Принцип чтения.
Ольга Рябова: «Люблю книги, которые дают энергию»

АВТОР

Мария Симонова

В гримерке у Ольги Рябовой, заслуженной артистки РФ, одной из ведущих актрис Томского театра юного зрителя, очень уютно. И книги, которые ей нравятся тоже добрые, теплые, светлые.

Мы говорили о Наринэ Абгарян, Людмиле Улицкой, прелести выразительного чтения для внуков и о том, какая это радость — читать с утра за чашечкой кофе хорошую книгу.

— Большой библиотеки в классическом понимании у нас дома не было, поэтому я читала все, что попадалось в руки. Это были книги детские, подростковые, приключенческие… У нас была дача, на лето нас с сестренкой отправляли туда, мы жили там три месяца среди природы — малины, виктории, маленьких лягушек… У нас были соседи, мама с дочкой, своих маленьких детей у них не было, поэтому они взяли шефство над нами. Помню, они купали нас в березовой воде на ночь, а потом мы, завернутые в полотенца, пили с ними чай, а дочка читала нам книжки. Именно от нее я впервые узнала о поразившей меня книге Гектора Мало «Без семьи». Мы с сестренкой взахлеб ее слушали. Потом, уже в юности, мне вдруг попалась эта книжка. Правда, выглядела она иначе (на даче была книжка без обложки, старенькая, вкусно пахнущая, зачитанная). Но я ее все равно купила, как только увидела, что это Мало «Без семьи» и читала ее своим детям.

Дома у нас была кладовка, темная, но с лампочкой. Мама туда убрала лишние вещи, поставила кресло. И я любила прятаться там ото всех. По осени брала с собою большую тарелку садовых яблок и читала, читала, читала… Не все истории запоминала. Для меня был важен процесс погружения в какую-то книгу. Я их даже не читала, а глотала. Запоминала что-то, иногда возвращалась к книге снова. Чувствовала острую потребность переживания историй, еще незнакомых…

Я в них свято верила, в том числе и в сказки. Так было в детстве, потом любовь к чтению плавно перешла в юность.

Когда поступила в театральное училище, то пришлось читать еще больше. Списки нам выдавали «метровые». И пьесы, и зарубежная литература, и русская, и театр — тоже и зарубежный, и русский.

Списки для меня были удобны, я читала не потому, что надо, а потому, что хотелось. Правда, не все успевала осилить, это физически было невозможно. Мы делили с одногруппниками, кто что читает, потом пересказывали друг другу сюжеты. Если меня заинтересовывал рассказ о пьесе, которую я не знала, потом непременно ее прочитывала.

«Заглатывание» литературы с годами, конечно, становится неприемлемым. Эта всеядность, она только по молодости может быть, когда «все хочу» — и психологию, и философию, и теософию, и приключения, и фантастику, все мне надо… Потом выясняется, что не все, наступает эмоциональный перегруз.

Я не могу сказать, что сейчас читаю много. Мне приходится читать специфическую литературу, пьесы, которые не всегда нравятся. Особенно современная драматургия. Она характерна тем, что многие истории очень жесткие. Такой материал меня в последние годы обесточивает, высасывает энергию, ничего не отдавая взамен. И начинается осмысление, долго думаешь, почему такое происходит, почему столько негатива.

Если пьеса пошлая, грязная или не про что и не о чем, то мне жаль времени, которое я на нее потратила. Она не дала мне ничего, кроме оскомины и неприятных ощущений в душе. Это необязательно может быть современная пьеса. Дешевые, безвкусные итальянские комедии производят схожее впечатление.

Иногда пьеса тяжелая, но она вызывает размышления, хотя сначала идет отторжение.
С прозой Светланы Алексиевич так было. Ее тяжело читать. Митя Егоров, режиссер, поставивший у нас по ней спектакль «Победители», говорил, что каждая книга Алексиевич — как ожог в душе. Страшно, ее надо читать понемногу, дозировано и переосмысливать, договариваться со своей душой о том, что это надо принять, знать — такое есть. Не убегать, а просто выработать свое отношение. Хотя это невозможно, противоестественно — смерть молодых ребят. Это против жизни, никак с ней не увязывается. Войну развязывают люди, которые потом не принимают в ней участие, а гибнут ни в чем не повинные юноши. Но Алексиевич разговаривала с людьми, которые через это прошли. Это документальная, тяжелая эмоционально литература. Там ничего не выдумано.

С годами я полюбила книги, которые дают энергию.

Года два назад моя сноха Оленька открыла мне армянскую писательницу Наринэ Абгарян. Она выписывала ее книги в интернет-магазинах, читала, потом давала мне… Я ими просто зачитывалась. Ее «Манюня» с подругами — просто потрясающие про них истории. Она пишет настолько по-доброму, красивым языком, в ее книгах столько юмора, столько света! Прочла — как будто познакомилась лично со всеми этими прекрасными людьми, и так хорошо на душе становится! Они такие душевные, разнообразные, талантливые… Просто хочется читать, читать и читать. Когда прихожу уставшая с работы, то с радостью беру книжку. Или утром просыпаюсь рано, особенно весной и летом, если книжка рядом — погружаюсь в нее, в это тепло, свет. Просто замечательно.

Одна из последних книг Наринэ Абгарян, которую я прочла — «Понаехавшая». Она захватила меня не настолько сильно, в ней речь уже не об армянских деревнях, их колорите, а о перестроечном времени в Москве. Полубандитские отношения, наезды, и она, такая несуразная, длинная девочка. Приехала в чужой город, куда мама ее отправила, собрав последние деньги. Филолог, работает в банке, все норовят ее обмануть… И смешная, и грустная история. Все беззлобно, с таким и теплом, что нет отторжения, если даже и маты проскакивают, когда она описывает своих соратниц.

Если говорить о материале, который я хотела бы видеть на сцене, то, мне кажется, потрясающую «Манюню» Абгарян можно инсценировать. Это было бы замечательно. При тех условиях, что наша жизнь тяжела… Как по лезвию ножа ходим, не дай бог, крен какой-то возникнет, кто-то нажмет не ту кнопку или неверно переведет какой-то диалог во время переговоров, и мир может разрушиться. Все словно висит на тоненьком волоске… Мне сейчас хочется, чтобы материал, который люди видят, приходя в театр, действительно давал надежду, свет, любовь, силы и веру, что все будет хорошо.

Не все плохо, не может так быть, как иначе с этим жить? Можно тогда просто впасть в депрессию и не иметь сил оттуда вырваться.

Из тех книг, что придают мне силы — и романы, рассказы Людмилы Улицкой. Первое, что я у нее прочитала — это была «Медея». Ее для меня открыла актриса театра «Красный факел» Галина Алехина. Они приехали несколько лет назад в Томск на гастроли, мы встретились за чаем, поговорили. Она сказала, что хочет подарить мне книжку потрясающей писательницы. Мне действительно очень понравилось.

Сейчас читаю «Лестницу Якова», недавно изданный роман Улицкой.

Еще люблю Славу Сэ, он писатель, вышедший из блогеров. У него потрясающее чувство юмора. Когда он пишет про своего ребенка, то возникает ощущение, что он сам умеет смотреть на мир детскими глазами. Это очень здорово, это литература, которая мне нравится, которая меня греет.

Такого, чтобы спектакль кардинально изменил мое отношение к какой-то книге или автору, у меня не случалась. А на мою дочь Сабину однажды театр в этом плане повлиял. Она посмотрела в 10 лет «Ромео и Джульетту», пришла домой и попросила книжку. Читала ее несколько вечеров, была под впечатлением. Она сначала видела спектакль, потом прочла книжку, так получилось, что визуально восприняла историю, а после дополнила ее своими образами.

Когда в Томск приезжал режиссер Ришат Гали и ставил спектакль «Отцы и дети» (обыкновенный фашизм), то мне было не близко, как он пытается вскрыть важные для него темы. Но я ему благодарна — во время той работы я впервые прочла Ницше «Так говорил Заратустра». У меня просто башню снесло от этой книги! Я столько сделала открытий… Понимаю, он был своеобразный человек, и Заратустра этого не говорил, но само изложение материала, какие мысли и как он подавал… В книге есть очень красивые места, поразительный язык. Как он о женщине пишет, аж дух захватывает, восторг! Я читала, как песню. Перечитывала несколько раз, просто влюбилась в эту книжку… Сейчас, думаю, пришло время снова к ней вернуться.

Во время работы над новой ролью не могу читать другое. Так противно устроена, что, если погружаюсь в определенную историю, и мне там комфортно, то стараюсь не отвлекаться. Когда репетируешь то создаешь определенное энергетическое пространство. Если и берусь за книжки, то не за диаметрально противоположные, а за близкие к моему герою, иначе пространство можно разрушить. Очень дозировано читаю.

Иногда доводится перечитывать те книги, в спектаклях по которым я играла. Можно вернуться, отстраненно прочитать или, наоборот, что-то новое открыть. Иногда делаешь какие-то вещи интуитивно, а через несколько лет возвращаешься, и по-другому понимаешь пьесу.

Я не делю книжки на детские-недетские, делю на плохие и хорошие.

Детям я, конечно, читала, особенно часто — истории Астрид Линдгрен. Когда родилась дочка, ей было 3–4 года, я читала ей про Карлсона. Сыну тогда было уже лет 11–12, но он бросал все дела, располагался на диване и тоже слушал, раскрыв рот.

У нас в семье чтение привилось детям. Сегодня у сына серьезная работа, но, когда есть время, он старается читать, у него и электронные книги, и аудио. Когда он едет на большие расстояния, то обязательно включает, слушает. За книжными новостями следит. Дочка тоже любит книги.

У нас с мужем сейчас три внука и внучка. Помню, сколько сама получала удовольствия от сказочных историй, и с радостью читаю их вслух. Самая маленькая в нашей семье внучка, ей 2,5 годика. Когда начинаешь ей читать курочку Рябу, то она за тобой все повторяет эмоционально. Или игрушки берешь, играешь с ней, и она верит в рассказ. Говоришь: «Сова по лесу», она повторяет «Ух, ух, ух!». У меня такое ощущение, что я не далеко ушла от детства, и мне это очень нравится: играть, баловаться.

Конечно, в спектакль сказки я не превращаю, но, когда читаю вслух, у меня возникают какие-то образы, которые я пытаюсь передать через характер текста. Мне интересно в это играть, а когда мне интересно, то и слушателям тоже.

Правда, в последнее время эти семейные чтения литературы у нас дома редкие. И работы много. Внуки подросли, посещают много кружков. Не часто, к сожалению, мы можем оказаться вместе, поговорить, почитать что-то.

Со своим мужем Вячеславом Оствальдом мы литературу не часто обсуждаем. У него несколько другие предпочтения — он любит фантастику, а я к ней равнодушна. Хотя был период, когда увлекалась теософией, психологией. Пыталась сравнить свои ощущения с тем, что пишут об агни-йоге. Что-то принимала, что-то нет. Но я ощущаю как данность, что мир не конечен.

Из книг по теософии мне особенно запомнилась «Основы миропонимания Новой Эпохи» Александра Клизовского. Она основана на учении Рерихов, она об агни-йоге. Я почерпнула оттуда вещи, о которых догадывалась или чувствовала. А там они были сформулированы.

Не могу сказать, что читаю только теософию, сейчас великое множество книг в этом направлении выходит, в них без учителя, наверное, можно заблудиться. Читаю подобные издания очень дозировано, редко к ним обращаюсь.

Интересные для меня книги сегодня нахожу благодаря друзьям, родным. Либо передачи про литературу, знакомящие с молодыми авторами, смотрю. Бывает, случайно совершенно находишь какое-то произведение. Ты задаешь мысленно вопрос, тебя мучает тема, проблема, и к тебе «сама» приходит книга.

Недавно я наблюдала ужасную картину. Выносила мусор, а возле помойки какая-то горка. Присмотрелась — книги, в основном классика. Я ехала не домой, не могла их забрать. А жалко, коробит, когда книги выбрасывают. Ощущение — как живое существо бросили, решив, что оно больше не нужно. Антицивилизованно, негуманно, антикультурно. Хотя их же можно отнести в библиотеку.

У нас было раньше много книг дома. Но после ремонта я собрала книги, к которым точно не буду возвращаться, мы с мужем все обсудили и отвезли эти издания в детско-юношескую библиотеку на Южную. Там книги у нас с удовольствием взяли.

Безусловно, предпочитаю бумажные издания. Один раз только читала книгу в электронном виде. Как-то осталась посидеть с совсем еще маленькой внучкой, и Оля сказала мне: «Если ребенок будет спать, то есть электронная книжка, „С неба упали три яблока“ Наринэ Абгарян». Это не детская история, там описывается село и о говорится о каждом его жителе. Так говорится, что после книжки возникает ощущение, словно ты там всех уже лично знаешь. Ее я даже в электронном виде прочла.

Я не знаю, какие книжки сегодня люблю больше, новые или с историей. Книжка, старая и зачитанная — это было привлекательно в детстве. Кто-то ее читал, я еще нет, это тайна, поэтому интересно.

Когда я стала взрослой, то многие книги приходилось покупать, сдавать ради них макулатуру, выменивать, получать в подарок. Они приходили мне в руки новыми, за исключением тех изданий классики, что я забрала из дома.

Редко теперь случается дарить кому-то книгу. Потому, что с годами понимаешь — интересное тебе может не показаться таким другому человеку. А книга, которая мне так дорога, станет ненужной. Мне будет обидно.

Не принимаю подарочные издания — шикарно оформленные, тисненые золотом и с кричащими названиями, в духе «Мировая мудрость». Думаешь: «Боже, как дешево, пафосно, безвкусно…». Такую книжку я бы точно не купила и не подарила никому.

Прозу читаю больше, чем поэзию. Для стихов нужно особое состояние, сборник стихов не возьмешь с собой, чтобы почитать по дороге в автобусе. Это рассказы Улицкой или о Манюне я могу открыть в любой момент и мгновенно на них настроиться. От поэзии ничего не должно отвлекать.

Стихи — они часто не воспринимаются с первого прочтения, в них надо войти, погрузиться.

Сейчас читаю, как только свободная минутка выдается. Их не очень много… К вечеру еще и глаза сильно устают, свет рампы делает свое дело. На сцену выходишь — тебе в глаза бьют прожектора, для зрения это вредно.

Самые счастливые, подходящие для чтения времена — это утро. Я просыпаюсь рано, и у меня есть часа два до того, как встанет Слава и начнет собираться на работу. И я могу спокойно сесть на кухне. Дети уже взрослые, за подол не дергают, живут отдельно. Кошки накормлены. Теперь я уже не садовые яблоки беру, а кофе, и не одну, а 2–3 чашечки. И не спеша, спокойно, читаю!

Фото: Саша Прохорова