Принцип чтения.
Юлий Ким: «Перечитываю не Библию, а «Войну и мир»!
Поэта, композитора, драматурга Юлия Кима давно считают классиком и живой легендой. К счастью, признание и возраст не изменили одного из самых ироничных бардов.
Он по-прежнему часто выбирается на гастроли, виртуозно рассказывает остроумные истории на концертах, вдохновляя зал и песнями, и своей энергетикой. А после почти трехчасового концерта Юлий Черсанович нашел силы поговорить с нами о книгах.
Первая книга, которую я прочитал в детстве — «Необыкновенные приключения Карика и Вали», история, где герои стали крошечными и путешествовали среди насекомых. Потом были и другие — читать в детстве я любил.
Уже не вспомню, советовал ли ученикам какие-то книги, когда был преподавателем. Но вряд ли. Главным было добиться, чтобы они прочли обязательные произведения из программы.
Мой первый сборник стихов появился, вы не поверите, в Дании! Был ряд обстоятельств, он упирался в Булата Окуджаву. Мне пришлось вместо него ехать в Скандинавию на презентацию его книги. Тогда собралась целая компания литераторов, их пригласили на презентацию. Датчане перевели книжки и хотели вручить их авторам, в том числе и Булату, но он заболел. Организаторы спросили, кого бы он мог отправить вместо себя, он указал на меня. Получилось, я заменил его на этой презентации. Датчане почувствовали себя в этой ситуации неловко и попросили меня сделать для них подборку стихов. В следующем году их перевели и издали, и я поехал в Данию еще раз — уже на презентацию своей книги. Шел 1989 год, тогда и вышла моя первая в жизни книжка. Мне было тогда уже 56 лет. Так поздно случилось первое издание.
Появление той книги ничего для меня не изменило — это выглядело естественно на фоне горбачевской перестройки. Тогда случалось много чудес, и ничего удивительного и в моей поездке за рубеж, и в издании моей книги не было. Тем более, что в 1990 году в Москве вышло сразу три моих книги. Не за один месяц, конечно, а постепенно. Но наступили новейшие времена, и сказать, что для меня это было неожиданно, было бы неправдой.
Когда я сочинял песни для фильмов и спектаклей, это не меняло моего отношения к произведениям, с которыми я работал. Но всегда учитывалась трактовка — как трактует этот эпизод, этого героя исполнитель роли и режиссер. Хотя если говорить об Остапе Бендере, то не нужно было даже рассуждать. Андрей Миронов — это был готовый Остап, со всеми манерами, ужимками, пластикой. Все с героем было ясно. Что касается других персонажей, иногда приходилось спрашивать.
Мой круг чтения не зависит от того, в Израиле я нахожусь или в России. Книжные полки в Израиле в нашей с женой небольшой квартирке так же, как и в России, наполнены любимой литературой. Или иногда не очень любимой, а той, что нам посылает судьба. На литературных сходках авторы дарят мне свои произведения. Принимаю их, поскольку не хочется никого обижать. Иногда таких книг накапливается слишком много. Тогда я либо задвигаю их в дальний угол, либо отвожу в русскую библиотеку. Там вздыхают, но берут.
Многие говорят, что их любимая книга — это, конечно, Библия. Но я не буду врать, не заявлю такого. Время от времени я перечитываю «Войну и мир» Льва Толстого. Особо любимого тома в романе нет — мои симпатии распределены по этой махине равномерно, нахожу прелести в разных моментах книги. Я воспринимаю ее единым потоком.
Вынужден признать свое фиаско — немногое читаю из современной литературы. Обычно советуюсь с Димой Быковым, что мне почитать из недавно написанного. Он мне рекомендует одно, другое, третье... Но я не успеваю следовать его советам. Скажу, что люблю перечитывать Людмилу Петрушевскую. В первую очередь — ее прозу.
Для театров я пишу не только пьесы, но и делаю инсценировки. Давно уже в обиходе превращать прозу в пьесы. У меня есть пьеса в стихах по «Жизни и необычайным приключениям солдата Ивана Чонкина», она нравилась Владимиру Войновичу, автору романа. В новосибирском «Красном факеле» шел спектакль по моей инсценировке.
Необязательно любить пьесы, чтобы представить произведения на сцене. Кстати, недавно я взял сюжет из «Трехгрошовой оперы» Брехта и попробовал сочинить что-то по его мотивам. Буду предлагать театрам.
Время на чтение я нахожу. Недавно мой предыдущий импресарио в Новосибирске вдруг вынул «из воздуха» толстый потрепанный том Николая Эрдмана, где собрана его драматургия, большая и маленькая, и статьи о нем. Я запрыгал до потолка, у меня не было такой книги! Хотя «Самоубийцу» я читал не раз и даже думал о мюзикле по этой пьесе. Но что касается «Мандата», то я долго не мог до него добраться. Слышал рассказы — одно время это была комедия № 1 в СССР, ее ставил Мейерхольд, главную роль играл Эраст Гарин. Но сам не то что не читал — даже не знал, о чем она. А сейчас за ночь ее прочел. Теперь мне надо найти еще одну ночь — перечитать внимательно.
Читаю, в основном, бумажные книги, но не только их. Мой маленький iPad переполнен детективами. Лучше них никакая другая литература не скрашивает долгие часы в самолетах и паровозах. Предпочитаю в первую очередь американцев и англичан. Недавно племянник посоветовал мне почитать модного норвежского детективщика Ю Несбе. Я взял книжку «Сын» и прочел роман с большим увлечением.
Не назову книгу, которую запомнил бы по причине ненависти к ней, чтобы всем говорил, какая ужасная книга! Нет, до подобного дело пока не дошло.
Безусловно, любимые поэты у меня есть. С течением жизни перехожу потихоньку с одного автора на другого, когда начинаю их понимать. Я очень долго не мог добраться до Бориса Пастернака. Последние несколько лет читаю его с абсолютным пониманием и удивляюсь, как раньше не мог к нему прийти. Его стихи доставляют мне огромное удовольствие. То же самое могу сказать об Осипе Мандельштаме. А о Иосифе Бродском пока нет — его внятная лирика бьет меня наповал. Но рядом с ней огромные страницы других его стихов, которые написаны на невероятной запредельной поэтической технике, но сердце не трогают.
Что пишет Дмитрий Быков, тоже читаю, не только спрашиваю у него совета, какие книги мне прочесть. Его социальные фельетоны в стихах доставляют мне эстетическое наслаждение. Если учесть скорость, с которой он их «печет» — это не то что наслаждение, а удивление. Я свидетель чуда, когда вижу, как это происходит, как он на моих глазах за 5 минут пишет стихотворение, и оно получается полным смыслом и технически выполненным безукоризненно. Это производит впечатление чуда. И остроумие, и его начитанность — все клубится в стихах. Но его чистая лирика меня трогает меньше, чем другие современные поэты, допустим, чем Давид Самойлов.
Фото: Саша Прохорова