Островная девушка на льду.
На столе и за столом
Россия для меня — во многих отношениях совершенно новый мир, и не в последнюю очередь это относится к русской пище.
Еда приближает нас к пониманию других культур через то, как и что в них едят. Первое личное знакомство с чужой кухней обычно получается довольно напряженным, порождая противоречивые ощущения.
Мне представилась возможность пообедать в нескольких семьях и с другими людьми, и во время еды здесь неизменно сидят вместе и разговаривают. Это для меня сложно и странно. Однажды на каком-то особенно оживленном обеде я изо всех сил старалась не отставать от бесчисленных разговоров и вопросов, адресованных мне. Ничего не вышло. Стол опустел, обед исчез, а я буквально умирала от голода.
Русская традиция сидеть вместе вокруг одного стола порождает чувство единения, тогда как у антигуанцев каждый во время еды скорее сам по себе. Мы тоже едим одновременно, но в разных частях дома, занимаясь попутно разной сидячей работой. Конечно, у всех дома есть обеденный стол, но он скорее декоративный и используется в основном для других целей.
Теперь о разговорах. Если вы сидите сами по себе, то вам незачем что-то говорить — и вы молчите. Было довольно сложно приспособиться к культуре, где все сидят за одним столом, не прекращая говорить даже с набитым ртом. У наших культур есть схожие черты, например, мы тоже смотрим телевизор во время еды. Иногда мы можем отпустить какое-то замечание по поводу персонажей, декорации, сюжета или телепрограммы в целом. Но замечания эти редкие и короткие, между ними проходит достаточное время, чтобы пережевать пищу.
Едок из меня очень медленный.
Речь не о смаковании пищи, хоть я это и очень люблю. Просто я ем медленнее, чем остальные, и даже когда я пытаюсь есть быстро, это словно гонка на замедленном повторе, но единственная в этой гонке, кто движется замедленно, — я. Затем начинается какой-нибудь разговор и нужно поддерживать зрительный контакт, так что я прекращаю есть. Сначала я смотрю собеседнику в глаза, потом наступает моя очередь говорить, а еда во рту мне мешает. Поэтому я жду паузы — чтобы не заставлять человека ждать, пока я прожую все, что у меня во рту — и отвечаю.
Но собеседник мой, как правило, в этом деле первоклассный специалист: он ухитряется набить рот, прожевать пищу, проглотить ее и продолжать свободно говорить при этом. Я так не умею: когда и с кем бы я ни ела, для меня это настоящая пытка. Чтобы как-то справиться с этим, я стараюсь не поднимать головы. Я смотрю на тарелку, на пищу, избегаю любых зрительных контактов, чтобы никто не заговорил со мной. Но это никогда не срабатывает. И я вечно ем медленнее, чем кто-либо еще. Я благодарна всем, с кем делила стол, за то терпение, что они проявляли ко мне, когда я была голодна или ела очень долго.
Я обожаю хлеб.
Дома, еще до того как уехать, я думала, что нет на свете тех, кто любил бы хлеб больше антигуанцев. И тут — русские застолья. Каждому приему пищи неизменно сопутствует хлеб, вне зависимости от состава главного блюда. На Антигуа есть негласное правило: хлеб — это основа. Мы едим хлеб, а с хлебом что-то еще. Например, хлеб с сыром или с колбасой, как сэндвич. Либо же мы едим просто хлеб, сам по себе: свежий, только что из булочной, восхитительно теплый, или даже еще горячий. Но на одном столе с другими блюдами хлеб у нас точно не встретишь. В первый раз, когда я увидела хлеб на столе в России, я подумала, что просто пищи не хватило на всех, а хлеб принесли для замены недостающих блюд. У нас это, как правило, единственная причина, по которой хлеб или нечто подобное можно было бы съесть сразу после еды. Но пищи было вдоволь, все ели хлеб вместе с ней, а некоторые даже брали себе вторые порции.
И затем там был десерт — после еды. Классический прием пищи по-антигуански включает в себя что-то одно. За первым блюдом других не следует. Когда блюдо съедено, обед закончен. Никто не оставляет в желудке место для десертов или каких бы то ни было сладостей, никто их даже не ожидает: добавочная порция — запросто, но не десерт. По правде говоря, десерт идет в другое время, отдельно. То, что весь остальной мир счел бы десертом, антигуанцы едят в качестве быстрого перекуса между приемами пищи.
Я — большой любитель пробовать пищу.
Пища — отличный способ взаимодействия с разными культурами. Поэтому я смотрела много кулинарных телешоу, где рассказывают о стилях приготовления пищи в разных странах, а некоторые блюда я даже пробовала приготовить. Но не будем забывать, что Антигуа и Барбуда — все же очень маленькое государство, так что опыт мой был достаточно скромен.
Мы с друзьями как-то пытались приготовить несколько корейских блюд, заменяя в них те продукты, которые было не достать в магазинах или через Интернет. Блюдо, получившееся в результате первой такой попытки, на вкус однозначно принадлежало к антигуанской кухне, несмотря на то, что готовили мы нечто совершенно иное. И тогда я поняла, что попытки сымитировать кухню другой культуры всегда будут неудачными, если те, кто пытается, в эту культуру не посвящены; вкус будет не тот, пусть даже люди тщательно изучили вопрос и обложились множеством детальных руководств. Особенно если вы типичный антигуанец, отмеряющий продукты «на глазок».
Я никогда не сталкивалась с русской кухней, так что совершенно не представляла, чего ожидать. Однако несколько моих знакомых уже успели ее попробовать, и для них она оказалась настолько чуждой, что они так и не смогли привыкнуть — так они говорили. Но мне было любопытно. Я не хотела ни фаст-фуда, ни того, что подносят иностранным гостям, желая угодить их вкусам. Мне хотелось попробовать настоящей, истинно русской еды — еды, приготовленной русскими для русских. И вот, когда я жила в Красноярске, я подробно объяснила это желание моему русскому другу и мы с ним, минуя кафе, рестораны и киоски, направились прямиком в столовую.
Столовая — дело обычное; для вас, но не для меня. В моей стране есть кафе, стилизованные под столовую, но их очень мало и с русскими столовыми у них нет ничего общего. В антигуанских «столовых» везде кормят по-разному, по-разному сервируют стол, а выбор в меню сведен всего к шести-восьми блюдам, и, честно говоря, это я еще преувеличиваю. Кроме того, посуда в таких заведениях практически всегда одноразовая, а посетители часто просто забирают еду с собой и преспокойно идут дальше по своим делам.
Я заказала картофельное пюре с куриным пирожком (по-русски «котлета»).
Картофельное пюре по вкусу было точно таким же, как и наше, но сильно отличалось по консистенции. У нас дома густота пюре может быть разной, в зависимости от того, кто его готовит. Кто-то использует больше молока, кто-то меньше. Но это еще не все. Российское картофельное пюре — в гораздо большей степени «пюре», нежели антигуанское; в России его толкут и перемешивают до однородной массы, в то время как на Антигуа оно гуще и с кусочками картофеля.
А вот курица у нас такая же, и я вспомнила о доме, едва ощутив ее чесночный вкус. Сущая безделица, но я в самом деле сразу же почувствовала себя как дома. Именно то, что мне и было нужно. С тех пор я попробовала множество русских блюд: «селедку под шубой», салат «Оливье», борщ и, конечно, блины. Еще я теперь умею готовить русский суп из капусты («щи»), а также печь булочки с начинкой и яблоки.
В России я ем всё — даже те продукты, которые раньше ненавидела. Для меня это целый новый мир, и я готова пробовать его на вкус еще и еще. Я собираюсь распробовать разные виды меда, фрукты и овощи, крупы и варенья, а также еще больше сметаны и кефира. Я и мой язык столь мало знали о мире до приезда сюда, в Россию!
Перевод Михаила Зырянова