Девятое в Москве

9-го мы с добрым приятелем отправились к Музею вооруженных сил. Идея посмотреть на анонсированную в «Лайвджорнале» сходку патриотической общественности показалась неактуальной еще по дороге, а окончательно исчезла, когда на входе к нам подошел странный человек и сказал: «Вы из ЖЖ? Я Тор».

Мы из Москвы, а вера запрещает нам вступать в общение с языческими богами. Ладно, хоть не Один.

В Музее было славно – в основном, родители и дети. У мальчиков – горящие глаза, вокруг оружие, известное им, слава Богу, по компьютерным стрелялкам только. Есть и настоящие редкости, вроде немецкого МП-44, до боли напоминающего АК-47.

На входе мальчик лет восьми верхом на пушке самозабвенно и немузыкально поет про то, как бьется в тесной печурке огонь. Они помнят, и это хорошо.

Внутри некоторые изменения – исчезли, например, вредительские штуки, изъятые пограничниками и контрразведчиками у злобных шпионов капиталистических стран, зато появился зал, посвященный Чечне. Сопроводительные тексты к экспонатам смущают идеологической выдержанностью: «Борис Ельцин и Аслан Масхадов подписали договор, но мира он не принес…»

Во дворе – былая мощь империи, самолеты и танки, среди которых выделяется КВ-2. Чудовище размером с двухэтажный дом, выходец то ли из иллюстраций к романам Жюля Верна, то ли из комиксов об альтернативном будущем. На каждой железяке – гроздья детей, презирающих таблички «За ограждение не входить».

Дальше – Екатерининский парк, где раздавали всем желающим репринт «Московской правды» от 10 мая 45 года с портретами глав стран-победительниц на первой странице.

Дальше – по необъяснимому решению – ВДНХ, место дружбы русского народа с кавказской кухней. Там и помянули мы своих. У каждого есть, кого в этот день помянуть.

Там же встретили Олега Кашина с прекрасной спутницей. Олег поведал нам о новых зверствах режима – с утра, как выяснилось, арестовали чуть ли не всю молодежную «Родину» с Олегом Бондаренко во главе.

- К нему уже едет Рогозин, - сказал Кашин.

- Зачем?

- Голодать, наверное, будет.

- Ага, а вокруг отделения милиции будет ходить Греков с вечной кастрюлей на голове.

- Хорошо бы ему к кастрюле приделать милицейскую мигалку, в знак солидарности с властями.

Мы отправились дальше бродить среди безвкусного великолепия бывшей выставки бывших достижений.

Вокруг пахло шашлыком, в кустах мочились с визгом студентки гуманитарного, нового, европейского, мирового и иных загадочных университетов. Розовые и круглые, как сны четырнадцатилетнего подростка, как сама весна.

В сельскохозяйственной части, среди запущенных экспериментальных грядок, аккурат возле памятника Мичурину, нам явилось откровение.

Мы – на Луне. Это показательное социалистическое поселение, которое коротышки с Земли построили, чтобы убедить лунатиков в собственной правоте. Да и памятник не Мичурину вовсе, а Знайке. А поля - для гигантских растений.

Даже и ракета, на которой прилетели Незнайка и Пончик, виднеется неподалеку.

Но, разумеется, победила свободная рыночная экономика, и теперь ловкие Скуперфильды со Спрутсами торгуют в потерявших смысл павильонах разнообразным низкокачественным барахлом.

И еще медом. Мед продают буквально повсюду. Такое ощущение, что ВВЦ захватили пчелы.

Стоящий на отшибе павильон «Нефть» - тоже неплохой символ. Он почти развалился, одна стена начала рушиться, окна второго этажа выбиты. Как будто орда прокуроров при поддержке двух осадных башен успешно штурмовала этот замок и отправилась дальше, уведя пленных и оставив после себя смерть и запустение.

Как обычно.

Откуда-то появилось желание попасть в центр. Однако машину пришлось бросить на пересечении Петровки с бульварами – кордон. Пешими тоже не пробились – омоновец хмуро потребовал спецпропуск.

Мы спустились чуть ниже, свернули в переулок, и прямо перед очередным заградотрядом проскочили в подворотню. Через минуту мы все же были на Петровке. Во втором кольце оцепления никто пропусков не требовал. Сторожа путинских увеселений предполагали, видимо, что у нас проверили документы еще на въезде. В общем, если спецпропуск у тебя в голове – режим не особенно страшен.

Пустынный центр напоминал черно-белые фильмы о сорок первом – на улицах только кучки людей в форме и перегородившие проезжую часть грузовики. Ветер гонит по асфальту какие-то бумаги, не иначе – немецкие листовки. Для полного сходства следовало бы еще расстрелять за углом паникера.

Ну и лишенные привычных занятий официанты, ошалело толпившиеся у дверей пустующих ресторанов, немного портили иллюзию.

В одном из заведений мы отметили еще раз день Победы, общей, над фашистами. И нашей, маленькой, над незадачливыми полицейскими, не догадавшимися перекрыть единственный на всю Петровку проходной двор.

А потом смотрели салют в странной компании – вышибалы в кимоно из «Якитории», милые девушки в коротких клетчатых юбочках из «Шварцвальда», дюжие омоновцы и трое праздных гуляк. Трое, потому что мы успели позвонить еще одному приятелю и объяснить ему, как попасть туда, куда попасть нельзя.

А потом праздник кончился и начались будни – неизвестный музыкант в немодном клубе пел странные песни, а мы глотали союзнические напитки, глядя, как весело беснуются вокруг люди, более молодые, чем мы.

Кстати, одна из песен запала мне в душу. Слова там такие:

Россия для русских!

Москва для москвичей!

Овощебаза

Для овощей!

Думаю, это песня сопротивления, содержащая прямой намек на известный анекдот о том, как Путин в ресторан ходил.

- И вот за это деды наши умирали? – гневно спросил мой захмелевший друг, мутным взором окидывая задымленный зал.

И за это, старик.

С днем Победы!

Иван Давыдов