От Брежнева до Путина

Сегодня, спустя две недели после начала российской агрессии против Грузии, день 21 августа 1968 года кажется нам ближе, чем десять лет назад. Тогда, когда во главе Кремля стоял Борис Ельцин, преобладало мнение, что военное вторжение в Чехословакию – это бесповоротно закончившаяся глава европейской истории, которую можно спокойно отдать на откуп ученым.

Когда приближалась 30-я годовщина подавления Пражской весны, восточно- и среднеевропейские страны уже вышли из Варшавского договора и находились на пути к НАТО и ЕС. Советский Союз распался. Кремль в чрезвычайно сложных условиях под флагом демократии пытался стабилизировать рухнувшую экономику России. Вырисовывалась картина нового миропорядка. Казалось, что опасность повтора военной агрессии против суверенного государства в Европе по образу и подобию 21 августа 1968 года в случае, если оно на основе свободного волеизъявления захочет выйти из сферы российского влияния, канула в Лету.

Идеологическое банкротство

В известном смысле 21 августа – это былая история. Некогда оживленные дискуссии на тему о возможности реформирования коммунизма сошли на нет вследствие его экономического, политического и идеологического банкротства. Вторжением в Чехословакию политбюро Коммунистической партии Советского Союза подтвердило, что тоталитарная система не подлежит демократизации, что ее можно удержать или обрушить только при помощи силы. Однако окончательно эта точка зрения утвердилась лишь двадцать лет спустя.

Споры по вопросу, насколько сочетается социализм со свободой и демократией, тоже иссякли вместе с концом Пражской весны. Такого никогда не было и не будет, что бы ни нашептывалось слева, ведь там, где право собственности ограничивается мерами принуждения, никакой свободы существовать не может.

Если бы в 1968 году Советский Союз не вторгся в Чехословакию, то с большой долей вероятности уже в 1969 году произошло бы то, что случилось лишь двадцать лет спустя: коммунистический режим был бы вынужден уйти со сцены, так как не мог обеспечить потребность народа в плюрализме, неограниченной свободе политической деятельности и экономическом процветании. К вмешательству советское политбюро вынудила не коррекция системы со стороны реформаторов коммунизма, а гораздо более радикальные устремления чехословацкого общества. Дубчек со товарищи уже были не в состоянии выполнять хотя бы минимальные требования Брежнева. Власть от них ускользала, они больше не могли гарантировать сохранение социалистического порядка.

Карнавал где-то в другом месте

Наконец, почти уже прошлая история – это часть полемики о мнимом сходстве массовых выступлений 1968 года на Востоке и на Западе. Правда, все еще существуют люди, которые полагают, что немецкие и французские левые радикалы преследовали те же или, по крайней мере, похожие цели, что и чехословацкие студенты и интеллигенция. Тем не менее, одни выходили на улицу, чтобы получить социализм, другие – чтобы избавиться от него. То, что случилось в Чехословакии, было в высшей степени серьезно; карнавал состоялся где-то в другом месте.

То, что в 1968 году заставило зашевелиться советское руководство, было не только заботой о спасении социализма, а гораздо в большей степени не менее справедливым опасением того, что поворот Чехословакии в сторону Запада приведет к закату советской империи и, в конце концов, самого Советского Союза, как это и произошло в 1989-1991 годах. Старое сообщество КГБ, которое по окончании эпохи Ельцина захватило власть в Кремле, считает сегодня этот закат столь же позорным, каким когда-то видел Версальский мир Гитлер. Путин, который называет распад Советского Союза "величайшей геополитической катастрофой столетия", показал военной интервенцией в Грузии, что Кремль больше не собирается выпускать поводья из своих рук. Он больше не допустит, чтобы страны, которые, как он считает, находятся в зоне его геополитического влияния, свободно выбирали союз с Западом.

Имперские властные амбиции

Российская "суверенная демократия", автократический и репрессивный режим внутри страны, даже работая на внешнюю публику, сегодня так же мало готов согласиться с суверенитетом соседних государств, как когда-то Советский Союз или царская империя. Это истинная суть пустой болтовни о мнимых российских страхах перед "окружением" Запада, поскольку от свободных и демократических государств у ее границ никакой угрозы для безопасности России не исходит.

Безусловно, Россия очень изменилась, и было бы ошибкой отрицать произошедшие там многочисленные положительные перемены. Тем не менее, ее имперские властные амбиции остались теми же, и она все еще пускает в ход танки, если маленькие страны решаются возражать ей. Государствам ЕС и НАТО, которые вырвались из-под советского влияния, об этом известно.