Олег Змеев: «Должен быть тот, кто первый шагнет из окопа»
Профессор Олег Змеев, проректор по цифровой трансформации ТГУ, в своем интервью много говорил о любви. О любви к университету, к отдельным локациям внутри него, к Томску в целом.
А также о том, почему с «поколением ЕГЭ» старые подходы не работают, почему его студенты в сессию живут весело и как Томску вернуть лидерство в ИТ, достигнутое при Лигачеве. Об этом и многом другом — в нашем новом выпуске проекта «Наставники».
«Университет — это мое на всю жизнь»
Олег Змеев приехал в Томск из Новосибирской области. На вопрос, зачем он сюда поступает, ответил: «Хочу быть учителем информатики». По его собственным словам, если бы кто-нибудь тогда сказал, что он станет профессором и доктором наук, Олег бы первый над ним посмеялся.
Когда ты входишь в Университетскую рощу, то понимаешь, что это твое на всю оставшуюся жизнь. У меня это случилось в августе 1987 года. Здесь все было немножко не так. Там стоял Куйбышев, и я не могу понять, почему его нельзя вернуть куда-нибудь хотя бы в рощу, потому что для моего поколения главный корпус ТГУ ассоциируется с памятником Куйбышеву уж точно.
Наверное, в университете нет ни одного сотрудника, который не любит главный корпус. Я уезжал и работал не только в Томске, но всегда, когда возвращаешься в рощу, ты идешь к главному корпусу и чувствуешь, что это твое. Именно поэтому я люблю смотреть на него летом, зимой, весной, осенью. Он всегда разный и всегда классный.
Университет Змеев окончил в 1993 году. Нужно было куда-то устраиваться на работу, а в стране развал. Как раз в это время в городе Анжеро-Судженске Кемеровской области строился филиал Томского педагогического университета, и там нужны были молодые преподаватели. Созданием филиала в том числе занимался научный руководитель Олега Александр Федорович Терпугов, он и отправил своих выпускников, молодую семью Змеевых, в «анжерскую ссылку». «Другого варианта, по большому счету, у меня и не было», — говорит Змеев.
Реальный проект в «анжерской ссылке»
На самом деле, «анжерская ссылка» — это шутка. В 1993 году четыре студенческие семьи с факультета прикладной математики и кибернетики ТГУ уехали в Анжеро-Судженск, работать в филиале ТГПУ. Имея в качестве базы одну образовательную программу, которая готовит учителей-математиков за 5 лет, желание что-то делать и команду единомышленников, они практически на пустом месте создали факультет, сравнимый со своим родным.
— Когда ты строишь факультет, понимаешь, что он реально конструируется: просто надо комбинировать имеющиеся возможности и не бояться экспериментировать, — рассуждает Змеев. — Я думаю, что у отцов-основателей ТГУ, когда они приехали в Томск, тоже была такая амбиция: мы едем в тьму-таракань, в тридевятое царство, в тридесятое государство. Промышленности нет, воды нет, студентов нет. И мы будем строить здесь императорский университет, девятый в России. Люди поехали и построили, и ничего их не останавливало. Лекции читать и практики вести некому? Да сам буду вести и читать! Если ты реально во что-то веришь и реально что-то хочешь сделать, то ты это сделаешь. И это определенного рода стиль.
Молодой доктор
В 2002 году Змеевы вернулись в Томск. Они давно уже мечтали об этом, да и дети начали подрастать, их хотелось увезти в другое место. Однажды появился шанс: и Олегу, и его супруге предложили работу, и они решили — либо сейчас, либо никогда.
В 2005 году Олег защитил докторскую под руководством своего старого научного руководителя Александра Терпугова. Примерно через год была открыта кафедра программной инженерии, и Змеев стал ей заведовать.
Достаточно долгое время она была самой маленькой на факультете, но при этом каждый второй выпускник факультета информатики был выпускником кафедры программной инженерии.
Это еще одно мое любимое место с весьма своеобразной историей. Я когда вернулся в университет из своей «анжерской ссылки», у меня была группа на мехмате… Ты же когда возвращаешься, у тебя своих курсов нет, тебя никто не знает, поэтому на тебя спихивают все, что угодно. Вот так абсолютно случайно у меня появилась группа математиков, которой я читал спецдисциплину, потому что преподаватель куда-то ушел, читать ее было некому. И там было четыре замечательных девушки.
Проблема заключалась в том, что для этих лекций не было аудитории. Как-то мы приходим на занятие и нигде во втором корпусе не можем приткнуться. Пошли в рощу. Сократ же или Аристотель умел читать материал в роще, почему я не могу? Вот мы и пришли в это замечательное место. Здесь было красиво, и я им чего-то вещал. Уже не помню, что. Но факт остается фактом, это было именно здесь.
Место шикарное, очень сибирское. С одной стороны, спокойное, с другой — очень-очень светлое. Здесь такая сибирская энергетика, воздух пахнет, как в лесу, белка бегает. Светлая, сильная энергетика.
— Мне было 35 лет, когда я защитил докторскую. Я был одним из самых молодых докторов физ-мат наук в ТГУ, — рассказывает Змеев. — Вроде бы, все открыто, делай что хочешь. Потом ты внезапно понимаешь: чтобы что-то делать, надо каким-то образом содержать команду. Ты уже достиг того уровня, когда для работы нужна команда и ученики. Ты держишь некоторую методологическую нитку, они держат нитку фактологическую, и в симбиозе опыта и молодости рождается некоторое качество, та самая наука, о которой так много говорят. А ты эту команду содержать не можешь, потому что тогда еще не было системы грантового обеспечения, не было научного управления в том виде, в котором оно возникло сейчас, как сервис. Стало понятно: заниматься наукой, как мне хотелось, не получится, а делать видимость я не умею.
Он нашел для себя выход из ситуации — занялся бизнесом, продолжая при этом работать на кафедре. Когда возникала необходимость в ИТ-специалистах на конкретный проект — он просто заходил в аудиторию, описывал суть проекта и набирал студентов в свою команду.
— Это было интересное время и новый профессиональный вызов, — вспоминает Олег. — У меня были идеи о том, как готовить профессиональных программных инженеров, была команда, которая в некоторой степени разделяет твои взгляды, перед которой ты честен. Если ты перед людьми объявляешь какой-то план — сейчас это любят называть словом стратегия, а я люблю называть словом vision… Когда ты объявляешь vision на некоторый срок, во-первых, ты в него сам должен верить, с другой стороны, осознавать, что ничто не наступит просто так, никто не раскроет перед тобой небеса и не прольет на землю манну небесную. Верить можно только в себя в широком в смысле, в тех людей, которые разделяют твои собственные идеалы. И только так можно добиваться успеха. Если произойдет нечто, что вам поможет, то это хорошо. С другой стороны, любой план должен подразумевать развитие событий в ситуации, когда никто не придет, ничего не произойдет и никто тебе не поможет. И все получалось.
«Оставь надежду всяк сюда входящий»
Как говорит сам Змеев, у кафедры начал складываться достаточно своеобразный имидж. Например, однажды студенты сделали логотип кафедры с фразой «Оставь надежду всяк сюда входящий». Преподаватели у них спрашивают: «Чего так грустно?» Они отвечают: «Нет, смысл не в этом: если идешь к вам на кафедру, пахать надо много, и либо ты закончишь ее профессионалом, либо не закончишь». Сейчас старый логотип можно увидеть в официальной группе кафедры.
В коридоре недалеко от любимой аудитории Олега Змеева — № 118, второй корпус — висит большая карта. На ней звездочками отмечены города, где работают пять и более выпускников факультета информатики.
— Это Нью-Йорк, здесь живут Сергей Цой, Сергей и Катя Кондратьевы и другие ребята, — комментирует завкафедрой точки на карте. — Это Калифорния, тут наша звезда — Рома Чаднов, но в принципе наших очень много. Это Барселона, здесь живет парень, который мог бы быть моим первым аспирантом, Антон Малиновский. Это Мальта, тоже большое количество наших информатиков. В Германии достаточно большой коллектив наших в Deutsche Bankе трудится. Это Питер, Москва — там целая плеяда наших выпускников живет, по фамилиям даже не вспомню всех. Сибирь вообще не интересна, здесь очень много наших… В Австралии, вот, в офисе IBM работает выпускник, уехал туда достаточно давно. Говорят, наши даже в Новой Зеландии есть.
Сегодня ИПМиКН — самый интернациональный институт университета. На шествии, посвященном 140-летию ТГУ, в колонне института прикладной математики и компьютерных наук шли студенты почти из двадцати стран мира — и значительный вклад в эту интернационализацию вносит программа Змеева, на которой только в этом учебном году обучается 12 студентов из 8 стран
Есть у Змеева и любимая аудитория — «терпуговская».
Это моя любимая аудитория потому, она носит имя моего руководителя, по крайней мере, мы ее называем «терпуговской». В ней я защищал докторскую диссертацию. Сейчас здесь проходит достаточно много пар со студентами моей программы. Можно сказать, что люди становятся программными инженерами здесь. Наконец, люблю ее потому, что она не очень большая, прохладная, очень домашняя и она моя.
Об умном Ниф-Нифе в режиме реального времени
— Жизнь сложилась так, что мировой звездой в области науки я так и не стал. Что я умею? Я умею разрабатывать программное обеспечение, это моя профессиональная жизнь. С другой стороны, я с самого начала карьеры учу других разрабатывать программное обеспечение. И это тоже моя профессиональная жизнь. Такие вот две стороны одной медали, — говорит Змеев. — Любой преподаватель — энергетический вампир, кто-то в хорошем смысле, кто-то в плохом. Но будучи лектором, ты всегда играешь в театре одного актера. И если зрители на тебя не реагируют, читать-то плохо.
Придя на факультет информатики, он не боялся даже менять действующие образовательные программы, вместо формального знания вводя в них то, что хотели знать студенты. Например, на лекциях по системам реального времени он преподавал объектно-ориентированный анализ и проектирование, паттерны проектирования — то, что еще не включили в госстандарт, но необходимо было знать современному «айтишнику». А какое отношение это имеет к названию курса? Ну происходит же все в реальном времени!
Разговаривая со студентами про управление проектами, Змеев как практик учил своих студентов отличать настоящее знание от того, что им не является, и от банального «хайпа».
— Я очень люблю студентам на паре задавать вопрос: «Кто самый умный герой сказки про трех поросят — Ниф-Ниф, Наф-Наф или Нуф-Нуф?», — улыбается Олег. — Все отвечают, что Наф-Наф, конечно, ведь он построил дом из камней. Говорю: «Хорошо, у него отличная базовая архитектура, потому что дом выдержал дуновение волка, значит, выдержал нагрузочное тестирование, и потому, что в доме был очаг, в который волк упал, то есть точка расширения. При этом вы понимаете, что по бюджету этот дом самый дорогой. Теперь давайте представим, что мы строим дом в месте, где лужа корочкой льда не покрывается, ветра нет, волков отродясь не было, а дом построить надо. Кто в этом случае самый умный? Ниф-Ниф! В программной инженерии примерно так же. Есть много методологов, каждый из которых говорит, что дома надо строить только так и не иначе, но никто не упоминает, что для этого нужно, чтобы он находился либо на острове в Тихом океане, где зимы никогда не бывает, либо на Северном полюсе, где холодно и волки воют. И эти вот вещи надо учитывать.
Когда «самолет не взлетает»
Как отмечает Змеев, около трех лет назад в его преподавательской практике внезапно произошел обрыв. Казалось бы, он читал те же дисциплины, так же и даже лучше, чем раньше. Но ему уже не удавалось зажечь студентов. Думал: может, не те предметы нужно читать? Пробовал добавить чего-то нового, интересного.
Но, что бы ни делал завкафедрой в тот момент, по его выражению, «самолет не взлетал». А главное — исчезло то, чем славился факультет. Уже нельзя было поднять руку со словами: «Ребята, у меня есть интересный проект, кто со мной?». Может быть, кто-то и откликался, но если раньше Змеев в них верил и занимался управлением проектом с самого начала, то сейчас он понял, что достаточно долгое время ничего не может сделать с новой командой, потому что они что-то нужное просто делать не умеют.
— Мы можем говорить: «А, они испорчены ЕГЭ, знать ничего не хотят, министерство плохое» и так далее. Всегда найдется много причин ничего не делать, — говорит Олег Змеев. — Гораздо сложнее поступить по-другому — взять, посмотреть, подумать; будучи нормальным инженером, разрезать на части. Из частей, которые получились, вынести те, которые являются для тебя неподъемными — не твоя проблема или ты с ней заниматься не хочешь. Например, теперь в школе их как-то не так учат. Но я не хочу заниматься проблемами школ, значит для меня это реальность: учат именно так. И если мы уж действительно высшее образование, действительно крутые, то мы должны осознать этот факт и понять, как учить этих других. Именно так родилась пилотная программа по программной инженерии.
Так много светлой энергии! С одной стороны, светлой, с другой — тревожной, потому что это уж точно место, где все начинается. И если уж говорить о том, где начинается путь в ТГУ, то он начинается здесь. Здесь такое количество эмоций, надежды, ожиданий; завершение одного этапа, начало другого. Это место с особой энергетикой. И оно мне очень сильно нравится не только потому, что я здесь люблю бывать, а еще и потому, что я люблю разговаривать с абитуриентами.
Второй фактор, из которого родилась программа Олега Змеева — глубокое убеждение в том, что в современной системе образования, в отличие от советской, центральным элементом является студент. Профессор, университет, наука, инновации, вообще все в мире существует для него.
— Это не делает студента центром земли и пупом вселенной, — оговаривает Змеев. — Но, тем не менее, университетский мир должен крутиться вокруг студентов. Уберите этих мальчиков и девочек с горящими глазами, кому мы будем нужны? И это на мой взгляд отличает современный университет от советского, хотя и не делает советский хуже, а современный лучше. Это признак классификации. Советская система другая, она производственная. В советской системе студент — заготовка. Университеты для школьников, подготовленных в классных советских школах начинались с фразы: «Забудьте все, чему вас учили в школе. Сейчас начнется настоящая жизнь». А производство начиналось с фразы «Забудьте все, чему вас учили в университете — сейчас начнется классная советская жизнь». И да, через эту классную систему прогонялось процентов 20 здорового населения страны. Офигенная система образования, качественная... А самое главное — хорошо заточенная под решение проблемы страны... Но если мы говорим про современный университет мирового класса, то студент в нем не «болванка», не страдалец, он пришел сюда получить от нас образование, подготовку, воспитание, грамотность — все эти четыре вещи одновременно. Соответственно, надо давать ему то, чего он сейчас хочет, или объяснять ему, почему ему это надо. Не мне, не деканату, не министерству образования, а ему, с точки зрения того, зачем он сюда пришел.
И третий фактор — Змеев считает, что образование должно быть интересным. И это должно зависеть не только от харизмы преподавателя, но и от самого построения программы.
— Вспоминая супер-пупер-классное советское образование, которое я получал, не могу не отметить следующего факта: для меня предмет от предмета не отличался ничем, за исключением персонажей, которые стояли у доски, — поясняет он свою позицию. — Методика одна и та же, а дальше все зависит от личного скила этого персонажа. Кто-то умеет читать лекции, это круто. Например, спросите у Виктора Васильевича Конева: «Зачем нужна сигма-алгебра, не понимаем»? У него глаза по 8 копеек, пиджак нараспашку — да как вы этого не понимаете! — и дальше следует получасовая лекция на тему. А есть же и другие персонажи, они тоже хорошо известны, которые взяли учебник истории, например, и пошли его читать. Я рос в семье учителей истории и этот учебник читал хотя бы потому, что он у меня был! Я пришел в университет, и вы подозреваете, что я не умею читать?
В представлении Змеева, каждый предмет должен быть не только значим с точки зрения подготовки, но и цеплять по-разному. Это поддерживает яркость впечатлений.
— Это другое проектирование образовательной программы. Ты проектируешь не только дисциплинарный набор, но и образовательное меню. Чего бы нам набросать в этот семестр? Надо «поставить на шведский стол блюда разных кухонь», чтобы любой клиент, приходящий к «столу», был доволен. И не зависит от того, из какой страны он приехал. Даже если вы поставили европейское «блюдо», а он китаец, это дает ему возможность выбрать на «столе» то, что ему хочется.
При этом Змеев не считает, что создал что-то принципиально новое. Он утверждает, что просто скооперировал известные всем элементы.
— Никто не знал что такое проектная работа? Да все знали, — говорит он. — Никто не знал, что такое индивидуальные траектории, что такое групповая работа? Да все знали. Мы всего-навсего взяли некоторую совокупность элементов, настроили между ними связи и заставили их играть по-другому. Надо помнить, ради кого ты это делаешь, сверяться, акцентироваться на главных. И «самолет летит».
В сессию — весело
Программа по подготовке программных инженеров, по собственному утверждению Змеева, — это начатый, но не законченный образовательный пилотный проект. От других программ она отличается, главным образом, дисциплинарным наполнением и подходом к оценке результатов.
Примерно треть программы занимает программирование, треть — математика и треть — гуманитарные дисциплины. Распределены дисциплины на протяжении периода обучения тоже иначе: например, не растягиваются на два семестра, как обычно, а прочитываются курсами, что позволяет достигать большей концентрации внимания.
Вместо базовой математики, которая преподается в рамках классических программ, здесь два семестра учат Math For Computer Science, к ней «подверстываются» остальные математические предметы, типа матанализа, алгебры, геометрии. И уже на первом курсе студенты больше трети учебного времени занимаются программированием.
Контрсессии, во время которых преподаватели оценивают полученные студентами знания, проходят через каждые четыре недели. При этом зачастую оценивается работа на каждой паре, любая активность. В контрсессию уже имеющийся результат можно чуть улучшить или ухудшить.
— Фраза от сессии до сессии живут студенты весело — это точно не про нас, у нас наоборот. Мы хотим, чтобы они в сессию жили весело, — говорит Змеев. — К тому же, на большинстве наших предметов Google есть всегда, и списывать можно, и пользоваться всем, чем угодно. Но если ты чем-то воспользовался, будь добр, укажи, чем. Если не указал, то ты не молодец, и вполне вероятно будешь наказан. А если ты скачал алгоритм из гугла, разобрался в нем и сдал, и при этом написал, чем пользовался, — то ты молодец, ты решил задачу правильно.
Все дисциплины в программе преподаются по-разному. Есть классические лекции, есть перевернутые групповые классы, семинарские занятия, бизнес-тренинги, есть что-то, напоминающее олимпиады по программированию. Есть даже встречи с работодателями, чтобы студенты понимали, в каком контексте им придется работать.
Уже на этапе модели новую программу поддержали компании Bitworks и Space-O Technologies. Эти компании учредили корпоративные стипендии молодым аспирантам, которые планируют работать в университете и формируют тот пул потенциальных профессоров, без которого невозможно развитие ИТ-образования в Томске.
Реально очень люблю это место. Называется «когда проректора выгнали из кабинета». Бывает время, когда кабинет занят, людям надо где-то работать, места больше нет, и они тебя выгоняют. И вот это то самое место, куда можно прийти и спокойно поработать. Здесь тебя никто не будет искать: взял ноут с собой, забился в уголок и живешь себе тихо, мирно и спокойно.
И это место немного волшебное, потому что здесь как-то так мягко, тепло, уютно, витражи дают свет не одноцветный… Я вообще ночное животное, люблю темноту, неяркий свет. Единственное, что я бы изменил — стены бы покрасил, чтобы на них писать можно было. Вообще моя мечта — весь университет покрасить в стены, на которых можно писать, рисовать, ругаться, спорить и жить в таком формате. Очень удобно, когда у тебя есть большая поверхность, чтобы фиксировать идеи.
Возврат лидерства
Однако на обучении программных инженеров у Змеева свет клином не сходится. Есть другая амбиция — создание ведущей в стране высшей ИТ-школы. Он связывает с этим проектом свои планы на ближайшие 10 лет.
— Я это не называю созданием, потому что такая школа в Томске была, даже не российского уровня, а одна из лучших во всем СССР. Я это называю возвратом лидерства, — говорит Змеев. — Правда, это было в другом государстве и в другой исторический период, но если это могли сделать люди тогда, то сейчас это вообще не фантастика. Надо просто взять и подумать: почему у них получилось и что мешает повторить этот подвиг.
Создание такой школы, как считает Змеев, один из немногих шансов Томска, но реализовать его в силу исторических причин непросто.
— За период развала накопилось очень много противоречий и недоверия. Никто никому не верит и ни о чем друг друга не спрашивает. Мы, вуз, делаем вид, что готовим айтишников. ИТ-компании говорят, что мы плохо их готовим. Мы возражаем на это, что они все трудоустроены. Компании отвечают, что берут их, потому что на рынке вообще больше никого нет. И этот спор продолжается бесконечно.
Поэтому, по мнению Змеева, чтобы построить ИТ-город или ИТ-регион, надо вернуться к советскому опыту.
— ИТ-центр в Томске возникал на уровне взаимодействия университета и власти, представленной Егором Кузьмичом, по нынешним меркам — одним из самых великих инновационных государственных управляющих, — говорит проректор. — А тогда мы над ним хихикали и смеялись. У человека ого, какое было понимание бизнеса в том виде, в котором он тогда существовал, в виде советской промышленности. Ребята, которые разрабатывали территориальную АСУ Томской области, уехали работать в министерства СССР. Господин Перегудов был последним министром образования Советского Союза. А Борис Афанасьевич Гладких, который написал воспоминания о создании территориальной АСУ, закончил свою карьеру в качества замминистра, как генеральный конструктор автоматизированной системы управления системой высшего образования СССР. Это называется лидерства не было? Вот оно!
Чтобы вернуть это лидерство в области информационных технологий, как считает Змеев, нужен тот, кто сделает первый шаг, не ожидая других.
— Когда рота поднимается в атаку, должен быть кто-то, кто первый шагнет из окопа. В нашем случае должна возникнуть инициативная группа, которая, скажет: «Ребята, есть проблема, мы ее решим за счет вот этого, в этот период времени, в таком количестве и объеме. Мы не будем пиариться, рассказывать, а дадим вам возможность это проконтролировать. То, что мы обещаем — либо сделаем, либо уйдем, потому что не сделали». Если говорить про ИТ-город, то это точно инновационный проект Томска, региона, отдельно взятых людей.
Помните, в «Брате» есть фраза про то, что город — это злая сила? На самом деле, город может быть не только злым, но и добрым. И в моем внутреннем сознании Томск — добрый город, хотя бы с тем соображением, что в нем хорошая энергетика, много молодых людей, которые несут сюда надежду. Они же несут сюда будущее и делают здесь это самое будущее. И такое место не может иметь плохую энергетику по определению. Смотрите, когда вспоминаете студенческие годы, вы же не вспоминаете, как все было плохо, а только то, как все было хорошо? И с этой точки зрения ваши воспоминания о студенческих годах фильтруют все лишнее и оставляют главное. Это и есть энергетика, вы получили положительный заряд на всю жизни. И это есть Томск.
Интервью: Елена Фаткулина
Текст: Катерина Кайгородова
Фото: Алена Кардаш