аталья Платоновна Иженбина и её племянница Елена встретили нас, чтобы отвезти домой к сестре Натальи — Татьяне.

— Мой дом напротив, — говорит Елена, — так что мне по пути. А Наталья через два дома живет.

Кажется, что Иженбины — это один организм. Члены семьи постоянно ходят друг к другу в гости, собираются вместе на выходных, традиционно готовят уху на новый год… Чтобы пообщаться с нами, к Татьяне приехало шесть человек. Столько людей в этом доме — дело обычное.

— Вы, наверное, есть хотите?

Татьяна ставит перед нами тарелку с рыбой, варёным картофелем, несколько вазочек с вареньем и мармеладом, сливочное масло, хлеб…

Наталья Платоновна предлагает на следующий день привезти национальные костюмы, селькупский букварь, показать, как делать куколки-обереги.

— Может, тогда с утра к бабе Поле заедем? Познакомим вас. Она самая старая селькупка.

— В военное время я летом почти дома не сидела: на покосе и на косилке косила, и на граблях гребла, и стога метала.

В этом году Платониде Платоновне исполнилось 90 лет. На стенах в каждой комнате обычного деревенского дома — старые семейные фотографии. На стульях и столах лежат вязаные «кружки́», которые баба Поля (так зовут Платониду Платоновну родные) связала сама. Над раковиной висят деревянные ложка, лопатка, молоток для отбивки мяса...

— Это мой сын, Виктор, всё делает. Взрывником работал, и, пока на вахты ездил, вырезал. Вёсла, табуретки, черепушки разные.... Но дома почти ничего нет, Наталья всё в музей забрала.

Над кроватью у бабы Поли весит балалайка. Говорит, когда молодая была, играть и научилась.

— В девчонках всему научишься. А что ещё делать? По весне, когда снег таял, собирались, ехали за Пурьянгу (речка в Иванкино — Иванкинское национальное сельское поселение — «Пиледэ̄» на селькупском, — населённый пункт в Колпашевском районе Томской области, в данный момент проживает около 100 человек, большинство жителей — селькупы) и песни пели.

Баба Поля берет балалайку в руки. Жалуется, что пальцы уже не помнят, как играть. Пару пробных аккордов.... И запела частушку. Сначала на селькупском, потом её же — на русском.

— Так вы на селькупском говорите?

— А как же! Мы, пока в Парабели жили, я по-русски совсем не говорила. Когда в Иванкино переехали, остятский (остяки — обобщающее название народов, проживающих в Сибири) и бросила, маме было некогда с нами заниматься. Все вокруг по-русски разговаривали, вот и я заговорила.

Семья бабы Поли переехала в Иванкино, когда она была ещё совсем маленькой. Здесь Платонида пошла в школу. Отучилась всего три класса, в каждом по два года сидела. Говорит, русский плохо знала и стихотворения учить не могла, не запоминались.

А один раз меня на рыбалку отправили, я вернулась и сказала: «Нет, больше не поеду»

Когда Платониде Платоновне было двенадцать, у неё умер отец. В семье на тот момент было девять человек, и кормить их было некому. Поэтому работать пошла Платонида Платоновна. Так и не получила никакого образования.

Военные годы Платонида Платоновна помнит хорошо: голодные и страшные. Всю войну она проработала в основном на лесозаготовках. Там и научили с пилой и топором обращаться.

— Помню, картошку мороженую привезут, за барак свалят, говорят: «Ешьте и лес валите». Мы и валим вдвоём с подружкой одну хлыстину. Её пока пилой подпилишь, пока подрубишь… Потом валишь и смотришь, чтобы ни на кого не упала. А если криво подпилишь, то тебя снова пилить заставят. Хватало горя…

— А один раз меня на рыбалку отправили, я вернулась и сказала: «Нет, больше не поеду».

Рыбалка для селькупов — традиционное занятие. Все семейство Иженбиных говорит, что любит и сейчас ходить рыбачить: привычка с детства.

— У нас няня постоянно рыбачила. А я не любила и сейчас не люблю. Воду боюсь, — говорит Платонида.

Баба Поля, как и подавляющее большинство селькупов, не стремится рассказывать о своей национальности. В её вещах и быте тоже не найдёшь никаких примет её народа. В голодные десятилетия не было возможности и потребности заниматься своей культурой, а сейчас уже всё забыто. Да и не до того 90-летней женщине.

Наталья Платоновна — лицо «медийное». Едва ли не во всех репортажах и статьях о селькупах вы обязательно встретите её имя. Выглядит она совсем, как девочка, хотя ей больше 60 лет. Худенькая, юркая, улыбчивая, волосы заплетает в две косички. С журналистами Наталье приходится общаться часто: она — один из главных популяризаторов селькупской культуры в Колпашеве (город в Томской области, в котором проживает 119 селькупов). Готова рассказывать и про язык, и про рыбалку, и про праздники...

В Колпашеве Наталья была нашим главным проводником: организовала встречу с другими селькупами, которые научили нас делать обереги, объяснили, как правильно плести рыболовные сети, показали кусочек национального танца.

— Когда в Колпашево переехала, здесь даже не знали, кто такие селькупы. Я думаю: как так, в Иванкине вёлся язык, я столько лет этим занималась! Мне говорят, мол, ты там одна его вела, а теперь прославляешься. А мне зачем прославляться?

В юности Наталья даже не предполагала, что свяжет с селькупским языком жизнь. Всё вышло случайно, «как понесло течением», — говорит она. Заканчивая школу, Наталья не знала, чем будет заниматься дальше. Её отправили учиться в Санкт— Петербург, в Российский государственный педагогический университет имени Герцена.

— Я училась в Институте народов Севера, там и научилась на селькупском говорить.

— Получается, до этого вы селькупский не знали?

— Меня воспитывала бабушка, она говорила на селькупском. Мама тоже могла спокойно разговаривать, но постепенно перестала. Я их понимала, конечно, но сама говорила на русском.

Я стараюсь везде участвовать, чтобы доказать: язык не мёртв, просто маленечко лежит в архивах. И когда молодёжь наша сценки ставит, обращается ко мне, спрашивает, как это правильно сказать, а как — это, я тогда така-а-а-ая счастливая!

Пока Наталья училась, язык, по её словам, в Иванкине ещё жил. Приезжая домой на каникулы, она записывала образцы селькупской речи (в основном частушки), чтобы потом отвезти преподавателям в Санкт-Петербург.

Из Петербурга Наталью тянуло домой, в Иванкино. Она с детства интересовалась краеведением, расспрашивала бабушку о своей семье и предках, записывала эти истории в тетрадь. У Натальи Платоновны хранится нарисованная ею самой карта Иванкино и стопка тетрадок с расписанной родословной, где собраны биографии разных поколений семьи Иженбиных.

После окончания института Наталья мечтала вернуться в родную деревню и преподавать там. Но единственную школу закрыли и открыли только в 89-м году. До этого времени Наталья языком не занималась, почти забыла, и к его изучению вернулась только в 91-м году.

— После открытия школы я работала учителем начальных классов. А потом, в 91-м году, государство начало поддерживать малые народности. Иванкино получило статус национального поселения, и возникла необходимость в селькупском языке. Тогда ко мне подошел председатель и сказал: «Надо».

Наталья Платоновна боялась, что ничего уже не помнит. Но делать нечего, согласилась.

В то время в деревне остался единственный носитель языка — пожилая селькупка Елизавета Варламовна Сычина. Наталья Платоновна приходила к ней в гости, общалась и старалась записывать всё, что она говорит. Ей было неудобно беспокоить пожилую женщину, поэтому, когда в Иванкино завезли специальные учебники и пособия, Наталья обрадовалась. Все истории, которые учительница записала за Сычиной, теперь она проверяла по словарю.

Иженбины умеют прясти на прялке, вязать корзины, делать традиционных селькупских кукол...

Пока бабушка Натальи была жива, внучка записывала и её речь, а потом слушала на кассетах, чтобы запоминать произношение. У Иженбиных до сих пор хранятся записи, на которых бабушка Анна на селькупском рассказывает сказку, напоминающую по сюжету русскую народную «Маша и Медведь». Наталья Платоновна и сейчас переслушивает эти кассеты.

— Я до сих не сильно разговариваю, потому что боюсь, что говорю неправильно: произношение, акцент.... Мне надо с другими носителями языка пообщаться, — говорит Наталья. Хотя других носителей остались единицы.

— А как вы тогда продвигаете язык?

— Каждую неделю устраиваем встречи, где говорим на селькупском. Правда, у нас как-то не заинтересованы в сохранении языка: нет специального обустроенного помещения.

Продвигать селькупскую культуру Наталье помогает её семья. Они часто устраивают праздники, выставки, фестивали в Колпашеве и по всей Томской области. Организует всё дочь Натальи Платоновны — Люба. Люба ставит маленькие спектакли и ездит с ними на фестивали, а Наталья Платоновна выступает в качестве консультанта. Она знает множество селькупских легенд, расскажет, как правильно отмечать селькупский Новый год. Во время праздников Наталья по всем правилам проводит обряды.

— Я стараюсь везде участвовать, чтобы доказать: язык не мёртв, просто маленечко лежит в архивах. И когда молодёжь наша сценки ставит, обращается ко мне, спрашивает, как это правильно сказать, а как — это, я тогда така-а-а-ая счастливая! — говорит Наталья.

Но я не беру к нам русских.
Потому что я понимаю, что, если мы куда-то «прорвёмся», станем известными, то будет обидно. Селькупов же мало осталось