75 лет томской промышленности.
От самолетных ламп к «лампочке томича»: ТЭЛЗ и его истории

Первое предприятие серии — Томский электроламповый завод, когда-то стартовавший выпуском самолетных ламп для фронта, а сегодня изготавливающий «лампочку томича».

«Родителями» томской «Лампочки» стали два предприятия — Московский электроламповый завод и стекольный завод из подмосковной Запрудни.

Сейчас из первопроходцев, которые строили завод и работали на нем в годы войны, осталось в живых 15 человек. У одной из них, Марии Антоновны Мельниковой, отработавшей на заводе более 40 лет, мы побывали в гостях и записали рассказ о том далеком времени, когда «Лампочка» была еще молодой.

— На завод я пришла в 1944 году, мне тогда шел семнадцатый год. До этого я жила с родителями в деревне Ломовицк Первомайского района. Окончила семь классов. Помню, всех учеников заставили хлеб убирать, потому что зима уже наставала. А лошадей не было, на бычках, на коровах возили снопы, складывали в скирды. Меня корова затащила в кусты, а руки-то молодые, веревкой до крови стерла, пока ее из этих кустов вытянуть пыталась. Плачу и думаю: «Хоть бы меня в ФЗУ (школа фабрично-заводского ученичества — прим. ред.) взяли». Возвращаюсь домой, а мне повестка в ФЗУ. Приехала женщина от завода, нас двоих с подружкой забрала. Поселили в общежитие (находилось недалеко от пересечения проспекта Кирова и улицы Студенческой — прим. ред.).

Днем мы по 6 часов учились в ФЗУ. У нас была военная подготовка: политзанятия, строевая, и медицине обучали. А еще по шесть часов работали на заводе. Мы старые лампы ремонтировали: прокалывали их, мыли, сушили, вдевали новые спирали. Работа тяжелая. Летом жарко, дышать нечем. Уборщица нас из лейки поливала, как цветы, чтоб хоть немного освежить. А зимой прохладно.

Произошел со мной на работе такой случай. Один раз нам много брака дали, до самого потолка. Я полезла на стул за лампочкой, не заметила, что на столе стояла газовая горелка. И моя ситцевая юбка вспыхнула. Я испугалась, но сразу вспомнила, как нас учили: если загоришься — надо не бежать никуда, а падать на пол и сбивать чем-нибудь огонь. Я схватила телогрейку, прижала к себе. Огонь погас, но юбка вся обгорела. А другой у меня не было. Два дня ходила, привязав сбоку фартук, потом мне выдали от завода ордер на отрез черной ткани на юбку. А у меня ни иголки, ни нитки, да и шить я не умела. У нас в цехе работала немочка одна, она и говорит: «Давай, я тебе сошью». Хорошо сшила мне юбочку, со складками.

Все девчонки потом, кому увольнительную дадут, просили эту юбку: то сфотографироваться, то на свидание сбегать.

В ту зиму морозы были сильные. На комнату в общежитии давали всего ведро угля в сутки, этого не хватало. Нам выдали от завода ситцевые матрасы и наволочки, набитые стружками. Так мы их пожгли в ту же зиму вместе с топчанами. Когда ничего не осталось, стаскивали в одну комнату весь уголь, печку натапливали и спали вповалку.

А все молодые девчонки были, по 15–17 лет. Веселились, как могли. Выдали нам ботинки на деревянных подошвах, сверху брезент. Еще дали чашки, ложки алюминиевые. И стали все плясать, ложками бить, подошвами деревянными стучать… И смех, и грех.

Дружные были все. Бывало, ложка сломается, а взять больше негде: палочкой есть не будешь. Вот или просим у кого, по очереди едим, а то и в столовой своруем, а что делать?

А потом война кончилась. Мы когда узнали — ни на линейку не выстроились, ни военрука не дождались — сразу побежали на завод. После завода на площадь пошли, на митинг. И выходной для всех сделали.

После войны наш цех закрыли, мы перешли на производственную линию. Я везде работала: монтажницей, и цоколевщицей, почти все операции знала.

— Ага, как-то наши деревенские приехали из города и говорят моей матери: «Твоя Маруся в аллейке висит». Она всполошилась: «Как висит?» Потом ей объяснили, конечно. А на работе мне в шутку говорили: «Твоего портрета только в туалете не увидишь».

В общежитии мы еще долго жили. Сначала в деревянном, потом в кирпичное переселили неподалеку. А потом уж и квартиру от завода дали.

Замуж я поздно вышла, на тридцатом году. Всех женихов-то на фронте убили, мало было парней нашего поколения. У меня до сих пор свадебный подарок хранится: ковшик литой и толкушка для картошки. Потом сын родился, а теперь у меня трое внуков и трое правнуков. Вот, ради них и живу…

Днем рождения Томского электролампового завода считается 15 декабря 1941, когда здесь была выпущена первая партия самолетных ламп.

В советское время это было крупное промышленное предприятие, занимавшее целый квартал. Здесь выпускали около ста наименований ламп накаливания — от ламп для рыболовецких траулеров до елочных гирлянд. Все было, как у других крупных предприятий того времени: надежность, стабильность, социальная защищенность.

В 90-е годы «лампочку» также постигла печальная участь большинства советских заводов, и к 2011 году предприятие оказалось перед угрозой закрытия, за долги лишившись большей части своего имущества и производственных площадей.

В 2012 году предприятие пережило фактически вторую эвакуацию, когда оставшиеся станки буквально на руках перенесли в корпус на улице Усова, который еще принадлежал заводу. Здесь без остановки производства сделали ремонт, освоили выпуск новых видов продукции, в частности — светодиодных ламп бытового назначения, и планируют работать и развиваться дальше.

— Когда имущественный комплекс предприятия по процедуре банкротства был продан лицам, не заинтересованным в развитии производства, выбор был прост: либо смириться с ситуацией и распродать остатки активов, либо, положившись на Божью волю, выкарабкаться и получить шанс для дальнейшего развития. Мы выкарабкались, — рассказывает Генеральный директор Томского электролампового завода Владислав Голубев. — Сейчас у нас очень высокий коэффициент использования оборудования и существенно возросшая производительность труда, которая, наверное, по многим показателям превосходит большинство предприятий в мире, при сопоставлении с аналогами оборудования. Хотя в некоторых случаях мы иногда состязаемся и с более производительным оборудованием.

Сейчас здесь держат курс на развитие новых видов продукции — на светодиодную тематику, например. Голубев рассказывает: сначала здесь сделали промышленные образцы, а потом перешли и к серийному выпуску нового вида ламп. По своим потребительским качествам и внешнему виду это те же лампы накаливания, но более эффективные и долговечные за счет светодиодной начинки.

— Жаль, что бывшие корпуса электролампового завода, которые сейчас принадлежат московской компании, простаивают без дела. Организовать бы там чистое высокотехнологичное производство или новый технопарк: ведь инфраструктура вся здесь есть, университеты — через дорогу. Также мне кажется интересным создание небольших нишевых производств. Возможно, с использованием наших возможностей — ресурсов и услуг.

Тут Голубев вспоминает про Мурано — известный итальянский остров, населенный стеклодувами, куда не скудеет поток туристов:

— У нас в планах уже есть небольшой проект под условным названием «Город мастеров». Чтобы прямо на глазах у покупателей мастера делали сувениры из стекла, чтобы люди и сами могли попробовать себя в роли стеклодувов, или приобрести понравившуюся вещь. У нас для этого есть и помещение с отдельным входом, и небольшая стекловаренная печь. Сами не потянем: не хватит ни средств, ни ресурсов. Но если появится предприимчивый, трезвый человек, готовый воплотить эту идею в жизнь, мы готовы участвовать.

Еще один нишевый проект, о котором упоминает Голубев — производство винтажных ламп накаливания:

— Винтажные лампы накаливания сегодня продаются по 200 рублей. Для нас, конечно, дело мелкое, мы-то миллионами делаем. Поэтому хорошо, если бы нашлась группа людей, которые бы осваивали нишевые производства и использовали наши возможности предоставления ресурсов, услуг, обработки.

И подытоживает:

— Я убежден, что стране нужно сохранять свое присутствие на тех рынках, которые были завоеваны усилиями предыдущих поколений. Часто говорят, что какое-то предприятие проще снести и построить новое. Но как правило, старое уничтожается, а новое не появляется. Вот так прекратил свое существование электроламповый завод в Уфе, который какое-то время входил в один холдинг с нашим. Те лампы, которые мог бы производить этот завод, теперь закупаются за рубежом — на деньги, которые мы заработали продажей ресурсов. Считаю, что такой обмен совершенно неадекватен, и в результате мы имеем провал в экономике. Эту тенденцию нужно сломать.

Мэр Томска Иван Кляйн:

«Нести людям свет – и не в переносном, а в самом прямом смысле этого слова – стремление всех сотрудников Томского электролампового завода. И они успешно справляются с этой задачей уже 75 лет. Производство, эвакуированное в Томск осенью 41-го года в числе трех десятков предприятий, заложило основы для промышленного роста Томска. Оставшись на томской земле и после окончания Великой Отечественной войны, ТЭЛЗ внес свой неоценимый вклад в то, чтобы наш город превратился в индустриально развитый областной центр.
В истории Томского электролампового завода были и взлеты, и кризисные времена. Сейчас завод работает стабильно. Единственный за Уралом, он наращивает объемы производства, расширяет ассортимент продукции и строит планы на будущее. Я верю: у «Лампочки» оно будет светлым.».

Читайте историю ТЭЛЗа:

• Томская «Лампочка». Как в городе появился новый завод
• Томская «Лампочка». Как завод пережил 90-е и не выжил в 2010-х
• Новая жизнь «Лампочки». Как владельцы гастрохолла сохраняют историю завода

Текст: Катерина Кайгородова

Фото: Екатерина Витман, Наталья Бочкова