Принцип чтения.
Дмитрий Гомзяков: «Режиссерский взгляд мешает получать удовольствие от книг»

АВТОР

Мария Симонова

Дмитрия Гомзякова мы сначала узнали как артиста — он сыграл в Томском ТЮЗе немало главных ролей. Но теперь он воспринимается скорее как режиссер — сначала Дима вместе с Олей Райх создал организацию творческих процессов «ОткрытО».

Их читки и эскизы помогли неравнодушным к современному театру и пьесам зрителям узнать о многих прежде неизвестных пространствах города (показы проходили на разных площадках). А в марте Гомзяков выпустил в ТЮЗе «Чайку», и эта премьера сразу же стала одним из самых обсуждаемых и ярких событий не слишком насыщенной томской театральной жизни. Мы решили не терять времени и поговорить с Димой о современной драматургии (рекомендации, что стоит прочесть далеким от театра людям, прилагаются!), особенностях «Чайки» Чехова и специфике режиссерского чтения.

Не ходил в детский сад, мама много со мной занималась, поэтому читать я начал рано, в 4 года. Первая книжка, которую прочел — «Волшебник Изумрудного города» Александра Волкова. История меня заинтересовала, и я сразу же взялся за две следующие повести. Возможно, прочитал бы все семь, но у нас дома обнаружились только три первые части. Хотя книг было много — у меня олдскульная семья, так что место для шкафов всегда находилось.

В детстве читать я любил. Моей настольной книгой, перечитанной на много раз, был «Остров сокровищ» Роберта Стивенсона. Я и сейчас ее вспоминаю, это та детская история, что меня впечатляет. Поставить бы ее на сцене… Но понимаю, это должен быть очень дорогой спектакль со сложным визуальным решением.
Еще в детстве я с удовольствием читал Эдуарда Успенского и Астрид Линдгрен.

Следующая «вспышка» чтения была связана с книгами о Гарри Поттере. Помню, я учился в шестом классе, когда вышла вторая книга. Заключительные романы я уже не покупал, а читал в интернете. Считаю экранизацию истории неудачной, а книги замечательными. Джоан Роулинг создала то, что я называю «волшебная реальность»: удивительно, что все волшебно, хотя при этом есть полное ощущение, что все реально. В фильме такой манкости нет.

Некоторое время я книг не читал. Даже не знаю, почему… В старших классах я, казалось бы, любил литературу, но не все из школьной программы прочел. Сегодня заполняю этот пробел, читаю программные вещи. К примеру, «Недоросля» Фонвизина прочитал только в прошлом году, когда готовился к читке пьесы Светланы Петрийчук «Вторник — короткий день». Там есть отсылки к «Недорослю», поэтому мне пришлось за него взяться. «Войну и мир», признаться, пока не закончил — только 2 тома прочел, дальше не двинулся.

Не могу сказать, что всю жизнь много читаю. В детстве много, потом мало, потом совсем не читал, и теперь опять не расстаюсь с книгами.

Сейчас режиссерский взгляд очень мешает мне получать удовольствие от чтения. Как бы не старался отключить в голове эту «призму», все равно постоянно думаешь, как это можно было бы поставить. Хотя и нет такой задачи, читаешь для удовольствия... Кама Миронович Гинкас, мой педагог в «Высшей школе сценических искусств» Константина Райкина, советовал нам смотреть спектакль, как простой зритель, и читать книгу, как простой читатель… Но я пока этого не достиг. Любую книгу примеряю к своим ресурсам, смотрю, реально или нереально воплотить ее в жизнь в нашем театре, с нашими актерами. Иногда прямо чувствуешь, для кого та или иная роль. Как появилась идея моей постановки «Март»? Я читал в 2015 году замечательную пьесу Ирины Васьковской и раздался «щелчок»: для Светланы Гарбар (тогда — актрисы ТЮЗа) подходит роль Маши, она ее сделает!

Какие современные пьесы стоит читать несвязанным непосредственно с театром читателям? Объективно сегодня в России есть два главных конкурса драматургии — «Любимовка», «Ремарка» и «Первая читка». Если хотите получить представление о современных пьесах, подождите, пока сформируют шорт-лист. Читать лонг-лист нереально.

Из тех пьес, что уже известны, я бы посоветовал начать с «Человека из Подольска» Дмитрия Данилова. Считаю, это знаковая пьеса для человека из нашего времени. Она, как сорняк, стремительно идет по всей стране. Ее ставят любительские, детские, профессиональные театры, она переведена на иностранные языки. Но это действительно хорошая пьеса с очень любопытной темой фрустрации современного человека. Она поможет понять, как развивается современная драматургия. В ней нет ненормативной лексики, она не провокативная, но при этом очень показательная. Создан интересный художественный образ. И ее герои говорят понятным современным языком. В «Человеке из Подольска» отражается действительность, которая у нас за окном.

Потом можно переходить на других драматургов. Я особенно люблю пьесы Ивана Вырыпаева, Константина Стешика, Светланы Петрийчук, Аси Волошиной, Алексея Житковского. Собственно, по их текстам мы с Олей Райх делали читки в организации творческих процессов «ОткрытО».

Во всей современной драматургии есть конкретные отсылки ко всему, что происходит «здесь и сейчас». К примеру, была такая крутая пьеса Ярославы Пулинович «Наташина мечта», но теперь читать ее странно. Кто из молодых людей сейчас пойдет на концерт группы ««Иванушки International» или будет писать письмо Диме Билану? Представить такое невозможно. Если ее ставить, то надо перелопачивать и актуализировать, но зачем, когда столько новых интересных текстов…

Еще одна важная для меня вещь про современную драматургию в театре — текст больше не единственная и первостепенная причина, материал для постановки спектакля.

Пьесы часто самодостаточны в форме читки, что там ставить — неясно, хотя, конечно, есть текстуальный театр, где история построена на тексте. Но мне как режиссеру интереснее сделать иначе. В основе спектакля необязательно должна быть пьеса. Это особенно видно по работам Дмитрия Волкострелова и Александра Артемова. К примеру, «В Контакте» есть паблик «Фразы простых людей», в нем выкладывают очень «штампованные» выражения, которые говорят все. Так Артемов сделал из материала этого паблика спектакль. А драматург Павел Пряжко написал пьесу про солдата из трех предложений, и она стала основой спектакля. Вообще сегодня все можно поставить — хоть песни Егора Летова или картины Рене Магритта.

Я избрал для себя такой путь: сначала надо покопаться в себе, понять, что тебя греет, что у тебя болит. И если найдется подходящий для тебя текст, то хорошо, а нет — не страшно, у режиссера есть много других выразительных средств.
В какой-то момент я начал читать много современной прозы. Полагаю, она обделена вниманием в нашем театре, было желание сделать по ней спектакль. Правда, пока не случилось. Но из того, что прочел, особенно понравились романы Гузели Яхиной, «Текст» Дмитрия Глуховского, «Петровы в гриппе» Алексея Сальникова. Сейчас читаю его новый роман «Отдел». Просто очень круто!

Если сегодня мало читавшему человеку дать «Чайку», не сказав ему, что автор пьесы Антон Павлович Чехов, то вряд ли он поймет, что это написано в 1896 году. Это та современная драматургия, которая выжила. Не думаю, что Вампилов, когда писал «Утиную охоту», предполагал, что ее будут ставить спустя 50 лет. Но это прекрасная пьеса, убери из нее советские реалии — она будет читаться очень современно. Также и с пьесами Чехова. Там мышление современное, поэтому люди и не чувствуют, что ей больше века.

Почему я решил поставить «Чайку»? Я — режиссер в начале пути и многие вещи придумываю интуитивно. Во время учебы мы долго разговаривали с Камой Мироновичем об этой пьесе. Мне придумалась одна сцена — разговор мамы и сына. Понял, какой она должна быть и начал раскручивать мысль дальше... И потом появилась другая сцена, затем третья, потом стало ясно, как это будет выглядеть целиком. Все придумалось в процессе и шло не от головы, а происходило интуитивно. Верю: если ты не врешь себе, делаешь так, как хочешь именно ты, а не кто-то другой, то все придет. Пока у меня такой подход работает, дай бог, чтобы и дальше работал.

Был период, когда я читал только электронную книгу. Сейчас он прошел, современную прозу стараюсь покупать в бумажном виде. Правда, мировую драматургию читаю с гаджета, не вижу смысла ее покупать.

Принципов чтения у меня вообще нет. Я пытался выработать один: читать как минимум час в день. Но не получается. Не зря говорят, хочешь рассмешить бога, расскажи ему о своих планах. Когда планируешь читать, то потом часто внезапно приходится заниматься совсем другими вещами. Теперь я читаю инстинктивно. Иногда смотришь фильм и вдруг думаешь: «Надо почитать!». И бросаешь смотреть, сразу же берешь книжку. Или утром проснулся, понял — есть свободное время, сразу же читаешь.

Книжного обряда — налить чашечку кофе, уйти куда-то — у меня нет… Было круто, когда во время учебы в Москве мне надо было час без пересадок ехать на метро. Очень удобно — садишься и час читаешь. Не переживаешь, что тратишь время. Часто же находятся вещи, которые нужно срочно сделать, а чтение — не самое важное занятие на свете.

С Олей Райх, моей женой и коллегой, мы постоянно обсуждаем книги. Но есть одна проблема — у нас разные темпы чтения, Оля читает раза в три быстрее меня. Мы начинаем текст вместе, а заканчиваю я недели на две позже, и те впечатления, которые Оле хотелось обсудить со мной, к ее негодованию, уже затухают.

Зато драматургию мы обычно читаем вместе — вслух. Нам присылают знакомые авторы пьесы, мы сразу же с ними знакомимся.

Часто перед сном читаем. Кто хочет, тот и читает, по ролям пьесы мы не декламируем. Когда ты начинаешь читать пьесу про себя и вдруг хочешь прочесть вслух, это для меня признак — что-то в ней есть, раз ты хочешь узнать, как текст звучит.

Одна из самых интересных мне сегодня тем — это художник в современном мире и его поиски. Хочется понять, что такое чистое искусство. Собираюсь перечитать «Мастера и Маргариту» Булгакова. Есть желание посмотреть на этот текст без штампованного представления о нем, прочесть его не как подросток. Я читал роман в школе, но тогда мне, как и многим, больше всего нравилась история Дьявола и его приключений. Главы про Понтия Пилата я в школе вообще пролистывал. Теперь хочу прочесть по-новому.

Фото: Владимир Дударев