Учитель с фотоаппаратом. Как Алексей Коротченко снял советский Томск в цвете

АВТОР

Егор Хворенков

Он делал цветные слайды Томска в то время, когда это было сложным и дорогим занятием. Написал книгу, собрал библиотеку в 5 тысяч томов, переспорил «идеологического противника» и объехал полмира — в советские годы!

Рассказываем о томском педагоге, писателе, поэте и фотографе-любителе Алексее Романовиче Коротченко.

Однажды томич Виктор Коротченко выложил в городское сообщество «Старый Томск: улочки, дома, судьбы томичей» на Фейсбуке цветные фото с первомайской демонстрации 1961 года. Это было удивительно — привычный черно-белый мир на старых карточках обрел цвет!

Фотографией в те годы увлекались многие, но обычно речь шла о черно-белых снимках. Ведь проявляли пленки и печатали карточки обычно в домашних условиях, а все процессы, связанные с цветными фото, были существенно сложнее и дороже чб.

В аннотации к снимкам было указано: «Фотоскан с плёнки моего отца Алексея Романовича. Подозреваю, что никогда и нигде раньше не публиковались (отцу сейчас 91, выпускник ИФФ 1955 года)».

Списавшись с Виктором Коротченко, мы выяснили, что автор снимков, его отец, живет в селе Богашево и готов пообщаться.

А демонстрация — далеко не единственное событие, которое Алексей Романович снял в цвете в советское время, и сейчас Виктор как раз сканирует большой семейный фотоархив. В поисках еще неоткрытых снимков прошлого и интересных историй, которые за ними стоят, я отправился в томский пригород, в гости к Алексею Коротченко.

Алексей Коротченко родился в январе 1927 года в маленьком городке под названием Щучинск, что в Северном Казахстане. Но история его семьи оказалась связана с Томском задолго до появления Алексея Романовича на свет.

Его дед, Кондратий Коротченко, выходец из Черниговской губернии, во время столыпинской реформы вместе с детьми отправился на восток, где переселенцам обещали бесплатные земли.

На подводах бывший бурлак и полтора десятка его домочадцев добрались до Томска. Осмотревшись, решили двинуться дальше, в Иркутск. Но получить там землю не удалось — и клан снова вернулся в Томск. Здесь Кондратию Коротченко посоветовали поискать чернозёмные земли в Казахстане. Глава семейства последовал совету. А вот один из его старших сыновей, Нестер, решил осесть в Томске — здесь он встретился с кем-то из известных купцов Кухтериных, и они предложили ему работу. Младший, Роман Коротченко, в тот момент был еще подростком, и потому отправился вместе с семьей в Казахстан.

Кондратий нашел землю в деревне Дмитриевке, находившейся в 15-20 километрах от Щучинска. Справил хату, в ней и поселилась большая семья.

Правда, жену в и без того заполненный родительский дом Роман приводить не захотел. Поэтому перед свадьбой решил построить собственное жилье. Парень был толковый — с наградой окончил сельское приходское училище. Натаскать пиломатериал помогло знание механики. Срубленные деревья привязывал к рогам быков, которых предварительно купил и откормил, сестра помогала. В итоге дом получился самым большим в селе. Там-то, в новой ячейке общества и родился будущий известный томский педагог, писатель и поэт.

Подошел 1930-й год. Завистники — желающих жениться на Софье Крисановой было много, да и самый большой в деревне дом многим мозолил глаза — написали донос: «Роман Кондратьевич Коротченко — кулак». От греха подальше, Роман с семьей уехал в Воронеж. Переждав там год-два, вернулся в Дмитриевку, но дом Коротченко уже отдали под сельсовет. Тогда многодетная семья и отправилась в Щучинск.

Чтобы прокормить детей, Роману приходилось браться за любую работу. Жили бедно, в баньке, на покупку которой удалось наскрести денег. Но несмотря на это, подрастающий Алексей с отличием окончил семь классов.

А потом началась война.

Отца Алексея мобилизовали в первые дни Второй Мировой. Сам он отправился на курсы фабрично-заводского обучения.

Программу, рассчитанную на шесть месяцев, Алексей освоил за четыре и впервые в истории образовательного учреждения получил 4-й разряд вместо 3-го, с которым обычно выпускали воспитанников ФЗО.

Выпускник «фазанки» Коротченко устроился в щучинское паровозоремонтное депо. Здесь ставили на капремонт паровозы, приходившие с фронта — машины заново собирали практически из ничего. Поначалу молодому слесарю не давали работу «по разряду»: «Мало ли, кто по блату чего написал», — считали в депо. Однако Алексей успешно прошел переаттестацию. К 1943 году он стал слесарем 6-го разряда.

Позже работников депо отправили на военную подготовку. Коротченко был в их числе. Пройдя обучение, они с товарищами решили отправиться на фронт добровольцами.

— Мне охота было на фронт, надо же защищать страну! А молодым ничего не страшно. Я понимал, что меня, может быть, убьют в первом же бою, но и я кого-то убью! Вот так думали и готовы были отдать жизнь за страну. Причем все, — вспоминает Алексей Коротченко.

Но на фронт ему попасть так и не удалось: слишком ценны были квалифицированные рабочие руки.

— Летом в военкомат пришли человек 30. А нас военком слушать не хочет. Но мы знали, что нас долго будут мариновать — кто картошки с собой взял, кто хлеба. День прошел, с нами говорить не хотят. Лето, тепло — ночь переспали на пороге. Утром опять. И вот так трое суток мы домогались до военкомата, — вспоминает Алексей Романович. — И вот военком спросил: «Кто хочет в пехоту?» Всего человек 5 пошли. «Садитесь, поехали!». Кто в пулеметчики — «Поехали!», в танкисты — «Поехали!». Я же хотел моряком или летчиком быть. Нас человек 5 таких осталось: мы не хотели ни в пехоту, никуда. Нас повезли в депо. Мы начали возмущаться, мол, куда вы нас везете? А нам ответили: «Вы что, дураки? Вы же на фронт хотите? Вот сейчас будет комиссия». Привели нас в кабинет директора завода. Он говорит: «Знаете, сопляки, что бывает за опоздание на работу? Вы нынче дурака поваляли и наказать бы вас надо. Но вы хорошо работали, и сейчас идите работайте, пока вас парашу не заставили таскать».

После войны Алексей решил продолжить обучение. Но на пути к образованию стояло все то же паровозоремонтное депо. При приеме туда на работу во время войны сдавали все документы, чтобы работники не удрали в случае чего. И после войны отдавать их обратно не спешили.

— Говорю — «Отдайте документы, хочу учиться». А мне — «Иди работай, война кончилась, но там еще столько работы», — вспоминает Алексей Коротченко.

Ситуация была сложной. Как выяснили родители юных работников депо, в этом вопросе не мог помочь даже дорожный прокурор. Он посоветовал желающим сдавать экзамены без отрыва от производства, а после зачисления спокойно идти на учебу. Если же директор будет против — писать прокурору. Узнав об этом, Алексей Коротченко решил попробовать свои силы. Для этого он подменился с товарищами и работал только в ночную смену — по 12 часов без выходных и отпусков, а иногда и оставался в депо сутками.

Изначально Коротченко хотел стать горняком. Но для поступления в горно-металлургический техникум необходимо было сдавать Конституцию, которую не преподавали в школе, когда в ней учился Алексей Романович. Поэтому в 1946 году он поступил в педучилище.

Но эпопея с паровозным депо на этом не закончилась. Через какое-то время домой к студенту нагрянул милиционер: хотел арестовать за отлынивание от работы. Коротченко удалось спрятаться и договориться с друзьями: те предупреждали его о приходе стражей порядка. Так Алексею удавалось достаточно успешно избегать встречи с милицией. Правда, один раз его все-таки чуть не поймали — пришлось несколько часов просидеть в кладовке.

Помогли «получить вольную» по месту учебы:

— Директор педучилища был заслуженный учитель, звание высокое, и к тому же член горкома партии. И географ Роман Елисеевич Казаков тоже был активным членом партии. Я этому Казакову, классному руководителю, рассказал всё. Он — директору. Директор вызвал меня, говорит: «Иди и скажи, что если не отдадут документы, то ты подашь в суд. И стой на своем твердо. Они не имеют права тебя задерживать. Война закончилась. Если что — нам скажи», — вспоминает Алексей Романович. — Я прихожу к директору депо и говорю, как меня научили. Директор говорит: «Иди, сопляк», — и пугает. А я стою на своем, но боюсь. Он мурыжил меня час. Потом я сказал, что подам в суд. Тот тоже знал свои права. Я тогда слесарем первого класса был, только два человека могли делать инжекторы, золотниковую рубашку разметить, самые сложные вещи в паровозе: один пожилой и я. Директор посмотрел, видит, что переломить меня невозможно. Вызвал начальника отдела кадров, говорит: «Отдай этому сопляку документы». С тех пор я стал свободным человеком.

К третьему курсу педучилища Алексей Романович понял, что хочет продолжить обучение. Его выбор пал на известный по всей стране ТГУ. К тому же где-то в Томске жил брат отца, так что в случае крайней нужды к нему можно было бы обратиться.

Проблема заключалась в том, что для поступления в вуз необходимо сдать иностранный язык, который не преподавали ни в школе, ни в училище. Тогда Коротченко решил параллельно поступить в вечернюю школу. Там проходили примерно те же предметы, что и в училище, поэтому особых проблем с обучением не было.

— В вечерней школе иностранный немецкий изучали с пятого класса. Я пень, ничего не знаю. Говорю: «Вы двойки не ставьте, я буду стараться». Утром я в педучилище, а вечером эти же предметы слушаю в вечерней школе, — вспоминает Алексей Коротченко.

Училище удалось окончить «с отличием» — это давало право в течение двух лет поступать в любой вуз страны без экзаменов. Правда, денег у молодого преподавателя не было — Коротченко решил поработать год, чтобы встать на ноги.

Подкопив денег, через год Алексей купил костюм и подал документы на историко-филологический факультет ТГУ. Шел 1950 год.

— И тогда, и сейчас я люблю Томск. Красивый город, хороший. Сейчас он стал чище. Когда я приехал сюда, в Томске было только одно пятиэтажное здание, «пятихатка» на Никитина, общежитие ТГУ. А сейчас посмотрите что: развязки, дороги стали хорошие, — вспоминает Алексей Романович.

В ТГУ Коротченко поступил на отделение русского языка, литературы, истории, логики и психологии. Стипендии едва хватало на хлеб, а большая нагрузка на студентов не позволяла Алексею устроиться на работу.

— У меня стипендия была 22 рубля на первом курсе, 24 на втором и 30 рублей на пятом курсе. Едва на хлеб хватало. Помню, вторая столовая была на Фрунзе, вроде бы. Там хлеб был бесплатным. Приходил в столовую, там хлеб был нарезан; когда закончился — его добавляют. Ты, как Фрося Бурлакова, пять стаканов чая выпьешь и хлеб поешь. Вот так вот жили, — вспоминает Алексей Романович.

Правда, на втором курсе работа сама его нашла. В те годы в старших классах томских школ преподавали логику и психологию, вот только специалистов, которые могли бы вести соответствующие уроки, не хватало. Коротченко посоветовал на место школьного учителя его товарищ, Александр Белобородов. Но и в этот раз Алексея Романовича не хотели отпускать.

— Зоя Яковлевна Бояршинова тогда была деканом факультета. Когда к ней пришли и сказали: «Хотим Коротченко взять учителем в школу», — она ответила: «Что вы, у нас за пропуск двух часов выгоняют из университета, а он целый день лекции пропустит». Они к ректору, ректор тоже никак не может. Потом в обком или куда-то — говорят, будет успевать, это уже его дело. Ну, декан отпустила, говорит, во вторник меньше лекций, пусть работает. Но если не будет успевать — выгоним, — рассказал Алексей Коротченко.

В итоге молодого педагога приняли на работу сразу в две школы — 4-ю и 43-ю. Поначалу за ним следили: проверяли, успевает ли студент сдавать зачеты и экзамены. Потом плюнули и уже не обращали внимания. Так Коротченко и проработал до конца учебы в вузе.

Когда пришла пора отправиться по распределению в новое место, руководство четвертой школы подсуетилось, чтобы молодого преподавателя оставили в Томске. Для этого им пришлось написать письмо в министерство просвещения, откуда передали запрос в министерство высшего образования, а оттуда — в ТГУ. Когда уроки логики в школах отменили, Коротченко стал преподавать русский язык и литературу.

Как выпускник университета с персональным направлением Коротченко мог рассчитывать на бесплатное жилье в Томске. Однако он, тогда уже женатый, так его и не получил. В то время шло расформирование армии, и жилплощадь в первую очередь передавали именно бывшим военным.

— И сказали во всех областях: обеспечить квартирами и работой. Ну, работы было много, людей только не хватало. А квартир столько не строили, — вспоминает Алексей Романович.

Вместе с женой они жили в съемной квартире в Воронежском переулке, ныне ликвидированном. Через год Коротченко так и не получил жилья. Тогда ему предложили место завуча в Богашевской школе.

— Тогда в Богашеве еще дорог не было нормальных, едва на конях проходили. Ну и как-то на лошадяге приехал ко мне мужик, оказалось — завхоз. На коне привез меня в Богашево, я посмотрел — хата вполне приличная, лампочка висит, веранда есть, огородец небольшой. Школу посмотрел, здоровая школа, двухэтажная. «Хрен с ним, с городом, поеду я», — решил Коротченко.

Именно в Богашевской школе он и проработал большую часть своей жизни. Несмотря на то, что ему предлагали должность директора в новой школе в соседнем Лоскутово, переезжать не стал — как говорит, «чтобы не расстраивать своих учеников».

Позже Алексей Романович стал директором Богашевской школы, потом заместителем заведующего районо, директором заочной школы Томского района...

В общей сложности Коротченко проработал в школе 58 лет. Наполучал правительственных и региональных наград, звание «Отличник народного просвещения РСФСР» и попал в энциклопедию «Лучшие люди России», а глава о Томском университете из его автобиографической книги «Пути Водолея» вошла в томский альманах «Начало века».

И на протяжении всего этого времени учитель продолжал снимать. Благодаря архиву Алексея Коротченко, мы теперь можем увидеть, как выглядел сельский быт в Сибири 60 лет назад.

Снимки подвыцвели — но даже в таком виде вполне передают ощущение времени.

Интересоваться цветной фотографией Алексей Романович начал не сразу — сначала были черно-белые снимки.

— Я пленку прощелкал, надо проявить. Для этого нужно найти проявитель, закрепитель, отбеливатель... Всего четыре компонента. Их продают отдельно, и то там то одного нет, то другого, — вспоминает Коротченко о буднях советского фотолюбителя.

В 1962 г. пачка фотобумаги «Бромпортрет» в 25 листов стоила 82 копейки.
Рулон черно-белой фотопленки (32 кадра) стоил 35 коп, цветной — порядка 95 коп.
Один пакетик проявителя для ч/б (которого хватало на 500 мл. раствора, что мог проявить порядка 5 катушек фотопленки, или 15 листовых фотопленок или фотопластинок, или же до 50 листов фотобумаги 9×12) стоил 25 копеек.
Пакет закрепителя (фиксажа) стоил еще менее того — не более 20 копеек.
Цена менялась в зависимости от размера бумаги или количества кадров пленки, их марок, и кроме того, постепенно росла — так, к 1991 году пачка глянцевых листов 13×18 обходилась фотолюбителю уже в 1 р. 70 коп.
Кроме реактивов, требовались также пластиковый бачок для проявки фотопленки, фотоувеличитель, кадровочная рамка (идет в комплекте с увеличителем), четыре кюветки для проявки, промывки и фиксации фотоотпечатка на бумаге, красный фотофонарь, щипцы (или обычный пинцет) и валик с глянцевателем.

С переходом к цветному фото, трудоёмкость сразу возрастает:

— Компоненты надо собирать, чтобы они в одно время были вместе. А это трудно, так как химреактивы очень плохо доставать было. Я свою ванную превратил в лабораторную, все закрыл, решетки с тех пор остались. И в этой лаборатории я проявлял пленки. А ведь чтобы фотографии напечатать, тоже надо было четыре компонента собрать, — рассказывает Алексей Романович.

Зато это хобби оказывается незаменимым для другого увлечения Коротченко — путешествий. В этом смысле, судьба у советского учителя оказалась счастливой — Алексею Романовичу в свое время удалось побывать даже в Мексике! Такой подарок он получил после победы в... религиозном диспуте.

Дело было так. В начале 1950-х в Сибирь сослали огромное количество последователей религиозной организации «Свидетели Иеговы» (организация признана экстремистской в РФ, её деятельность в России запрещена — прим. ред.). Немало их оказалось и в Богашево — несколько десятков семей. Обжившись, они начали агитировать односельчан присоединиться к ним. Деревенские жители присоединялись, что, безусловно, шло вразрез с «линией партии».

Был и еще один момент: дети из семей последователей «Свидетелей Иеговы», по большей части, доучивались только до 3 класса, после чего родители их забирали из школы.

— Один мальчик из такой семьи у меня в школе учился хорошо, голова золотая. Мы боролись за его образование. Всего человек пять-семь из пятидесяти окончило 7 классов, и только он один окончил 10 классов, а потом и военно-медицинский факультет. Сейчас мой бывший ученик — заслуженный врач России, полковник медицинской службы, главный радиолог военно-медицинских частей России Иван Сергеевич Урсу, живет в Ростове-на-Дону. Мы с ним созваниваемся, — рассказывает Алексей Коротченко.

Чтобы бороться с вовлечением жителей в деятельность «иеговистов», решили провести общеобластной диспут. Со стороны «Свидетелей» выступили 20 её самых подкованных представителей. По воспоминаниям Коротченко, их ораторы готовились по специально издаваемому журналу «Сторожевая башня» — и некоторое время успешно отбивали нападки атеистов.

Против «Свидетелей» выступили профессор Лаптев, биолог из ТГУ, завотделом агитации и пропаганды Томского райкома партии и завуч Богашевской школы Алексей Коротченко. Диспут проходил в местном Доме культуры:

— Там народ буквально на плафонах висел, столько людей собралось. Диспут шел с 19.00 до 2.00. Мы с ними спорили, я ставил их в смешное положение, — вспоминает Алексей Коротченко. — Был один такой: я ему доказываю, а он все равно говорит, что «без бога мы ни до порога, а с богом хоть до синего моря». Хорошо. Я попросил принести большую ванну, говорю: «Давайте так, вот ванна теплой воды. Если вы засунете туда голову и вместе с вашим богом продержитесь так 5 минут, я вместе с вами встану на колени и буду молиться Иегове». Иеговист отказался, весь зал хохотал. Я победил.

В благодарность Коротченко одним из первых получил новенький «Запорожец», первую партию которых только-только привезли в Томск.

А еще в качестве поощрения в 1982 году выпустили в путешествие, о котором мечтал Алексей Романович — в дружественную социал-демократическую Мексику, где он прожил в результате больше месяца.

В 1986 году, будучи заместителем заведующего районо и секретарем парткома Томского района, Коротченко совершил круиз вокруг Европы, посетив 7 стран: от Англии до Испании.

И всегда с ним был фотоаппарат — снимал все, что попадало в объектив. Хотя сейчас от «серьезных» вопросов о своем давнем увлечении практически отмахивается — «разве же это значимый повод для обсуждения, так... хобби».

Его библиотека, в которую входят почти 5 тысяч томов, была признана лучшей домашней библиотекой Томской области. Но любовь к книгам не ограничилась семейным собранием.

Со временем, Алексей Романович стал писать сам. «Страницы истории села Богашево», поэтический сборник «Шаги по росе», автобиографические «Пути Водолея» — его работы печатались в местных газетах и журналах, главы из «Страниц истории» попали в «Энциклопедию Томской области».

— Мою вторую книгу, «Страницы села Богашево», я издавал сам — 250 экземпляров всего. Губернатор, главы районов давали деньги, я издавал и раздавал книги — спонсорам надо дать, друзей много, учеников старых много, родни, все раздал. А там как — один прочитал, другому передает и так далее. Поэтому когда мне позвонили из «Энциклопедии Томской области» и сказали, что хотят взять главы из моей книги, то я сначала не поверил, думал, подшутить решили. Потом люди начали интересоваться, где купить мою книгу, — рассказывает Алексей Романович.

В последнее время Коротченко все больше пишет стихи на злобу дня или на актуальные для автора темы. Несколько лет назад его произведение победило в конкурсе к юбилею села Богашево.

— Маяковский когда-то сказал: «Поэзия — та же добыча радия. В грамм работа, в годы труды. Изводишь единого слова ради тысячи тонн словесной руды». Это в самом деле так. Сидишь, над одним словом, думаешь и так и так, рифма не идет, какое-то слово подходит, но содержание не передает, то есть очень много работы, — считает Алексей Романович.

Сейчас Алексей Романович по-прежнему живет в Богашево, в небольшой благоустроенной квартире одной из местных двухэтажек. Каждый день он общается со своими старыми учениками, которые звонят и пишут ему.

Правда, в последнее время не так много ходит — болят ноги, особенно левая. И пишет — много.

— Мне давали бесплатную квартиру в Томске, только приезжай да работай, — вспоминает Алексей Коротченко. — Но я не поехал. Я люблю Богашево.