Химия и жизнь. Как работает инжиниринговая компания Алексея Князева?

АВТОР

Катерина Кайгородова

Алексей Князев — один из тех, кого называют инноваторами. Наглядный пример человека, который делает бизнес на производстве нового знания.

Он уже много лет не работает непосредственно в лаборатории, хотя начинал именно там. Но его «Инжиниринговый химико-технологический центр», с одной стороны, помогает бизнесу выигрывать конкуренцию благодаря новым технологиям, с другой — позволяет находить практическое применение разработкам томских ученых.

О том, как с помощью химии решить любые задачи — от создания гипоаллергенного угля для кадил до разгрузки вагонов, и почему искать инновации в вузе — то же самое, что грибы в зимнем лесу, читайте в нашем материале.

Сразу на входе в офис ИХТЦ («Инжинирингового химико-технологического центра») ТГУ — химические сосуды с разноцветными жидкостями. Но это, по словам Князева — просто подкрашенная вода, расставленная здесь для красоты. Настоящие химические вещества, формулы которых разработаны в ИХТЦ и используются в промышленности — тоже стоят на виду: на полках, приделанных к стене, которая разделяет холл и директорский кабинет.

— Вот это — реагент для поглощения аммиака из воды, — показывает Алексей колбу, в которой находятся мелкие светлые гранулы. — Он незаменим при разведении рыбы — в процессе своей жизнедеятельности рыба выделяет аммиак, но если его концентрация превышает определенные значения, рыба гибнет. Обычно в рыбных хозяйствах проводится бактериальная очистка воды, но бактерии — тоже живые существа, они могут подмерзнуть или заболеть. Мы сделали сорбент, который можно использовать в качестве экстренной помощи, когда по какой-то причине происходит резкий скачок концентрации аммиака в бассейне и ее нужно срочно снизить. Реагент абсолютно безопасен и для рыбы, и для бактерий — он просто связывает аммиак в нерастворимое вещество, которое потом легко удалить и утилизовать.

Катализаторы, нефтяная химия, сорбенты, пластификаторы полимеров, лекарственные препараты — чего тут только нет. Проходя вдоль «стены достижений», Князев останавливается у колбы с непримечательным на вид порошком белого цвета:

— Это полифосфат меламина: антипирен, то есть вещество, подавляющее горение, — поясняет химик. — Продукт, который придает огнестойкость строительным материалам, — то, чего не хватило при пожаре в Кемерово в прошлом году. Сейчас подавляющее большинство антипиренов ввозятся из-за рубежа. Они дорогие, на них экономят. Мы хотим сделать линейку отечественных антипиренов, которые будут широко применяться в строительстве и производстве стройматериалов — и для кабельной промышленности, и для лаков и красок, и для металлов, и для обработки древесины. Антипирен мы начали делать в 2016 году и сейчас уже планируем открывать производство.

Антипирен полифосфат меламина — одно из немногих веществ, которые в ИХТЦ ТГУ разрабатывали «для себя», чтобы в дальнейшем запустить в производство и продажу. Обычно инжиниринговый центр работает на заказ, решает конкретные «беды» конкретных клиентов. Они бывают настолько неожиданными, что подобрать решение среди уже имеющихся на рынке продуктов практически невозможно.

— Например, обращается к нам компания, которая выпускает уголь для кадил. Да, есть такой бизнес — поставка угля для кадил, — улыбается Алексей. — Уголь для кальянов сюда не годится, потому что он делается из очень нехороших вещей, буквально из фекалий. А церковные кадила — дело трепетное, туда стараются положить хороший уголь, кокосовый или из благородных пород дерева. И вот, оказывается, среди пользователей кадил встречаются астматики, у которых от кадильного дыма начинается кашель. И заказчики спрашивают: «Не можете ли вы нам эту проблему решить?». Следом звонят с какого-нибудь крупного завода и говорят: «У нас есть отходы в виде газа, а мы слышали, что этот газ можно переработать в топливо. Давайте, вы нам отработаете технологию и поставите установку, и мы будем топливо это производить».

Вот лишь два примера запросов из тысячи, ежегодно поступающих в ИХТЦ. До завершения доводятся только около 50 — остальные называются здесь «фейковыми» — бессмысленными с химической или с коммерческой точки зрения. Но если химики считают заказы выполнимыми и интересными для себя, следующей стадией становится подбор исполнителей.

— Мы знаем множество ученых-химиков. Вот реально, у нас есть даже некая база; в основном, в голове, — продолжает рассказ Князев. — И мы понимаем, что гипоаллергенный уголь для кадил могут создать очень головастые органики из госуниверситета, а с топливом из отходов лучше справятся политехники. Дальше мы созваниваемся с учеными и спрашиваем, готовы ли они взяться за эту работу. Если да — то я в общем заказе выделяю для них составляющую, которую нужно решить. То есть, из задачи построить завод по производству топлива вычленяю задачу — сделать одну капельку и проверить: оно или не оно. Когда ученый сделает эту каплю топлива, мои ребята-расчетчики просят предоставить его описание лабораторного эксперимента, из которого мы прикидываем, можно ли это масштабировать до тысяч тонн, сколько это будет приблизительно стоить, и начинаем считать. Посчитав, говорим: «Слушай, заказчик! Это сделать а) можно, б) завод будет стоить примерно 2 млрд рублей». Если он согласен, мы продолжаем работу. Идем на нашу производственную площадку, делаем там уже большую установку, которую невозможно создать в лаборатории. И вместе с учеными, только уже на нашей площадке и на большой установке, отрабатываем технологию и предоставляем заказчику вместе со всеми расчетами.

Получается, что инжиниринговый центр выступает сервисной организацией, которая помогает заказчику получить комплексную услугу. Главное лицо тут, конечно, ученый — именно он придумал формулу вещества, провел первый эксперимент. Но ученый не сможет (да это и не его задача) масштабировать эксперимент, довести до промышленных объемов. А компания сводит вместе заказчиков и разработчиков, масштабирует, делает расчеты и в итоге помогает запустить производство.

В большом количестве ученые, которым можно заказать разработку вещества с заданными свойствами, водятся на химфаке ТГУ. Когда-то Алексей Князев заведовал здесь лабораторией каталитических исследований. Сейчас их уже четыре — добавились лаборатории органического синтеза, аналитических методов анализа, физико-химических методов анализа и полимеров. Общее количество сотрудников — более 70 человек. Лаборатории, прежде всего, функционируют как подразделения Томского государственного университета, а ИХТЦ обеспечивает научных сотрудников заказами, благодаря которым они могут давать практическое применение своим исследованиям.

Князев, кажется, знает все подробности научной работы каждого из сотрудников. Тем более что многие из них сейчас как раз заняты выполнением заказов от инжинирингового центра. Мы с Алексеем проходим по помещениям лаборатории, и он представляет каждого из сотрудников.

— Вот Григорий Мамонтов, старший научный сотрудник. Чем он занимается? Бывает красная икра, есть черная икра, а он делает белую икру, — говорит Алексей, поздоровавшись с одним из молодых людей (а в этой лаборатории сорокалетний Князев — едва ли не самый старший). Круглые гранулы высушенного геля, над которым работает Григорий, действительно немного похожи на икру.

— Это новый продукт на российском рынке, силикагель для очистки природного газа, воздуха и так далее, — объясняет Мамонтов суть своей разработки. — Сейчас есть такой немецкий продукт, а мы делаем российский аналог. В этом проекте у нас даже не было лабораторных образцов, все наши умные мысли мы пытались реализовывать сразу на производстве заказчика. Поэтому наши решения максимально приближены к производственным реалиям, и внедрять их получается быстро.

— Заказчик, для которого мы делаем эту работу, относится к разряду идеальных, — вновь вступает в разговор директор ИХТЦ ТГУ. — Он знает, что если качественно сделать этот силикагель, то он сможет сэкономить ему многие миллиарды денег. Пробовал сам — не получилось. Он обратился к нам: «Можете?» — «Можем!». Дальше ИХТЦ находит идеального разработчика Григория, который никогда не видел промышленное производство силикагеля, но здесь в лаборатории, в маленькой баночке, он провел химические реакции и дал рекомендации для завода: что можно поправить в технологии, чтобы силикагель получался более качественным. Завод начинает это пробовать и все получается, хотя до этого не получалось много лет. Сейчас мы дорабатываем уже вторую технологию по силикагелю для этого заказчика. Если в позапрошлом году он не рассчитался с нами, пока не наработал 500 тонн вещества по нашей технологии, то теперь доверие возросло в 10 раз, и заказчик с нами рассчитается, когда произведет 50 тонн силикагеля.

Проходя так по остальным помещениям лаборатории и общаясь с сотрудниками, добираемся до младшего научного сотрудника лаборатории органической химии Людмилы Каличкиной.

Девушка работает над еще одним интересным заказом от ИХТЦ — веществом, которое поможет каменному углю легко покидать промерзшие железнодорожные вагоны. Оказывается, это тоже серьезная и до сих пор никем не решенная проблема.

— Россия богата углем, и хочет им делиться. Но при транспортировке угля он примерзает к стенкам вагонов, и уменьшается в объеме, — рассказывает Князев. Он почти всегда берет на себя разъяснения по проектам вместо серьезных и застенчивых ученых. — Если зимой провезти уголь по железной дороге от Кузбасса до Дальнего Востока, то он примерзнет и в порту при разгрузке просто не вывалится из вагона. Когда такое происходит, транспортную компанию штрафуют на огромные деньги. Наша талантливая мужественная Людмила не будет разгружать вагоны, но она может придумать вещество, которое позволит углю не примерзать к металлическим стенкам. К тому же, это вещество должно иметь еще и антикоррозионные свойства. Есть проблема у некоторых реагентов: они не позволяют углю смерзаться, но — увы и ах! — приводят к коррозии. Два-три раза свозил, и вагон растворился.

У Людмилы в лаборатории есть даже маленькие модели вагонов, на которых она проверяет характеристики реагента. Уже удалось добиться того, что уголь не примерзает при температуре -50 градусов. Сейчас химики приступили к промышленным испытаниям: нужно наработать несколько разных составов реагента, чтобы хватило на обработку шести настоящих вагонов, и они поедут в дальний рейс по железной дороге. Если получится — контракт будет завершен. Если нет — придется работать дальше.

Такой способ взаимодействия бизнеса и науки Князев считает единственно правильным. Основываясь на собственном опыте работы в университете, он уверен, что коммерческими проектами сам вуз как структура заниматься не может и не должен.

— Сейчас я занимаюсь коммерциализацией разработок, и меня всегда улыбает, когда в вузах ищут коммерческие проекты. Это как зимой прийти в лес и искать грибы. Теоретически они там должны быть, а если хорошенько покопаться, то пару замерзших грибов можно найти, — смеется Алексей. — Но на самом деле нужно хорошенько отогреть эту всю историю, чтобы случился реальный проект.

Сам он проработал в лаборатории с 1995 по 2012 год, занимался наукой, стал администратором, защитил кандидатскую и докторскую диссертации. И говорит, что хорошо понимает возможности науки и самих ученых.

— Мне очень близко и понятно, что ученым движет, его мотивация. Для него что основное? Ну, допустим, заработная плата, потом рабочее место, публикационная активность, индекс Хирша, защита диссертаций, — рассуждает Князев. — А у бизнеса в мотивационной лестнице присутствуют совсем другие вещи: прибыль, борьба с конкурентами, производительность, производственная безопасность. Когда встречаются ученый и производственник — у них полное непонимание. Я много раз присутствовал при таком общении, сам выступал и с той, и с другой стороны. Собственно, так в моей жизни получилось, что я постиг лексику всех интересных мне слоев, и сейчас делаю из этого бизнес. Просто как коммуникатор, понимающий, что и кому нужно, иногда просто помогающий договориться людям, которые сидят друг напротив друга.

Впрочем, Князев был и с еще одной стороны — государственного служащего. С 2012 по 2015 год он занимал пост заместителя губернатора Томской области научно-образовательному комплексу и инновационной политике. Адекватный чиновник, по его мнению, тоже имеет свою уникальную мотивацию: быть в проектах, которые могут принести тот или иной профит, делая дело при этом, а не набирая политические очки.

Князев за время свой работы на посту замгубернатора провел первый в России форум молодых ученых U-NOVUS, организовал пресс-службу инновационных организаций, занимался созданием инновационной инфраструктуры, которая работает в области до сих пор. Но возможности областной власти для развития инноваций, по словам Алексея, довольно скромные:

— Бюджет же на науку и инновации всегда ограниченный. У меня в лаборатории денег было в три раза больше, чем бюджет у чиновника. Поэтому я сейчас работаю без всякой государственной поддержки. То, чем они мне могут помочь, я и сам умею.

При таком спросе на услуги, когда из тысячи заказов нужно выбрать пятьдесят, нечего бояться конкуренции. Впрочем, конкурентов с самого появления компании и до сих пор у ИХТЦ просто нет. Выжженная земля, чистое поле, как выражается Князев. Поэтому молодая компания не стала специализироваться на чем-то одном, а занялась разработками практически во всех направлениях химической отрасли: от лакокрасочных покрытий до металлургии.

Три компании, которые оказывают очень похожие услуги, найти все-таки удалось. Но прямыми конкурентами назвать их нельзя: одна — узкоспециализированная, вторая — совсем начинающая, третья, наоборот, — очень крупная и крутая. В ней не будут браться за мелкие заказы, вроде угля для кадил. А вот построить с нуля под ключ химический завод — это задача подходящего масштаба. И это как раз тот уровень, к которому в будущем стремится прийти томский ИХТЦ.

А пока томская компания, зарегистрированная в Сколково и имеющая филиалы в Астане и Новосибирске, работает и строит планы на будущее. В 2019 году Князев планирует уменьшить количество проектов, зато увеличить их масштаб.

— Недавно мы анализировали, почему, собственно, нас несет во все стороны, и поняли вот что, — говорит Алексей. — Во-первых, у нас собралась большая сильная группа химиков, разбирающихся почти во всем химическом. А во-вторых, мы нигде не встретили конкурентов. Вот если бы нам встретились компании, которые бы сказали: «Народ, мы уже работаем на рынке инжиниринга в области красок. Извините, вам придется нас двигать, если захотите на нем закрепиться». А нету таких. Нету вообще никого на инжиниринге в химии. Что хочу сказать: нужно, чтобы еще кто-то был, иначе нам тут одиноко. Поэтому мы ждем не конкурентов, но партнеров, с которыми можно делиться компетенциями и заказами. Сложные задачи проще решить, объединившись.