Авария на трассе Томск-Мариинск: как это было
Прошла уже неделя с того безрадостного дня, когда мы все узнали о произошедшей на трассе Томск-Мариинск трагедии. Она сошла с первых полос газет и перестала быть «горячей новостью», но не забылась, повиснув мрачным фоном последних дней уходящего лета.
Первое знакомство с Василием у «Томского Обзора» было заочным – оно состоялось, когда 16 августа нам позвонили, и сообщили что Василий Сафронов, пассажир автобуса, следовавшего по маршруту Томск-Шира, жив и здоров. В список «не значащихся в числе выживших» он попал случайно. Как выяснилось потом из беседы с Васей, по причине того, что не обращался к сотрудникам «Скорой» ни с какими травмами, и с места аварии уехал фактически, как сопровождающий свою девушку, а не как пострадавший.
Васе 17, будущий программист, только что поступивший в политехнический техникум. На Ширу отправился вместе со своей девушкой, Ириной Абрамовой. Ехать именно в Хакасию решили практически спонтанно, когда Ира сказала: «Все уже где-то были, одна я только по лагерям и езжу, ничего больше не видела – хочу куда-нибудь наконец отдохнуть».
- А мне было все равно, я бы и дома отдохнул (смеётся), ждали около недели или чуть больше, прежде чем поехали – там путевки не сразу предоставляются. Мы брали только проезд и проживание – это по 2500 на человека. Родители тоже нормально отпустили.
Всего с нами ехало 26 человек. Вроде бы, были опоздавшие на автобус: я не помню точно, но какие-то две фамилии называли, когда мы все сидели уже по местам. Все уже, готовимся – сейчас поедем, но никто не отозвался, я так подумал – может, просто вышли, в этот момент еще можно было выходить.
Отправка была с Лагерного сада, автобус стоял прямо напротив турфирмы. Две девушки ехали в палаточный лагерь, а не на Ширу, еще про кого-то говорили, что тоже должны были позднее пересесть, и дальше продолжить путь своим маршрутом. Отъезд состоялся в 20.30, после чего мы проехали час, может чуть меньше или больше.
Когда мы рассаживались, кстати, девушка из турфирмы предложила нам сесть назад – автобус был неполон, и самые хорошие места в задней части салона пустовали. По билетам наши места были по правой стороне, 9 и 10, обычные. А сзади – большие кожаные кресла которые можно было легко раскладывать, в любое время, а не только когда все спать ложатся. Конечно, мы пошли и сели туда, раз так повезло. Второй водитель ехал там же, с нами.
- А на сколько всего мест был рассчитан автобус?
- Вроде бы на 45 мест, я видел распечатку в милиции. Кстати, второй автобус, который шел за нами с интервалом минут в пятнадцать, от той же турфирмы, был гораздо больше заполнен.
- А насколько хорошо запомнилось все последующее?
- Ну, относительно помню. Перед самим столкновением мы резко свернули, увидев препятствие (трактор, груженый лесом. - ред.), потом удар, а потом полет по воздуху внутри автобуса. Осознание - что произошло - практически сразу. Мне было понятно, что мы во что-то врезались, конечно, я не знал, во что именно, что это авария. Сразу началась паника, крики. Салон моментально заполнился дымом, все было как в тумане. Передняя часть автобуса загорелась сразу после столкновения, от нее валил черный дым, потом постепенно продолжал выгорать весь салон, огонь двигался спереди назад.
- Как вы выбирались из салона?
- Сначала мы пытались выдавить стекла в окнах, но ничего не получилось - второй водитель, который ехал с нами сзади, даже пинал их ногами, но толку не было. Через люк на крыше тоже не получилось выбраться – он просто не открывался. Смогли открыть только форточку, которая находилась в нижней части одного из окон, она была сантиметров 20 в высоту, и с пол-метра в ширину. Причем, автобус лежал на боку, поэтому приходилось по сиденьям забираться наверх, чтобы можно было вылезти в эту форточку. Тем не менее, в нее проходили даже достаточно крупные люди. Водитель выбрался наверх, и вытаскивал пассажиров, одной из первых вытянул мою девушку. Тот водитель, который был за рулем, погиб сразу при ударе, как и еще несколько человек. Парень, который сидел непосредственно за водителем, впереди - он вроде бы выжил. Еще женщина, с которой мы ехали вместе по скорой, тоже сидела в начале салона. Поэтому сказать, что выжили только те, кто сидел сзади, я не могу - основная масса народу сидела в передней части салона, а задние сиденья почти все были пустые. Просто когда люди увидели, что кто-то вылез из автобуса через форточку, стали подходить в конец салона, туда, где можно было выбраться.
- Ты можешь рассказать, в какой последовательности происходили взрывы бензина и солярки?
- Не знаю, сложно сказать. Один, большой взрыв, был уже после того, как лично я вылез, потом была пара небольших, но заметных вспышек. Было ли что-то еще, и что именно взрывалось – мне сложно сказать. Непонятно было, почему все не успели выбраться. Я с самого начала, как только произошло столкновение, думал, как бы что-то сделать, окошко пытался разбить, пытался помочь людям, когда еще в автобусе находился. Но когда вылез из автобуса, меня немножко переклинило – услышал, как моя девушка плачет, и сразу к ней бросился, а через некоторое время произошел тот самый взрыв.
- Когда прибыли спасатели?
- Неправда, что первые сообщения об аварии поступили через 40 минут, или даже час. У многих людей были мобильники, и они сразу начали звонить в службу спасения, как только выбрались из автобуса. Минут через 30 приехали спасатели со стороны Мариинска, потом - из Томска, как-то разом все прибыли. Но мы почти не ощутили эти 30 минут, потому что в голове была каша, ходили все в шоке, не знали, что дальше делать. Мы сами подошли к спасателям, к «скорой помощи», и на первый взгляд показались им вообще посторонними людьми. Водитель второго автобуса даже сказал, в ответ на наш вопрос, что с оставшимися в автобусе: «Что вы панику наводите». Как будто мы пытались из этого какой-то бум сделать… Только потом спросил: «А вы что, из этого автобуса?». Мы говорим - да, он тогда сразу смешался и притих. Из второго автобуса нам, кстати, тоже начали помощь оказывать, до приезда спасателей.
- А что было потом?
- Тех, кто выбрался, осматривали врачи из «скорой». Мою девушку направили в больницу – у нее оказалось сотрясение мозга, у меня все было в порядке. Среди пострадавших была женщина с переломом ключицы, какой-то парень с повреждениями спины. Вывозили нас оттуда на «скорых», в Томске мы оказались где-то в начале ночи, нас доставили в первую горбольницу. За нами приехал Ирин дядя, он меня и привез домой, уже ночью. Бабушка мне дверь открыла, я ей говорю: «У нас автобус сломался». Потом уже, когда родители проснулись, рассказал им все, что произошло. Конечно, все разохались, разволновались. На следующий день уже узнал про списки «не зарегистрированных среди живых», понял, что надо как-то объявиться, дать о себе знать. Пришлось давать показания в милиции, там выясняли, что это действительно я, а не самозванец, который хочет денег или славы – документы-то все сгорели. Потом – показания в прокуратуре, ездили и на судебно-медицинскую экспертизу. Деньги за путевки нам уже вернули, компенсацию бы уже тоже выдали, только нас дома не было, когда ее привозили. Теперь надо будет самим сходить за ней. А девушка моя ее уже получила.
- Подействовало ли на тебя это происшествие? Можешь ли ты сказать, что как-то изменился, что тебе что-то дал такой опыт?
- Подействовало ли это на меня, изменился ли я внутри – не знаю. Вроде бы нет. Может, только боятся много стал. Сидели как-то вечером с Ирой дома, ужинали. Случайно локоть со стола соскочил, стол громко дрогнул, и как-то страшно стало, резко так, я аж глаза зажмурил от страха. Переглянулись друг с другом. Еще на троллейбусе тут ехали, так у него «рога» отошли, троллейбус резко затормозил, и тоже оба «зажались», пешком даже хотели дальше идти. Троллейбус потом наладили, и мы все-таки поехали. Если бы была возможность открутить назад, я бы постарался избежать этой поездки. Я в этой аварии, по-моему, ничего не приобрел, абсолютно. Мне конечно, говорят разные люди – вот, вы наверное на этом свете нужны, вам знамение было, раз спаслись. Я конечно не спорю, может быть, и так. Но вот само по себе случившееся – хорошего ничего я оттуда не вынес.
- Помощью психологов не собираешься воспользоваться?
- Нам в соцзащите давали какой-то телефон – на случай, если что-нибудь будет нас приследовать, плохо будет, вот телефон, звоните психологу. На месте, там, вроде не работал с нами никто. Вообще я уже думал про психологов. Мне интересно было бы поговорить с такими людьми, но пока я не спешу с этим. Не рвусь к ним.
- А кто моральную поддержку оказал в эти дни?
- Да все! Все рады были меня видеть, и родственники, и одноклассницы звонили, спрашивали, жив или нет. Решил в газетном киоске газеты посмотреть, а мне говорят – а это не ты из такой-то школы? Отвечаю – я, а продавец говорит: мы вчера твою классную руководительницу таблетками отпаивали, успокаивали. Напрягает, правда, когда начинают долго расспрашивать об аварии, выяснять все тонкости. Говорить за эту неделю пришлось много, можно сказать, все разговоры только об этом и велись, никто о другом и не думал. У девушки моей даже немного состояние ухудшилось – она и до аварии была нервная, нервные окончания близко к коже находятся, а сейчас это еще больше обострилось…
- Ты ей помогаешь?
- Когда как. Иногда бывает – наоборот получается… Я ведь и сам тоже иногда устаю от всего этого…
На днях заместитель губернатора Томской области по вопросам безопасности и управлению делами Юрий Сухоплюев провел внеочередное заседание областной комиссии по безопасности дорожного движения. Вывод, к которому пришли участники заседания, не удивителен - требования к организации разовых междугородних пассажирских автоперевозок в регионе должны быть ужесточены. Вопрос только в том, будут ли действительно реализованы подобные требования. Пока же, ситуация явно оставляет желать лучшего.
После разговора с Василием, корреспонденты «Томского Обзора» провели небольшое исследование в одном из пригородных томских автобусов, практически идентичным с тем, который побывал в аварии. И вот что обнаружилось – если ситуация, не дай бог, повторится, и ее параметры совпадут с трагедией на трассе Томск-Мариинск, то исход, скорее всего, будет таким же, или еще хуже.
Если автобус при лобовом столкновении падает на тот бок, где расположены двери, а передняя часть салона, соответственно, страдает при ударе, то шансов у пассажиров выбраться очень и очень мало. Дело в том, что у автобусов этого типа не обнаруживается стандартная схема «Выдерни шнур – выдави стекло» а ля отечественные ЛиАЗы. Стекла там зажаты в жестких металлических каркасах, более-менее подвижной частью являются только нижние форточки (высота которых, напомним, составляет 19,5 см), ход раскрытия форточек также ограничен. Шансов разбить стекло, если вы не возите с собой лом или монтировку, практически нет, никаких вспомогательных инструментов в задней части автобуса также нет. Верхние люки не рассчитаны на то, чтобы через них мог выбраться человек – они крепятся на металлические кронштейны, высота которых опять-таки, 15-20 см. И снять крышку люка, отвинчивая болты, на которых крепятся кронштейны, будет просто некогда, а системы удаления люков с подробной инструкцией, каковую все могут наблюдать в «Икарусах», тоже замечено не было. Кроме того, люки может просто заклинить. Пресловутых «молоточков» для разбивания стекол мы тоже как-то не заметили.
Соответственно, шансов у оказавшихся в задымленном, запертом автобусе людей, очень мало – либо форточки, либо счастливый случай в виде помощи извне, которая поможет разбить стекло. Конечно, хочется надеяться, что подобное не может угрожать всем ежечасно, но тем не менее – надо признать, что мы не готовы к большинству чрезвычайных ситуаций, которые могут произойти в любой момент – в автобусе, автомобиле, на дороге, и где угодно еще. И возможно, что наряду с ужесточением правил перевозок, и всех прочих правил, нашим блюстителям безопасности стоит задуматься еще над тем, как не только предотвращать то, что на 100% предотвратить все равно не удастся, но и почаще объяснять, как вести себя в ситуациях, опасных для жизни.
Елена Чернова