Стас Старовойтов: «Сейчас Stand Up — моя основная деятельность»

«Любой томич, и я в том числе, гордится тем, что в Томске останавливался Антон Павлович Чехов. Останавливался. Событие. Ракета русской литературы — к бортику в районе Томска прижали», — шутит Стас Старовойтов про родной город с экранов миллионов телевизоров, раскиданных на гигантской территории от Калининграда до Владивостока.

Сам стендап-комик четыре года назад переехал из Томска в Москву, чтобы заняться любимым делом и стать частью зарождающейся в России стендап-культуры. Накануне концерта в нашем городе мы поговорили со Стасом о его сегодняшних проектах, зрителях и будущем российского стендапа.

— Вы уже 4 года живете и работаете в Москве. Осталось ли хоть что-то, связывающее вас с Томском?

— Да, безусловно. Томск — мой родной город. Я родился в селе Бакчар, но в Томске прожил всю свою сознательную жизнь. Из-за девушки пришлось переехать в Красноярск, где я прожил три года. Но потом снова вернулся в Томск и уже отсюда в 2012 году уехал заниматься стендапом в Москву. Нельзя сказать, что я окончательно сменил Томск на другие города. Сюда я приезжаю исключительно как в родной город. У меня здесь остались некоторые друзья и вся моя семья: мама, бабушка, дядя. Нет какой-то четкой периодичности, с которой я приезжаю, но когда нет дел и есть возможность, я стараюсь бывать здесь. Томск всегда был, есть и будет в моей жизни.

— Есть в Томске особенные места, которые вызывают воспоминания?

— Весь Томск — это одно сплошное место, с каждым метром которого у меня что-то связано. Что-то одно я выделить не могу. Когда приезжаю, гуляю по городу, но по не очень оживленным улицам. Сейчас не очень хочется встречать людей, потому что меня начинают узнавать, и это не прикольно. Я стараюсь придумывать себе маршрут, по которому ходил в детстве, чтобы прогуляться по старому городу.

Если бы Томск предлагал все те же возможности, что и Москва, то в целом для меня большой разницы нет, где жить — в столице или в провинции. Может быть, и в Томске бы остался. Но это такая ситуация, которую я не могу соотнести с реальной жизнью. Потому что все есть так, как есть. Сейчас я живу в Москве, потому что у меня там работа. Но как пойдет дальше, я не знаю.

— Было сложно попасть в Stand Up?

— Не сложно, потому что у меня был опыт стендап-выступлений в Томске. На них приходило человек пять, и все это попахивало суицидом. Я долгое время записывал свои стендапы и выкладывал их в сеть, пока не позвонил Руслан Белый (ведущий шоу Stand Up — прим. ред.), с которым мы были знакомы со времен «Убойной лиги». Он рассказал, что планируется запуск проекта, и они собирают людей со всей России, которые имеют хоть какое-то отношение к стендапу. И я поехал.

— Решение о переезде в столицу далось легко?

— Мне было несложно решиться, потому что надо было что-то делать — дальше заниматься стендапом в Томске было невозможно. Это было против всех законов жизни. Я не мог сдаться и не писать стендапы, потому что у меня не было другого выхода. Я ведь больше ничего делать не умею. Я на сто процентов знал, что стендап будет популярен. Это такой жанр, который не мог не появиться в России. Я понимал, что вряд ли в Томске это зайдет, но где-то в большом городе — возможно. И вот в Москве действительно все получилось.

— Как чувствуете себя в Москве? Есть какое-то свое ощущение города?

— Это большой мультикультурный город с кучей движения, очень энергичный. Может, эта энергия и не всегда позитивная, как говорят некоторые люди, которые предпочитают лежать в Таиланде и ничего не делать. Но пока ты молод, зачем уходить от прикольных мест, где ты можешь чувствовать энергию и что-то создавать. В отличие от провинциальных городов, в Москве можно добиться всего. Но я думаю, и в Томске сейчас происходят изменения. Люди стараются привнести в жизнь города такой московский ритм.

— В Москву вы переехали ради участия в шоу Stand Up. Какое место сейчас занимает этот проект в вашем творчестве?

— Сейчас Stand Up — моя основная деятельность, которая включает в себя участие в сезонах передач, съемки и написание материала. В мае я записал свой сольный концерт, в ноябре он выйдет в эфир. Не знаю, как выглядит моя карьера со стороны, но я как занимался стендапом, так им и занимаюсь. Вот и все, что я делаю.

— Но вы ведь еще играете в музыкальной группе «Аричикаари» и даже частенько даете концерты.

— Да, играю, но это так, дурость. Просто хобби. Основная деятельность — это все-таки стендап.

— Многие зрители запомнили вас как «семейного комика» с шутками про жену, тещу и дочку. Но в последних концертах вы решили отказаться от этого образа. Почему?

— Я всегда «за» перемены. Ну это абсолютно нормально: комик не может находиться в течение трех-четырех лет в одном и том же образе. Это утопия и никакого развития. Мне самому было не сложно отказаться от образа, но люди странно отреагировали. Зрители ведут себя так, будто я их раб-увеселитель — им надо, чтобы я про семью шутил. У наших людей ко всему потребительское отношение, они не дают возможности экспериментировать, не воспринимают шутки на другие темы и пишут мне всякие гадости.

— Какие еще эксперименты вы планируете совершить? В какую сторону развивать свое творчество?

— Есть желание попробовать себя в другом жанре. Он очень тесно связан со стендапом и называется spoken word. В нем необязательно должно быть смешно. У артиста нет задачи рассмешить зрителя, зато есть задача что-то донести, рассказать. И в этом его принципиальное отличие от стендапа.

Я бы хотел когда-нибудь написать сценарий к фильму. Не уверен, что он был бы комедийным. Вряд ли бы я писал сценарий для чего-то юмористического — это тяжело. Комедии в последнее время меня не радуют совершенно, несмотря на то, что над ними работают люди, которые серьезно этим занимаются. Я бы, наверное, что-нибудь драматическое создал. Сейчас хочется какие-то такие вещи поделать.

— Но сценаристы редко появляются на публике и не дают концертов. Насколько важно для вас оставаться публичной фигурой?

— Не знаю. Наверное, я бы какое-то время хотел оставаться на сцене. Главная проблема для комика — это оценка его творчества с точки зрения смешно/не смешно. Это сильная вкусовщина: кому-то смешно одно, кому-то — другое. Чтобы заниматься этой деятельностью профессионально и зарабатывать деньги, нужно уметь всем угождать, нужно веселить массы. А массы, будем откровенны, не всегда состоят из высокоинтеллектуальных людей.

— А как, на ваш взгляд, выглядит человек, который смеется над стендапами Стаса Старовойтова?

— Мне хотелось бы верить, что моя аудитория — это развитый средний класс, в первую очередь, интеллектуально развитый, который видит что-то кроме своего носа. Он не заперт в изоляционной скорлупе, которая покрывает всю нашу страну. Наверно, он даже не столько либеральных взглядов, сколько просто свободная личность. Свободная — в плане отсутствия ментальных границ в голове. Я надеюсь, что это такие зрители. Но хотя фиг его знает! Приходят разные люди. Вчера мы выступали в Красноярске, и я слышал в гардеробе такую реплику: «Старовойтов шутил про Ельцина. Так вообще нельзя шутить про мертвых! Чтоб его Бог наказал!». Ну, на мой взгляд, нельзя верить в бога и ходить на стендап, это уже как-то перебор. Либо одно, либо другое.

— А вообще существует какие-то темы-табу, над которыми вы никогда не станете шутить?

— На тему человеческого горя я, наверняка, шутить не буду. Но я скорее придерживаюсь мнения, что не бывает запретных тем, бывают плохие шутки. Даже трагедия 11 сентября — повод для адекватных шуток и адекватного юмора. Но у таких вещей должен быть срок давности. С трагедией 11 сентября была такая история: комик Джордж Карлин выпустил концерт 10 сентября 2001 года, и в нем был кусок про то, как здорово, когда большая часть человечества гибнет. А 11 сентября случилась трагедия с башнями-близнецами, и Джордж Карлин решил этот кусок из концерта вырезать. Но сейчас, спустя 15 лет, вырезанный отрывок снова всплыл и концерт издали в его первоначальном виде.

Я думаю, над всем можно смеяться, но надо четко понимать, как и для чего ты это делаешь. Всякие явления происходят в жизни, мы ведь их видим, но ай-ай-ай смеяться над этим нельзя. Зачастую я просто внутренне понимаю, о чем не следует говорить и не стоит шутить. Но это все частные случаи.

— На мой взгляд, западная традиция стендапа в меньшей степени ориентируется на то, чтобы сделать выступлением смешным, и в большой на то, чтобы сделать его остроумным. Такая схема подходит русскому стендапу?

— Мы искренне пытаемся делать качественные стендапы и ориентируемся на лучшие образцы западной комедии. Но к моему великому сожалению, русский зритель к этому не приучен. Он поколениями воспитывался на всякого рода аншлагах и КВНах, где какие-то отстраненные люди на сцене показывают отстраненные от зрителя вещи. Без всякого интеллектуального напряжения и выводов: такой юмористический фастфуд. Пришли — поржали — ушли. Мы стараемся донести какие-то мысли, а люди этого не любят. Я уверен, что эта ситуация изменится, но должно вырасти новое поколение, которое немного иначе смотрит на жизнь. А так за три-четыре года трудно что-то изменить.

— Как вы оцениваете положение стендапа в Томске?

— Со стендапами в городе все очень плохо. Проект «Открытый микрофон» появился в городе, если я не ошибаюсь, около месяца назад. Хотя я сам из Томска и стендапом здесь начал заниматься еще в 2009 году. У меня складывается ощущение, что, как я уехал из города, так никто больше к стендапам и не притрагивался. Хоть сейчас и появился «Открытый микрофон», какого-то сообщества комиков в Томске все еще нет. Ну наверное есть КВН, и, наверное, в него играют. Но он уже давно не интересен для меня, и я не слежу за его развитием ни в Москве, ни в Томске.

— Что нужно сделать, чтобы дать толчок к развитию стендапа в провинции?

— Нужно просто, чтобы зрители на него ходили. У нас есть такое предвзятое отношение, что-то вроде «Это же наши местные дебилы, не пойдем их смотреть». А надо их смотреть. Откуда взяться хорошим комикам, если на них не будут ходить зрители. Как ему стать действительно профессиональным артистом, если на его выступления никто не ходит? У него же нет стимула развиваться. Он два раза выступит на «Открытом микрофоне» перед пятью друзьям, потом выпьет пива и скажет: «Да ну его нахрен!», — и пойдет работать в офис. Отсутствие юмористической сцены — это вопрос к зрителям. Людям надо стать чуть-чуть более заинтересованными в этом и понять, что будущее юмора — стендап, а не телевизор и КВН.

Текст: Екатерина Мороко

Фото: Сергей Стёпин