Борис Голдовский: «Фестиваль „Гефест“ мы посвящаем Владимиру Захарову»

АВТОР

Мария Симонова

Борис Голдовский — в мире театра личность легендарная. Теоретик и театральный критик, автор более чем более чем 30 книг, педагог, драматург, арт-директор фестивалей...

Сегодня Борис Павлович — художественный руководитель Московского театра кукол (МТК). В августе 2019 года он приезжал в Томск благодаря «Сказочному балаганчику Скомороха», читал на фестивале лекцию. Нашел время и чтобы заглянуть в театр «2+Ку» — гибель томского кукольника Владимира Захарова так потрясла МТК, что москвичи решили посвятить его памяти свой международный фестиваль.

В октябре кукольники, увлеченные современными технологиями, соберутся в Москве на «Гефест», и вспомнят томского мастера. О будущем фестивале, о таких удивительных людях из Томска и мира театра кукол, как Владимир Захаров и Роман Виндерман, об МТК и тенденциях современного театра кукол Борис Павлович рассказал «Томскому Обзору».

— Борис Павлович, как и когда вы познакомились с Владимиром Захаровым?

— В начале 2000-х мы встретились первый раз. Он привез в Москву несколько своих электронных кукол. Зачем, уже не скажу, зато отлично помню одну из них — характерную даму-официантку, задающую всем вопросы. Когда я увидел ее и других персонажей, сразу спросил, кто делает таких замечательных кукол? Мне рассказали, есть такой мастер Владимир Захаров, у него в Томске свой театр. Я пригласил Захарова в Москву. В 2001 году я организовывал первый фестиваль театров кукол, посвященный 100-летию со дня рождения Сергея Образцова, был арт-директором этого проекта до 2012 года. И Володя приехал, показал чудесный спектакль с необычными куклами, им созданными…

— И вы пообщались?

— Помню, мы беседовали в кабинете Сергея Владимировича Образцова. Признаться, первое впечатление о Володе было своеобразным. Сразу было видно, это очень талантливый человек. И он очень смущался, причем скрывал свое смущение за задумчиво-суровым видом. Я попросил его сделать для театра Образцова куклу конферансье Апломбова (его в спектакле театра Образцова «Необыкновенный концерт» играл Зиновий Гердт). Считал, то, чем Володя занимается — это очень интересно и перспективно. Когда он об этом услышал, то сразу оттаял, открылся, и разговор пошел по-другому. Володя начал рассказывать о своих спектаклях, о своей жизни, о том, как он стал кукольником, причем пришел в театр из совершенно другой профессии. Видно было, он — человек совершенно необычный, штучный. Редкого таланта и тех знаний, которыми обычные мастера театров кукол, как правило, не обладают. Он был замечательным профессионалом не только как драматург, актер, режиссер, но и как инженер. Это удивительное сочетание!

— Он сделал для вас куклу?

— Да, через какое-то врем привез в Москву Апломбова. Единственное, о чем он попросил во время работы — дать ему фонограмму конферансье в исполнении Зиновия Ефимовича Гердта, из которой он мог бы выбрать фразы для куклы. Получилось очень здорово. Через несколько лет я снова позвал его на фестиваль. Когда он приезжал, его спектакли всегда пользовались большим успехом. А сам Володя оставался человеком очень обаятельным и при этом закрытым. Неслучайно он был кукольником. Как правило, актеры и режиссеры театра кукол — интроверты, а люди из драматического театра — экстраверты.

— Как возникла идея посвятить Владимиру Захарову III Московский международный фестиваль?

— Вскоре после того, как в феврале случилась трагедия, которая всех так потрясла, мы выбрали тему для фестиваля 2019 года. Назвали его «Гефест», решили, он будет посвящен IT-технологиям. Возможно, отчасти гибель Владимира, мысли о его куклах, стали поводом для такого направления фестиваля. Хотя книжку под названием «Дети Гефеста» я написал еще в 2016 году, тема интересовала меня уже тогда. Вероятно, все сошлось. Когда стали делать именно такой фестиваль, то у меня не было даже сомнений, что его надо посвятить памяти Володи. Я позвонил в «2+Ку», пригласил их. Счастлив, что они приедут к нам, что привезут Володиных кукол. Мы во время фестиваля проведем выставку.

— Кто из интересных гостей будет на вашем фестивале?

— Речь о новых технологиях, поэтому среди гостей не только театры, но и компании, кто делает спектакли. Допустим, японский крупный производитель Maywa Denki (такое же имя носит и торговая сеть компании). Они начинали с того, что придумывали и изготавливали новые музыкальные инструменты. У них есть свой ансамбль, которым руководит президент этой японской компании. Они работают с современными IT-технологиями и представят «Нонсенс Шоу», музыкальное интерактивное шоу, где остроумно продемонстрируют странные музыкальные инструменты компании Maywa Denki.

Другие гости из Японии, компания «Ямазаки Цуеши Каракури», совсем другие. Они занимаются тем, что создают таких же кукол-автоматов, какие делались лет 200 назад. В их конструкциях, конечно, не участвует электричество или IT. Это механические куклы. К примеру, Лучник, за чьими плечами колчан. Он «сам» достает из колчана стрелу, стреляет…

Испанская компания Arawake из Барселоны занимается программным обеспечением и новыми технологиями для театров, музеев и библиотек. Они сделали спектакль-шоу по мотивам известной повести «Борьба за огонь» Жозефа Рони-старшего (в детстве меня очень увлекала эта история). Книга посвящена первобытным людям, тому, как они добывали огонь. Рассказывается эта история исключительно с помощью электронных средств.

Будет на фестивале и француз Завен Паре, он привезет шоу, которое успешно шло в Лос-Анджелесе под названием «Шесть роботов в поисках автора. Ролевая игра японских роботов». Это драма, проживаемая роботами. Приезжает на «Гефест» замечательный британский кукольник Стивен Моттрем, который изобрел новые технологии, механику для кукол. Он покажет спектакль и проведет мастер-класс.

— Будут ли российские спектакли, кроме работы учеников Владимира Захарова из театра «Два+ку»?

— В России, кроме Володи, никто так талантливо не занимался электронными куклами… Среди участников будет замечательный театр «Таратумб» Антона Калипанова и Ольги Шайдуллиной, они используют возможности компьютера для сценического спектакля. А театр Захарова, конечно, абсолютно ни на кого не похож.

— Побывали ли вы в самом «2+Ку» в Томске?

— Да, и он уникален. Там есть магия места и ощущение присутствия самого Володи. Его уже несколько месяцев там нет, а в театре все равно кажется, — здесь. Дай бог, чтобы эта атмосфера там сохранилась.

— Сейчас вы приехали на фестиваль «Сказочный балаганчик Скомороха». Но в Томске вы не первый раз… Однажды уже бывали на спектаклях у Романа Виндермана?

— Да, дело было в начале 1980-х. Он тогда только-только перебрался в Томск, поставил здесь первые спектакли. Журнал «Театральная жизнь» попросил меня съездить в Сибирь, посмотреть его работы и написать про них. Я ему позвонил, не против ли он, он меня позвал… Мы с Романом дружили. Мы с ним люди примерно одного поколения. Конечно, я всегда был рад побывать на его спектаклях, помню его показ по Гольдони в Москве. Иногда мы встречались вместе с Романом и с режиссерами — нашими друзьями: Виктором Шрайманом, Валерием Вольховским... Они были похожи на мушкетеров. Роман, безусловно, был Д’Артаньяном — и по характеру, и внешне, и по пластике.

— Когда вы виделись в последний раз?

— По-моему, незадолго до того, как его не стало, Рома приезжал в Москву, приходил ко мне в театр Образцова, где в то время я руководил творческой работой. Мы с ним договаривались о спектакле, о постановке. Он загорелся, пообещал обдумать, уехал… И все. Больше не встречались. Роман, конечно, большая потеря. Он был особенным человеком…

— Из прошлого переместимся в современность: на ваш взгляд, какая тенденция сегодня заметна в театрах кукол?

— Начали успешно идти спектакли для тинейджеров, и это, безусловно, радует. В репертуаре Московского театра кукол недавно появились такие работы, как «Мучные младенцы», «Умник». Среди тех книг, что издает «Самокат», немало интересных историй о подростках.

Помню, лет 6 назад смотрел в Большом театре кукол в Петербурге «Тетрадь Тома Кенти», спектакль Яны Туминой по «Принцу и нищему». Тогда еще не было такой заметной тенденции со спектаклями для подростков. Я был потрясен, когда увидел зрителей. Яна сочинила спектакль в стилистике жестких тинейджерских вещей, и ребята в зале с цветными волосами, с пирсингом, на первый взгляд не походили на театральную публику. Но как они смотрели спектакль, как рвались на него! Я всегда считал, что подростков в театр не загонишь, они и в драматический-то редко ходят. А на «Тетрадь Тома Кенти» было не достать билетов. Когда я увидел ребят, с драйвом смотрящих спектакль, то понял, такие постановки нужны.

Другое дело, что мало людей, кто может подобное делать. Надо войти в субкультуру подростков, воспринять ее как свою, почувствовать их. Если просто создавать видимость, зрители не поверят. Нужен человек, включенный по-настоящему. Таких режиссеров немного, но их работы очень интересны. Уверен, у них есть будущее.

— У вас есть несколько книг, где поднимается тема драматургии для театр кукол. А что происходит сегодня, какие требования к материалу?

— Сегодня особенное время, думаю, оно еще продлится, но не очень долго. В античности Эсхил и Софокл были и драматургами, и режиссерами. В ХХ веке режиссеры и драматурги — это были разные люди. Сегодня режиссеры вновь сами стали драматургами. Не думаю, что такое совмещение к лучшему, не все режиссеры могут создавать полноценные драматургические тексты, но это данность. Театральные пьесы становятся редкостью. Режиссер берет рассказ, сказку, повесть, роман… Текст любого жанра, и делает режиссерскую экспликацию. Ее он и ставит потом на сцене. Разница с пьесой в том, что, если эту экспликацию поставит его коллега, то будет не новый спектакль, а слепок с уже сделанного. Экспликация — это уже готовая режиссерская работа, а пьеса многовариантна, она живет столетиями. По одной и той же пьесе 100 режиссеров поставят 100 разных спектаклей.

Уверен, что постепенно эта тенденция сойдет на нет. Не знаю, через 20 или 40 лет. Уверен, что драматургия останется драматургией, режиссура режиссурой, а театр театром.

— Вы — художественный руководитель Московского театра кукол. Как вы стремитесь организовать его работу, какие вещи ключевые для жизни театра?

— МТК — старейший профессиональный театр кукол столицы России. Он находится в колоритном месте, в двух станциях метро от Кремля (по московским меркам это рядом). Моя главная, ежедневная функция как худрука — гармонизировать коллектив. Театр можно сравнить с музыкальным инструментом, а каждый инструмент требует настройки, у него есть своя функция, своя «музыкальная партия», свой клавир. Надо, чтобы каждый умел и любил работать с другими, тогда коллектив станет настоящим творческим организмом. Также я подразумеваю под гармонизацией и атмосферу внутри театра. Она должна быть доброй, энергетичной.

Театру непременно нужно развиваться, иначе, как и любой творческий организм, он засыхает. А развиваться можно, только когда появляются новые идеи, талантливые задачи, режиссеры, их воплощающие. Режиссеров я подбираю штучно, как я их чувствую. Помогает, что очень давно работаю в театрах — впервые пришел мальчишкой после школы еще в 1966 году. Знаю театр изнутри, владею многими театральными профессиями. Лет 40 назад был и монтировщиком декорация, и художником по свету (очень любил эту работу), и завлитом... У меня есть и актерское образование и театроведческое, две защиты диссертаций — кандидатская и докторская, — за плечами. Я еще со времен СССР часто летал по стране, многое в разных театрах смотрел, поэтому знаю актеров, режиссеров, художников. Я их чувствую.

— Одним из важных принципов успешного театра вы называли «критическую массу талантов», в нем собранную…

— Что касается талантов, то с ними всегда трудно, у них часто непростые характеры. Но когда талантливые люди видят, что перед ними стоят интересные художественные задачи, они отбрасывают все свои негативные качества и начинают работать. Мое дело — дать им как можно больше такой работы.