Реставратор Александр Попов: «Деревянная архитектура невозможна без ремесел так же, как без дерева»

Архитектор и реставратор Александр Попов уже почти 50 лет изучает памятники древнерусского зодчества. Он советник Российской академии архитектуры и строительных наук и лауреат государственной премии 1991 года в области архитектуры.

Попов занимался реставрацией церкви Дмитрия Солунского в селе Верхняя Уфтюга и деревянной Никольской церкви в городе Ненокса Архангельской области. Реставратором была восстановлена церковь Ильи Пророка на Цыпинском погосте и музей-заповедник художника Василия Поленова в Тульской области.

В 1988 году в городе Кириллове Вологодской области Александр Попов создал свой реставрационный центр, в котором работает и сегодня. В мастерской современные реставраторы изучают старинные ремесла по историческим технологиям.

21 мая реставратор провел онлайн-лекцию «Ремесла в русской деревянной архитектуре», в которой рассказал почему деревянная архитектура — уникальное сокровище нашей культуры, возможна ли она без ремесел и кто такие ремесленники.

Начиная разговор о русской деревянной архитектуре, мне вспоминаются слова английского фотографа Ричарда Дейвиса. Когда он выпускал с Матильдой Мортон книгу «Деревянные церкви. Путешествие по Русскому Северу», сказал удивительную вещь. Он высказался, что культура России известна на весь мир — ее музыка, живопись, литература, и что оказывается, кроме всего прочего в России есть деревянная архитектура. Она потрясла его своей красотой, но он выяснил, что в мире не знают о русской деревянной архитектуре и что, к сожалению, о ней не знают и в России.

Когда я был студентом, нас учили, что есть профессиональная архитектура, а есть народная. Деревянное зодчество относится к народной архитектуре. Еще тогда насчет этого у меня были сомнения.

Понятно, что есть люди, которые профессионально занимаются архитектурой. Но люди, которые создавали народные сооружения, разве не профессиональные архитекторы, их нельзя назвать профессионалами?

Ремесленники превратили строения в архитектуру. Проблема современной эпохи в том, как сохранить эти постройки. Современные инструменты и бензопилы убивают ремесло в постройке. Проводить ремесленные работы с помощью современных инструментов, вроде бензопилы, — значит идти по пути наименьшего сопротивления.

Без ремесленных особенностей сооружение превращается просто в макет, и тогда сохранять уже больше нечего. С другой стороны, мастеров трудно заставить не экономить на реставрации, ведь процесс восстановления очень дорогой, а финансирование в этой сфере не популярно сегодня.

Русская деревянная архитектура была спроектирована не на бумаге. Она возникла благодаря ремесленникам. Расскажу, как строилась Троицкая церковь в Нёноксе. Существует документ, в котором зафиксированы результаты собрания жителей после окончания строительства церкви. На сходке жители сказали мастерам, что просили только трехшатровое сооружение, но мастера построили пять шатров. Жителям это очень понравилось, и они приняли решение доплатить за шатры.

То есть сооружения строились по образцу, но одновременно ремесленники и зодчие вносили и что-то новое, что-то свое в объекты. Таким образом и шло развитие народной архитектуры.

Многое также зависело от региона, в котором было построено сооружение. В разных регионах были приняты разные типы строительства. В Кижах, например, строили кубоватые церкви. Ремесленники разных регионов вносили свои уникальные новшества в постройки.

Интересно, что рисунки на окнах в деревянных домах, как правило, никогда не повторялись. Для ремесленника считалось зазорным, если он повторил чей-то рисунок. Мастер должен был придумать свой уникальный узор.

Мой знакомый, один из потомственных ремесленников, рассказывал, что нужно сделать, чтобы стать мастером в поколении. Необходимо было усвоить несколько ремесленных приемов от отца, несколько от деда и прадеда, кроме того, еще несколько приемов ремесленник должен был придумать сам. Только тогда он мог считаться настоящим мастером.

Ремесло — традиция, приемы которой передаются из поколения в поколение. Каждое новое поколение вносит что-то новое в уже существующую традицию. Новое необходимо для того, чтобы шел поиск новых форм и конструкций, объемно-пространственных решений и новых технологий.

Для примера, рассмотрим конструкцию топора. Ширина лезвия средневекового топора равнялась 7-8 см, а, а лезвие топора конца XIX — начала XX века уже равнялось 35 см в длину. Со временем меняются инструменты, технологии, конструкции. И в этом заслуга ремесленников, а не профессиональных архитекторов.

В конце XIX — начале XX века с наступлением эпохи модерна появляются не архитекторы, а художники. Среди них Поленов, Васнецов, Коровин, Шехтель, которые придумывали конструкции и архитектурные сооружения, просто рисуя картины. Более ранние мастера начиная со Средневековья и до конца XIX века создавали макеты сооружения по типу и образцу. Ремесленникам и не нужны были конструкции сооружений, им нужен был только рисунок. Как делать по рисунку, они очень хорошо знали, и каждый раз делали это по-своему.

Для профессиональной реставрации нужны годы и годы работы. Ремесло можно сравнить с мастерством хирурга, которое появляется проявляется со временем. Зрелый хирург может делать сумасшедшие операции из-за того, что всю жизнь шаг за шагом учился этому и поднимал свое мастерство.

Регионы территории России огромны, и поэтому существовала масса различных школ и мастеров, занимающихся ремеслом. Эти мастера часто не пересекались между собой и на одном объекте могут встречаться совершенно разные вещи.

Мне довелось реставрировать Троицкую церковь в городе Неноксы, это сооружение XVII века — одна из самых древнейших церквей. Я очень удивился, когда увидел, что все пять кровель церкви совершенно разные. Меня поразило как они могут встретиться вместе на такой маленькой постройке. Потом понимаю, что на этом объекте просто встретились пять разных мастеров и каждый из них делал свою кровлю. Одного учил отец, другого дед, третьего брат. Сохранение таких уникальных особенностей — это и есть сохранение ремесла.

В 2017 году у меня была поездка в Норвегию. Я узнал, что норвежцы очень любят свою архитектуру. У них сохранились постройки XI–XII веков — церкви и лофты, самые древние на территории Европы. Лофт — это нечто среднее между амбаром и хранилищем. Выглядит как двухэтажный амбар с хозяйственной постройкой для хранения продуктов и припасов.

Норвежцы сделали очень много копий древних лофтов. Я вижу один из современных лофтов, понимаю, что он не настоящий и постройка новая. Но в то же время она один в один повторяет старые постройки и резьбой, и конструкцией. То есть вроде бы сооружение то же самое, но в то же время видно, что это копия старой постройки. Еще с VII–IX века у викингов была традиция строить сооружения топором, и когда из сооружения убираются ремесленные вещи, всегда заметно.

Жители Японии говорят, что они интересуются не именно сохранением самих памятников, им важны мастера, которые их делают. Ремесленники — как зодчие, они такие же авторы построек, как и архитекторы.

Один преподаватель рассказывал мне о старом замке на двери, с обратной стороны которого была гравюра. Снаружи гравюры было не видно. Тогда он задался вопросом: для чего ремесленником была сделана гравюра, если ее все равно не видно? Он придумал и ответ на это, как будто ремесленник думал: «Да, людям не видно, но Богу-то все видно». Такая вот психология была у этих людей.

Без духовного настроя невозможно ничего создать и невозможно ничего сохранить. Один норвежец на наш вопрос, что нужно, чтобы сохранять памятники архитектуры, ответил, что необходимо просто желание. Казалось бы это такая простая вещь, и лежит на поверхности, но она оказалось абсолютно забытой.

Я думаю, что главное — наше желание сохранить памятники. И, конечно, уметь восторгаться этими сооружениями. Восторгаться людьми, которые жили и творили, испытывая колоссальное удовольствие от того, что делали. Если этим не восторгаться, то какой смысл в сохранении.

Записала Маргарита Спринчан