Что случилось с телекомпанией ТВ-2? Пресс-конференция в Томске

Сегодня в пресс-центре информационного агентства «Интерфакс-Сибирь» в Томске состоялась пресс-конференция на тему: «Что случилось с телекомпанией ТВ-2». В ней приняли участие главный редактор ТВ-2 Виктор Мучник и руководитель юридической службы телеканала Анастасия Ольговская. Заявленный ранее в качестве участника президент Холдинга «Томская Медиа Группа» Аркадий Майофис принять участие в пресс-конференции не смог.

Ниже мы даем практически полную расшифровку ответов на вопросы, прозвучавшие на конференции и касавшиеся непосредственно ситуации вокруг телекомпании.

— Что на самом деле произошло с вещанием ТВ-2 в Томске?

В.М.: Случилось следующее: 19 апреля сего года прекратилось вещание телекомпании ТВ-2 в эфире. По кабельному мы еле-еле, но продолжаем вещать до сих пор. Когда прекратилось вещание, наши партнеры из ОРТПЦ (Областной радиотелевизионный передающий центр — прим. ред.) нас уведомили о том, что случилась авария. Все это происходило в обычном порядке, то есть так, как проходит всегда, когда случается авария.

Поначалу мы были убеждены, что авария действительно произошла и работали так, как работаем в подобных случаях: то есть, наши технические службы вступили в контакт с техническими службами ОРТПЦ. Стали выяснять, что произошло, обменивались письмами. Уже через сутки/двое у нас стало возникать недоумение по поводу происходящего. Дело в том, что директор ОРТПЦ Николай Владимирович Юршин не выходил на связь. В такой ситуации, которая произошла, это было необычно. Нам сообщали о том, что он находится в командировке, но то, что человек не брал сотовый телефон, нас несколько удивляло. Нам стало казаться, что все происходящее не случайно.

Далее мы получили письма из ОРТПЦ с описанием аварии в общих чертах, с сообщением о том, что у них сломался фидер 1968 года выпуска, что нас уже несколько удивило.

Сразу же скажу, поскольку много домыслов бродит самых разных. Есть две лицензии: лицензия на вещание и лицензия на связь. Лицензия на вещание принадлежит телекомпании ТВ-2, лицензия на связь принадлежит нашим уважаемым партнерам из ОРТПЦ. Это две разные лицензии. К фидеру, как и к передатчику телекомпания ТВ-2, никакого отношения не имеет. И более того, у нас всегда с определенными трудностями происходит процедура допуска наших сотрудников к изучению ситуации с этими передающими устройствами. Но пока работали нормально, как-то мы этого всего добивались. Мы регулярно платим связистам за услуги, которые они нам предоставляют. И, к слову сказать, платеж, который мы делаем — только от ТВ-2 — в месяц, практически закрывает цену этого самого фидера, не говоря уже о том, какие платежи осуществляет «Томская Медиа Группа».

Когда мы увидели, что ситуация непонятным образом тянется, то предложили связистам купить этот фидер, цена вопроса составляет порядка 400 тысяч рублей. Мы купим, привезем, а вы поставите. Больше того, мы связались с поставщиками, и нам сказали: «Да не вопрос, за два-три дня мы вам это все сделаем». В ответ на наше предложение купить и привезти фидер случилась какая-то непонятная заминка, наши партнеры несколько растерялись. Потом началось вот это: «Мы государственная организация, все только через конкурсы, ФЗ 44, так нельзя, регламент…» и так далее. В общем, «не нужен нам ваш фидер за ваши деньги, сами будем покупать».

Ситуация тянется месяц, мы злимся, пишем письма. У нас уже целые тома переписки со связистами. Ясно, что тянут. Наконец, через 10 дней отсутствия появляется господин Юршин, и у нас с ним происходят два достаточно горячих разговора. Мы хорошо друг друга знаем, уже 20 лет в этом городе вместе, поэтому можем разговаривать откровенно. Владимир Николаевич клялся мне, что это техническая авария, и все делается для того, чтобы устранить ее последствия. Обозначил срок — 15 июня, если не случится форс-мажор. Когда я попросил предоставить мне график ремонта, нам было отказано на основании того, что это внутренняя документация ОРТПЦ. «Раз сказали, что отремонтируем, значит, ждите».

Пока происходило это увлекательное разбирательство со связистами, включился другой наш замечательный партнер под названием Роскомнадзор, с которым у нас давние и интересные взаимоотношения. Роскомнадзор — это организация, которая следит за вещателями, на счет того правильно или неправильно они осуществляют вещание на территории предписанной лицензией. Я думаю, что мы единственное СМИ, которое Роскомнадзор мониторит так внимательно и регулярно проводит проверки, но мы к этому привыкли. Соблюдаем все, что можно, и время от времени выигрываем у Роскомнадзора суды, что, разумеется, не улучшило взаимоотношений, но способствовало их формализации. Во всяком случае, Роскомнадзор знает, что так просто к нам не подступишься. Проверки и мониторинг все это время происходили достаточно системно. Роскомнадзор ничего не находил, за что нас можно было привлечь, а тут якобы сломался фидер и произошла авария.

Ситуация с фидером не решается, и Роскомнадзор выписывает нам бумагу под названием «Предписание». В ней нам предписывают устранить нарушение и выйти в эфир не позже 20 мая. И угрожают: в случае невыхода в эфир, отозвать или приостановить действие лицензии. Делает это господин Ксензов, и делает это, по забавному совпадению, примерно в тоже самое время, когда он неудачно высказывается про Твиттер (за что ему выговор потом объявили).

То есть, одна государственная организация говорит, что «мы фидер раньше 15 июня отремонтировать не можем», другая: «ребята, у вас что-то непонятное с фидером происходит, но нас это не касается, вы 20 мая, пожалуйста, обеспечьте вещание в эфир, иначе лицензию отзовем». Мы, естественно, вступаем в переписку с Роскомнадзором, уведомляя его, в частности, что в, общем-то, мы вещание осуществляем до башни. Мы же сигнал отдаем? Отдаем. Вопрос не к нам, вопрос к нашим партнерам-связистам. Роскомнадзор нам говорит, что его не касаются наши проблемы, мы сами пусть свои вопросы в судах со связистами решаем, а 20 мая эфирное вещание обеспечить обязаны.

Приостановка действия лицензии означает, что мы лишаемся возможности вещать не только в эфире, но и в кабеле. С момента того, когда мы получаем 15 мая, в День рождения телекомпании, это замечательное предписание от Роскомнадзора, мы понимаем, что пазл складывается, и дело обстоит именно так, как мы и считали. Что причина вовсе не в фидере. Причина в другом — это политическое давление на компанию.

На мой взгляд, ребята немного поторопились с этим предписанием. На самом деле, мы бы еще долго разбирались с причинами аварии, с фидером, замеряли там синусоиды и все прочее, поскольку все-таки, хотя затяжка казалась странной, мы исходили из презумпции хоть и неторопливости, но добросовестности наших партнеров. Но, по-моему, тем, кому хотелось нас отключить, хотелось сделать все красиво: 15 мая поздравить с Днем рождения и сказать «Вот вам, ребята, получите». Так это или не так, я могу только предполагать.

Но они ошиблись. Ошиблись в той части, что мы теперь можем совершенно откровенно говорить о том, что идет политический накат на компанию, и это уже подтвердилось самым замечательным образом на «Эхе Москвы». Госпожа Маргарита Симонян, директор Russia Today, моя старая знакомая, человек, который сегодня вхож в высокие кабинеты, четко и определенно сказала — дело не в фидере, а в политике. Вы своими действиями создаете людям проблемы, а раз создаете проблемы, то вы должны знать, что люди ответят. Я не дословно пересказываю, но говорю близко по смыслу. Я благодарен госпоже Симонян за то, что она подтвердила нашу версию событий.

Что мы делаем теперь: естественно, после 20 мая будут включаться какие-то юридические процедуры. На самом деле, даже это предписание и угроза отзыва лицензии, которые Роскомнадзор сейчас применяет к нам, все это незаконно. Еще и потому, что по закону мы должны не вещать 3 месяца для того, чтобы эти юридические санкции к нам осуществлялись, а 3 месяца еще не истекло. Но, я повторяю еще раз, люди очень торопятся и пытаются сделать все как-то побыстрей. Но побыстрей и без шума, как они на это рассчитывали, не получится. Мы включили юридические механизмы защиты, делаем это не в первый раз. Есть очень большое количество людей по всей стране, которые нам сочувствуют. Я очень благодарен коллегам за профессиональную солидарность, я благодарен городу за поддержку. Разумеется, я трезвый человек и совершенно четко понимаю, что в этом городе есть не только люди сочувствующие, но и люди враждебные к нам.

— В случае, если лицензия будет отозвана, что произойдет с телекомпанией и частями холдинга?

В.М.: Я не буду сейчас говорить о подробностях. Извините, ребята, у нас война. Мы на войне и у нас есть план Б, план С, план Д и так далее. Есть вещи совершенно очевидные. Например, мы раздали всем сотрудникам Медиа Группы, включая меня, уведомления о возможности сокращения. Пока это формальный документ. Мы естественно понимаем, что возможно уничтожение компании, но в каком виде, и в какие сроки, пока не вполне точно понимаем. Но хотим сделать все юридически четко.

Разумеется, есть радио, есть интернет, есть другие кое-какие активы. Но главным активом, главным смыслом, если говорить про меня лично — поскольку я больше 20 лет работаю в компании — главным смыслом жизни «Томской Медиа Группы» является телекомпания ТВ-2. Уничтожение телекомпании для меня важнее всего, чисто эмоционально. Все остальное, что останется, ну да, может быть как-то будет работать со мной или без меня — это уже отдельный вопрос. Главное, что для нас важно — сохранить информационное вещание. При этом понятно, что часть тех, кто нас смотрит, не имея возможности смотреть телевизор, идет на наш сайт. Но сам по себе интернет в полной мере сейчас монетизируется в Томске плоховато. В отличие от телевидения, ему необходима дополнительная поддержка, либо он совсем квеленький будет.

Я все-таки уверен, что мы и сквозь эту историю пробьемся, хотя она очень тяжелая. И сила давления очень серьезная. Но понятно, что уничтожение телекомпании ТВ-2 для всех нас — это очень серьезный удар. И конечно, это приведет к уничтожению значительной части редакционного коллектива.

— Вы можете как-то обозначить заказчиков такого давления на компанию?

В.М.: Я все время получаю этот вопрос и мне трудно отвечать. И не потому что я чего-то боюсь, а потому что я ответственный человек. Разумеется, у меня есть версия происходящего. Сейчас мы понимаем, что инициатива давления на компанию исходит с «вершины». Но мне хочется верить в то, что исходя из соображений здравого смысла, телекомпанией ТВ-2 не занимаются первые лица нашей страны. Я все-таки человек здравый и пока еще не в состоянии паранойи, но то, что в Москве занимаются нами, я могу предположить, и занимаются достаточно плотно. Но никто бы в Москве нами, я убежден, не занимался бы, если бы ситуация системно постоянно не подогревалась из Томска. И кем подогревается — а что я гадать буду, я знаю, что те или иные наши сюжеты, они вызывали недовольство. Очень большое недовольство, дикое недовольство, вызвала белоусовская история, в которую мы влезли. На самом деле недовольство вызывают не конкретные истории, а редакционная политика. Мне трудно что-то приказать, я нормальный вменяемый человек, я могу выслушать и у меня всегда были нормальные разговоры с коллегами из пресс-службы Белого дома, Красного дома. Я понимаю их обеспокоенность. Есть Аркадий Майофис, собственник компании, но и с ним отношения настолько давние, они партнерские, дружеские, мы друг друга слушаем. А любому другому человеку я могу сказать: «Извини, я тебя выслушал, я понимаю твою точку зрения или вашу, но я думаю иначе и мы будем снимать этот сюжет». 150 раз я отвечал так, и это многим не нравится. Мне говорят: не делай этого, я говорю — я по закону это могу делать, идите в суд. Но с нами уже давно никто не судится. Мы сами все суды выигрываем, у нас хорошая юридическая служба. Мы работаем в рамках законодательства Российской Федерации.

И еще одну вещь я хочу сказать. Все время говорят — вы оппозицонная компания. Я говорю — нет, я ничего не имею против оппозиционных СМИ. Я считаю, что в нормальной стране оппозиционные СМИ нужны. Они должны быть, и тот накат, который идет на оппозиционные СМИ, мне не нравится. Но ТВ-2 никогда, как средство массовой информации, никогда не хотело быть заложником определенной политической позиции. Не потому, что это опасно, а потому что это руки связывает.

Я хочу иметь возможно условно позвать в эфир Каспарова, а завтра — Володина. И чтобы они сидели и людям излагали разные позиции. И вы сами знаете, «Единая Россия» у нас в эфире была в достатке. Но в тоже время приезжает какой-нибудь Каспаров. И тебе звонят-названивают: почему сидит Каспаров? Он медийная персона, поэтому и сидит. Это не значит, что я на все 100% с Гарри Кимычем согласен. Но я считаю, раз приехал Каспаров — должен сидеть. Приехал Немцов — должен сидеть. Свяжемся с Орешкиным, который имеет мнение по каким-то вопросам федеральной политики, и спрашивать никого не будем. Или есть крупнейший эксперт по региональным бюджетам Зубаревич. Тоже вызывает дикое раздражение, почему? Да потому что она знает все, она с цифрами сидит. И каждая циферка, которую она называет, бьет по конкретным людям.

— Не является ли этот накат на ТВ-2, наряду с другими региональными СМИ, своеобразной тренировкой, проверкой в преддверии цифровизации?

В.М.: Да, на нас, конечно, можно очень хорошо отработать модель. Можно же отключить СМИ не только за его неустраивающие политические позиции. Представьте простую ситуацию с рейдерством. Ну, договорились со связистами и Роскомнадзором просто чтобы частоту отобрать. Вот точно так же можно поступить с любым СМИ, у которого нет связной лицензии. Все, отобрали, отжали — такие истории бывают. Нам про этом уже начали писать коллеги, они же тоже люди трезвомыслящие. Смотрят, какая модель отрабатывается: ну нифига себе, говорят, это так и с нами могут. С газетами, конечно, попроще, с теми, кто имеет дело с типографиями. Но, впрочем, я точно так же знаю коллег, у которых отнимали возможность печататься. Ловко, технично и с помощью тех же самых инструментов, которые используются по отношению к нам. Поэтому наша ситуация должна задевать тех коллег, которые думают, что у них все нормально. Потому что сегодня за нами, завтра — за вами.

— Готовятся ли какие-то иски к ОРТПЦ или судебные тяжбы с Роскомнадзором?

А. О.: У нас будет подана жалоба на обжалование предписания по устранению выявленных нарушений, поскольку оно было выдано с нарушением закона, и причем с нарушением того закона, который указан непосредственно в самом предписании. Кроме того, безусловно, мы будем заявлять требование о взыскании тех убытков, которые понесла телекомпания и еще несет в связи с отсутствием аналогового вещания. Это требование будет предъявлено к организации, которую возглавляет Юршин, к томскому ОРТПЦ. Кроме того, мы готовим заявление с требование обязать томский ОРТПЦ выполнять надлежащим образом условия договора, по которому мы проводим оплату. То есть, оказать бесперебойную доставку сигналов до конечного оборудования пользователей, включить эфирное вещание. Если на все наши письма первые, скажем так, недели полторы томский ОТРПЦ еще как-то реагировал, сейчас реакции нет вообще никакой. Понимания, что там происходит, нет, доступа наших сотрудников к оборудованию нет. Поэтому мы будем вынуждены решать эти вопросы в судебном порядке. Думаю, что сегодня часть этих исковых требований уже пойдет в суд.

Понятно, что часть судебных разбирательств будет осуществляться в Москве, в частности, по обжалованию предписания, поскольку это выдано московским Роскомнадзором. Те иски, которые будут в отношении Юршина, мы будем рассматривать в Арбитражном суде Томской области.

— Пока проходят все эти процессы, можете ли вы выходить по кабельному и будете ли вы получать кабельную лицензию отдельно?

В.М.: Мы можем выходить ровно до того момента, пока не отозвана или не приостановлена лицензия. А вот с момента когда она будет приостановлена, война-план покажет, что будем делать. У нас разные варианты есть.

— А вы думаете, что эти митинги/пикеты помогут сохранить телекомпанию?

В.М.: Митинги и пикеты — с одной стороны, это очень важно. Нам важно и приятно видеть поддержку города. Для молодых ребят, которые у нас работают и могут работу потерять, важно ощущать, что они работают не зря. А что касается вопроса поможет это или нет, я считаю, что любая общественная активность полезна. Очень плохо, когда город или страна долго молчит. Потом она начинает очень быстро и много сразу говорить, и это бывает плохо. Поэтому лучше говорить.

Чтобы еще было понятно, коллеги — я не революционер. Я по убеждениям человек, скорее, консервативный. Я очень не хочу никаких потрясений нигде — ни в Томске, ни в России. А для того, чтобы этих потрясений не было, надо разговаривать. И для этого должны быть представлены разные точки зрения. Пока мы тут разговариваем, мы же не бьем друг друга.