Люди чучхе. Как мигранты из Северной Кореи живут и работают в Томске

9 ноября 2017 / Томский Обзор / Фото: Александр Мазуров

Лица людей на фото к этому материалу скрыты. Находящимся за пределами Северной Кореи гражданам запрещено фотографироваться — при нарушении правила их отправляют домой и лишают права ездить на заработки.

О том, как живут и работают в Томске мигранты из КНДР — в истории Александра Мазурова.

По данным миграционной службы, в России живут около 30 тысяч граждан Северной Кореи. В основном, выходцы из КНДР задействованы в строительном деле, сельском хозяйстве, пищевой и легкой промышленности. Многие правозащитники называют условия их труда рабскими, но при этом сами мигранты не жалуются. Для них это способ заработать хорошие деньги — от 2 до 6 тысяч долларов за несколько лет, для их страны — шанс получить валюту. Трудятся корейцы под присмотром кураторов и постоянным надзором корейских спецслужб на Дальнем Востоке, в Москве и Санкт-Петербурге, а также в других городах России.

Томск не исключение — мигранты из Северной Кореи востребованы, главным образом, в трех направлениях: бетон, кирпичная кладка и отделка. Приоритетными являются бетон и кладка, так называемые «грязные» работы, которыми русские рабочие занимаются все реже.

Рабочий день у корейцев не нормирован — трудятся по 12–13 часов, семь дней в неделю. Симпатия российского заказчика к северокорейским рабочим, помимо малой стоимости работ, обеспечена скоростью их исполнения. «Пали! Пали!» — кричат отовсюду. Те, кто «чу-чу» — немного — освоили русский язык, первым делом учат аналог «пали» — «Бистро!». В таком темпе мигранты работают в стремлении получить как можно больше денег за те 2–3 года, которые они будут находиться в России.

С русским языком у северокорейских рабочих плохо — лишь три-четыре человека из всей команды, с которой я общался на стройке, могут изъясняться в ломано-прикладном формате. Такие корейцы, в основном, сразу становятся бригадирами — знать русский для мигранта престижно. У корейских рабочих при себе есть словари, в которых от силы 200 слов из бытовой и строительной сферы — поговорить по душам с помощью такого словаря проблематично. Зато на стройке быстро осваивается мат, который рабочие повторяют за русскими. Тем не менее, не забывается ими и родной язык: самое популярное оскорбление на корейском среди мигрантов — «ке сяки» - ублюдок — или «маленькая собака», как дословно мне переводят сами рабочие.

Практически все зарабатываемые корейцами средства уходят на родину — на руках у рабочих почти никогда нет денег, лишь некоторые умельцы умудряются разжиться рублем. На эти деньги просят купить «спирту», «кулицу», «чигаретту». Пожалуй, одним из самых желаемых лакомств для корейского рабочего является хлеб — обыденный рацион сведен к капусте, рису, свиной вареной голове или рыбе.

Все время корейцы проводят в работе, досуг — общая политинформация. У рабочих нет возможности выйти в город, им нельзя смотреть фильмы и звонить родственникам. Телефоны есть только у прорабов и мастеров, да и то не у всех. Часто корейцы, увидев смартфон, просят показать кино.

Сами рабочие на свою жизнь не жалуются — по их словам, верят в социализм, считают Родину и Высшего руководителя КНДР неприкосновенными, а также смеются над сроком службы в российской армии (в Северной Корее каждый мужчина обязан отслужить 5 лет). Для большинства жителей КНДР работа в России — это единственная возможность улучшить имущественное положение в семье: отправить детей получать высшее образование и начать питаться нормальной едой.

В стране с ограниченной социальной мобильностью это еще и шанс накопить начальный капитал и дать старт своему делу или же просто попытка перейти черту бедности.