10 ответов. Алёна и Артемий Фоминых, дизайн-студия «Провинция»

Они признают только практичные подарки, почти не смотрят романтические фильмы и не празднуют 14 февраля. Зато у них трое общих детей и три совместных проекта: дизайн-студия «Провинция», агентство «Кругом тайга» и издательство «Дуб зеленый», которые растут вместе с Серёжей, Аней и Машей в любви и заботе.

Сегодня у нас — Алёна и Артемий Фоминых, директор и продюсер дизайн-студии «Провинция», основатели издательства «Дуб зеленый» и агентства «Кругом тайга».

1

Алёна: Бизнес — это джаз, это полная импровизация, абсолютная неизвестность и полное напряжение с утра до ночи. Но именно в этом и интерес. Самое сложное — привыкнуть к тому, что никогда не будет никаких гарантий, никогда не будет спокойно.

Я всегда внутренне стремилась к тому, чтобы делать бизнес. Даже когда сама не прилагала никаких усилий, меня судьба к этому вела. Всегда хотелось делать что-то свое. Для меня предприниматели — это самые интересные люди. Так жизнь складывается, что среди знакомых и друзей в основном, предприниматели. Кто-то состоялся, уже очень успешен, кто-то в начале пути. Но это самые интересные люди. А самое главное, почему я их люблю, это люди, которые делают что-то своей головой, своими руками, они не ждут инструкций, они пишут инструкции для других. Они находят решение сами, гуглят все подряд, читают все подряд, слушают всех подряд и что-то пытаются на этом сделать.

Вообще бизнес — это путь проб и ошибок, и чаще — ошибок. За любой историей успеха стоит грандиозная история неудач, о которой обычно не говорят. Я знаю, например, одного предпринимателя, который открыл сеть хостелов, и он мне рассказывал, что если необходимо, он сам берет фартук и идет мыть туалет. Такой самоотверженности, погружения в свое дело нельзя ждать от наемных работников. И именно за это я и люблю предпринимателей, собственников, бизнесменов: за то, что они отдаются целиком.

Артемий: Предприниматель — человек, которому больше всех надо. У него свербит внутри, он не доволен стандартным положением вещей вроде «работать с 9 до 6». И вот этот внутренний движок «больше других надо» заставляет много работать и искать новые пути. А все остальное — уже попутно: появляются наемные работники, рабочие места… Это все инструменты достижения своей цели. И ты считаешь, что знаешь, как сделать это лучше. И не просто знаешь, но и сделаешь это, и докажешь потом другим, что так и надо.

2

Артемий: У нас нет цели заработать гигантское состояние. Хочется заработать денег, чтобы была возможность продвинуть очередной проект, потому что жизнь коротка, а мыслей много и хочется многое успеть сделать.

Алёна: Деньги — это же как электричество. Это просто определенная энергия для решения каких-то задач. Мы же не задумываемся над тем, что нам нужно больше электричества, чтобы можно было больше лампочек включать, нет! Для нас это просто определенный инструмент, ресурс, который мы используем для того, чтобы вокруг работали какие-то гаджеты. То же самое и с деньгами. Да, их нужно больше, чтобы больше каких-то механизмов запустить. Помочь кому-то или больше книг выпустить, больше людей нанять, бизнес свой перевезти в столицу и так далее. Деньги исключительно ради этого, а не ради того, чтобы как Скрудж МакДак нырнуть в озеро из монет, купаться, считать эти копейки и кричать: «Я богатый!».

3

Алёна: Я всегда принимала решения сама, меня так воспитывали. И сама потом «по полной» отвечала за эти решения. В результате больше всего меня теперь в работе раздражает, когда люди не способны взять на себя решение и ответить за него. Умение самостоятельно что-то делать, не искать постоянных четких инструкций я уважаю больше всего.

Артемий: Мне кажется, это идет сегодня от излишней опеки, которой более молодые поколения подверглись в результате взросления в 1990-е годы. Ты была советским ребенком, тем более, жившим в деревне — вас с младенчества одних гулять отпускали. Мы росли в городе, но уже в 6 лет я совершенно один мог сидеть весь день дома, при этом уходить гулять: ключ под коврик или в почтовый ящик и все, на весь день. Улица очень способствовала умению принимать решения, потому что спросить совета было не у кого. Тебе надо было самому придумать, что делать, если встретил хулигана или попал мячиком в окно соседской бабушке. Ведь родители только вечером придут с работы и ни о чем не узнают, а ты успеешь за все ответить и все пережить. А сейчас дети сидят, в основном, дома….

Алёна: С другой стороны, мы — дети советской эпохи. А вот если посмотреть на очень молодых предпринимателей, до 30 лет, то они очень смелые, они намного смелее нас в чем-то и легко экспериментируют. Мы боимся сделать ошибку, и это сильно мешает.

4

Артемий: Я давно перестал считать работу чем-то отдельным от своей жизни. Это такая же ее часть, как дети, еда, она должна гармонично существовать. А не так: сел я в девять, в шесть ушел и забыл про нее. Поэтому в течение дня ты можешь заехать в садик, съездить по своим делам, вернуться к работе — все совместно живет в течение дня. Один минус — очень много всего, поэтому мало сна.

Алёна: Я всем говорю, что у меня не трое детей, а четверо. Работа, в виде «Провинции» или каких-то новых проектов — это четвертый ребенок. Семья: любимый муж, дети, мама и работа — все это стоит на одной линии, и все это очень тесно переплетено. Я не чувствую себя несчастной или чем-то ограниченной в этом. Как раз в режиме, когда нет четкой границы между работой и личной жизнью, я ощущаю себя абсолютно комфортно и гармонично. Я в отпуск езжу с работой. Я в роддом поехала с ней и первое, что сделала, когда более-менее оклемалась, это проверила почту. Когда мы ездим в отпуск, мы постоянно деремся из-за айпада, потому что сыну Серёже он нужен, чтобы порисовать, а мне — чтобы проверить почту. И очень хорошо, что сейчас у меня есть возможность жить и работать именно так: жизнь-работа, работа-жизнь. Мне сложно представить, чтобы я приходила на работу в девять, а в шесть по звонку отправлялась домой.

5

Алёна: До рождения Маши я по 14–16 часов сидела в студии и чувствовала себя совершенно нормально. Но с ее появлением это изменилось. Сейчас очень много проектов, которые раньше я вела сама, передала Тёме и нашему менеджеру. При этом мое участие в работе нисколько не уменьшилось, я просто занялась какими-то другими вопросами.

Артемий: Раньше «Провинция» и «Кругом тайга» существовали параллельно, но за последние, наверное, полтора-два года очень плотно сошлись. То есть, «Кругом тайга» стала таким отдельным направлением «Провинции». Поэтому сейчася я официальный продюсер студии и копирайтер. Влившись в моем лице в «Провинцию», «Кругом тайга» дала толчок переходу от обычной дизайн-студии к брендинговому агентству.

Алёна: Если раньше мы подключались на этапе дизайна, то сейчас у нас все больше задач, которые мы начинаем реализовывать буквально «с нуля» — с разработки названия, стратегии, слогана. Так гораздо интереснее. Кроме того, когда Тёма присоединился к «Провинции», мы решили проблему с текстами. Мы точно знаем кто напишет нам текст — и просто хороший маркетинговый, и «продающий», и в онегинской строфе, и в стиле Маяковского, и любой другой.

Артемий: «Кругом тайга», в общем, осталась неким виртуальным персонажем, который пока ждет своего часа. Это довольно перспективное направление, потому что многие компании сейчас страдают от нехватки хороших текстов. В былые годы этим умением владело немножко больше людей, в связи с тем, что раньше писали больше сочинений, и уроки литературы проходили несколько по-другому. А сейчас нужны еще и тексты бизнес-направленности. Поэтому мне кажется, что в конце-концов из «Тайги» получится копирайтинговое агентство, которое будет помогать компаниям с хорошим русским языком.

6

Алёна: Я раньше не придавала особого значения детским книгам, каким-то развивающим материалам. Как это часто случается — начинаешь обращать на что-то внимание, только когда это тебя непосредственно касается. Когда у тебя рождается ребенок, ты, естественно, хочешь заниматься его развитием. Когда родился Серёжа, мы стали обращать внимание на то, что есть на рынке. И нашли очень много недостатков: то иллюстрации не нравились, то тексты, то стихи. Отсюда и возникла идея создавать свои детские книжки. И название придумали — «Дуб зеленый».

Этой идеей поделились с очень хорошим и талантливым человеком, молодым папой — Денисом Раудсеппом. Он просто открыл нам глаза на качественную детскую иллюстрацию. В конце прошлого года решили, что нам нужно заниматься этим вплотную. Это как раз то дело, которому можно посвятить себя без остатка. Вообще, когда что-то делаешь для детей и делаешь это искренне, можно и в лепешку расшибиться.

Артемий: Сейчас «Дуб зеленый» выделился в отдельное направление. Денис уже глубоко погружен в него, он у нас главный двигатель этого проекта. Мы пытаемся за ним поспевать.

7

Алёна: Все лучшие дела создаются супругами или семьями. Потому что семья может пережить любые проблемы. Есть стереотип, что работать супругам вместе сложно. На самом деле — очень легко! С посторонними людьми ты можешь манерничать, бояться где-то обидеть, а своему мужу или жене ты можешь сказать все как есть, как ты думаешь.

Артемий: Работа — это единственная тема, по которой мы ругаемся.

Алёна: Нет, у нас две темы, по которым мы ругаемся — это работа и дети.

Артемий: А так как работы много и детей много, то ругаемся мы постоянно:)

Алёна: У моих родителей было несколько железных правил: всегда завтракать вместе, всегда спать вместе в одной кровати и никогда не выяснять отношения при детях. Мне кажется, что это не всегда удавалось им и не всегда удается нам.

Артемий: А правило завтракать вместе есть и у нас. Это, собственно, правило, на которое меня «подсадили». Я никогда в жизни не завтракал — максимум, мог перекусить кусок вчерашнего бутерброда и убегал из дома. А теперь я без завтрака уйти не могу. Железное правило: утром надо есть так, чтобы хватило на весь день.

8

Алёна: Я абсолютно не гурман. Есть некоторые блюда, которые я люблю больше других — глазунью, например, или кофе, очень люблю мороженое. Понятно, когда ты приезжаешь в другую страну, или в новый город, хочется посетить там какие-нибудь заведения, харчевни. Но в этом меня интересует больше сам процесс: посидеть в хорошей обстановке, попробовать новые блюда. Еда, как таковая, не имеет для меня никакого значения.

Артемий: А я гурман. У меня любимое блюдо — это обычная гречневая каша с тушенкой. У меня это одно из воспоминаний детства, когда мы с большой группой родственников, которая нам помогала, строили на даче пристройку к веранде. Мне тогда было года четыре или пять. После всего этого строительства дядька варил гречку и кидал туда тушенку. У меня этот запах до сих пор стоит. Гречка с тушенкой — это что-то такое из детства, и я с удовольствием ем ее в любом виде — холодном, горячем, свежем, со льдом, как угодно. А посидеть в заведениях — с удовольствием. Мы сошлись в этом, кстати с Алёной Владимировной.

Алёна: Вообще, у нас очень похожие вкусы в плане кухни. Но есть блюдо, которое я прямо ненавижу. Это уха. Я же из Каргаска, а Каргасок — это Обь и рыба. Каргасокцы вообще считают, что это рыбная столица Сибири, а настоящая рыба — она только там. И мой папа был рыбаком. Соответственно, у нас на столе всегда была рыба — налим, стерлядь… А уха — главное блюдо! И родители меня заставляли ее есть. Сейчас я маме честно говорю: я ее ненавижу, и вы сами в этом виноваты. Как-то же живут все эти люди, которые не едят эту вашу уху. В общем, это у нас извечный такой спор.

Артемий: «Отцы и дети» на кулинарную тему у нас дома. Мама считает, что детей надо накормить обязательно: если не заставить их поесть, сами они не вспомнят, что надо есть и так и умрут с голоду. Мы считаем наоборот, пускай бегают, когда захотят — придут.

9

Артемий: Мы росли в совершенно другой обстановке, нежели наши дети, у нас единственным девайсом была та самая улица. Но действительно, все вокруг изменилось: дети с детства окружены приборами, которые к нам пришли уже во взрослом состоянии. И, возможно, из них вырастут совсем другие люди, мы просто не в состоянии это понять. Есть, конечно, переживания на тему того, что у них не так, как у тебя, и поэтому ты думаешь, что у них может быть хуже.

Наши дети не знают компьютер, потому что у нас дома только ноутбуки и планшеты. Планшет намного удобнее, чем ноутбук в плане управления, и ребенку очень легко это понять, они пользуются исключительно планшетами. Мы принципиально не устанавливаем никаких игрушек, где куда-то нужно бежать, в кого-то стрелять, в основном это развивающие приложения. Дети очень легко, без нашего участия, освоили алфавит, цифры. При этом все спокойно читают книги. Их у нас много — мы просто больны книгами с хорошими иллюстрациями, заказываем килограммами. Смотрят мультики по телевизору. В начале мы показывали, в основном, советские, и было видно, что на западные сериалы среднего пошиба они как-то не обращали внимания, даже не воспринимали, что это мультик. Сейчас, когда Серёжа повзрослел, он начал смотреть диснеевские полнометражки. Сам научился читать каким-то странным образом, мы никаких особых усилий к этому не прилагали. Хотя нашу самую старшую Катю я учил читать прямо с азбукой, раскладывал все слоги.

Алёна: Когда нас спрашивают, как мы научили ребенка читать — мы на этот вопрос ответить не можем. Другое дело, что надо дозировать, ограничивать пользование планшетом, и мы это делаем. Естественно, при этом сталкиваемся с недовольством ребенка, но стараемся не обращать на это внимания.

Артемий: Но после планшетов они могут подойти к телевизору или ноутбуку, попытаться что-то пальцем подвинуть. Когда Серёже дали в руку мышку, он не мог уловить связь своих действий с движением курсора, понять зачем нужно что-то нажимать, если можно просто ткнуть пальцем. И к компьютеру он пока никакого интереса не проявляет. А когда вырастет, наверное, уже все экраны будут интерактивными и совмещенными.

10

Алёна: Для нас фраза «День святого Валентина» под запретом, теперь уже со стороны Тёмы. Он категорически не принимает этот праздник как праздник, потому что это проявление чуждой нам культуры.

Артемий: Я считаю его большой коммерциализированной глупостью. В данном случае сработала хорошая коммерческая начинка этого праздника. Он прижился не как праздник с каким-то смыслом, а как очень хороший повод впарить людям кучу залежавшихся товаров. На западе нет 8-го марта, поэтому у них есть 14 февраля.

Алёна: С точки зрения бизнеса все понятно. Но для нас это не повод для праздника. Мы не отмечаем годовщину свадьбы, иногда даже забываем про нее, не отмечаем годовщину венчания. И мне нравится, что в нашей семье сложилось очень практичное отношение к подарку. Мы точно говорим, что мы хотим получить на день рождения, и мы это получаем.

Артемий: Популярностью у нас пользуются только дни рождения, Новый год. Еще, конечно, 8 марта и 23 февраля, но это так, повод подарить подарок, без широкого празднества.

Алёна: Сюпризы бывают, но редко. Мы, наверное, как-то по-другому друг друга удивляем. Например, точно могу сказать, что Тёма — это мой самый надежный партнер не только в жизни, но и в бизнесе. Я ему полностью доверяю. Тёма — это мой самый большой друг и все остальное. Каждый день когда что-то происходит, когда мы какие-то моменты переживаем вместе воспитываем ли детей или работаем, мы всегда поддерживаем друг друга. И это намного больше удивляет. А каких-то общепринятых романтических вещей у нас нет.

Артемий: Я иногда пишу Алёне стихи.

Алёна: А я однажды связала Тёме шарф. Он его носит.

Фото: Сергей Стёпин