-сибирской росписи, — вспоминает Татьяна. — 90% моих клиентов — это Москва и Подмосковье. Тем более, что наши цены для них очень доступны. Недавно такой был интересный проект — человек в Домодедово строит дом. Он попросил меня сделать огромное панно на старинных досках. Что интересно, он мне скинул как пример панно из Марокко, колорит был очень похожий. В Томске мне бы хотелось найти людей, которых бы привлекали мои работы. Но, опять же, это еще и вопрос финансов.

Цены на работы Татьяны разные — панно, о котором она упоминала, стоило 25 тысяч, но оно было крупное, доски для него пришлось долго искать и покупать на авито, фон — делать 7 дней. Есть небольшие вещицы от 500 рублей.

— Иногда дети меня спрашивают, мама, почему у тебя эта простая вещь такая дорогая, а эта сложная и дешевая. Но они просто не знают, как я ее делала, может, месяц только о ней и думала. Допустим, небольшая старая доска с коровкой у меня продается за 9 тысяч, — уточняет Татьяна.

Картины на старинных досках пока висят в мастерской. Но, возможно, скоро их смогут увидеть в Томске на выставке — у Татьяны Гринчук есть интересная задумка. Сундук, картины, корыто, сито ждут своего часа, причем предметы будут дополнены важными текстами. Таким неординарным образом Татьяна пишет историю своей семьи:

— У нас почти каждый, если погрузится в свой род, свое прошлое, то узнает истории, которые в ХХ веке очень жесткие, печальные. Сосланные, погибшие по чьему-то произволу … Это сильно меня трогает и интересует, — признается Татьяна. — Эти доски — они о предках, о членах моей семьи. О некоторых я знаю только имена или маленькие кусочки их жизни, какое-то одно событие. И все пытаюсь через эти доски транслировать. Думала, почему меня так волнуют старые вещи. Многие выкидывают «барахло». Сундук, к примеру, мой муж нашел на улице. А мне кажется, такие предметы — это очень душевно.

— Один раз мне попалось старинное сито, и я поняла, что у моей бабушки было такое же. Я вспомнила, как она часто повторяла: «Никогда я не была счастлива». И я подумала, моя бабушка — как это старое сито. Она могла быть красавицей, умницей, а ее жизнь так поломалась… И сколько у нас таких историй! И мы бы могли быть другими, если бы наши предки не были такими поломанными…. Вдруг я поняла, что работа со старыми вещами для меня попытка что-то изменить. Раз я не могу повлиять на жизнь своих предков, то хотя бы я поменяю вещи, дам старому ситу красивую оболочку. Оно будет в цветах, красивое, яркое. Я могу что-то изменить хотя бы внутри себя, сделать красивее, чем было, радостнее. Может, жизнь предмета станет удачнее. Это сито уехало в Калифорнию к русской семье. Оно им отозвалось, и жизнь у него будет другая, им будут пользоваться, оно не будет нигде валяться без дела. Так что старые вещи для меня — тема личная и важная.

К выставкам самим по себе художница относится спокойно, интерес к своим работам она и так видит. Но хочется поделиться историей, так что, возможно, скоро мы узнаем о новом арт-проекте.

Текст: Мария Симонова

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».