Российской элите необходимо политическое образование, иначе система деградирует

О перспективах развития политической системы в ближайшие несколько лет, а также об уровне образованности российской политической элиты и о необходимости политического образования элиты мы поговорили с Алексеем Чадаевым, заведующим отделом политики "Русского журнала".

- Каким вы видите политический ландшафт России в 2007 году?

- Кажется, логика событий подводит нас к тому, что 2007 год станет кульминационным для большинства сегодняшних процессов. В 2007 придёт время выложить на стол всё то, что сегодня прячется в кубышках и варится в котлах. Я подозреваю, что радикально изменится партийный спектр - появятся новые силы, а старые будут существенно перестроены.

В частности, многое говорит в пользу того, что в фокусе всеобщего внимания будет "правый фланг". На этом поле в прошлом цикле образовалась пустота, которая сразу была осознана всеми участниками системы, в том числе и бесконечно далёкими от "правых".

Система устроена так, что если на этом месте пустота, вся система начинает сбиваться.

- То есть, без "правых" политическая жизнь не мила?

- Дело в том, что "правые" не полностью соответствовали определению, данному им. В нашей системе они выполняли роль модернизационного агента, то есть, такой силы, которая выступала с позиции задач государства, а не с позиции "блага народа". Соответственно, когда все - "за народ" и никто - "за государство", государство слабеет и рассыпается: невозможно сконцентрировать ресурсы ни на одном направлении. Кстати, поражение "правых" в 2003 - это именно утрата позиции, то есть результат несоответствия тогдашних лидеров и лозунгов этой миссии.

Именно поэтому конкурс проектов думского расклада 2007 года - это конкурс проектов реконструкции правого фланга. И власть, и оппозиция будут участвовать в этом конкурсе, а условия у них, в каком-то смысле равные. Поэтому, как ни парадоксально, может оказаться, что реальным триумфатором будет не тот, кто получит большинство, а тот, кто сумеет взять прорывное меньшинство в 15% на этом фланге.

- Поясните, вы имеете в виду, что "Единая Россия", КПРФ, Родина, ЛДПР – "за" народ? Или вы говорите о том, что они используют демагогические лозунги "за" народ? Но это две большие разницы.

- Я не разделяю здесь "демагогию" от реальной политики. Функция существующих партий - это деконцентрация ресурсов, их успешность измеряется по этому критерию. Партии представляют крупные социальные группы, ориентированные, так или иначе, на получение тех или иных благ от государства. Их баланс - это баланс тех благ, которые государство распределяет по этим группам. Понятно, что в такой "потребительской" модели никакая проектность попросту невозможна. И это-то, собственно говоря, всеми и осознаётся как кризис.

- Это все прекрасно. Я тоже очень внимательно слежу за правым флангом. Но мне кажется, что вы несколько примитивизировали схему, поделив ее на "за" и "против" народ и государство. Не разделяя демагогию и реальную политику, мы получаем следующую картинку: правые были нужны государству, чтобы объяснять непопулярные решения, которые принимают все представители элиты. Правильно?

- Не столько "объяснять непопулярные решения" - под объяснения как раз заточена могучая машина государственного агитпропа, которая куда лучше "объясняет". Нет, правые должны быть средой, которая такие решения порождает и предлагает власти и обществу, а те в свою очередь уже решают, готовы они на это или нет. Сегодня усохла именно эта среда.

- Давайте разберемся поподробнее, что значит "усохла"? Несколько десятков человек, нацепивших на себя правые лейблы, не попали в Думу? Это значит, усохла?

- Нет, конечно, усохла она гораздо раньше – тогда, когда оказалась неспособна предложить Путину работающую модернизационную доктрину в начале его первого срока.

- Может быть, еще раньше?

- Я не думаю, что это предмет спора. Пусть об этом спорят историки. В любом случае, они потеряли способность предлагать какие-либо проекты будущего, превратившись в одну из многочисленных партий прошлого и пополнив их ряды.

- В вашем же объяснении значилось: эта "правая" - а в терминологии современной российской политики "либеральная", что, кстати, полностью неверно - среда должна была предлагать проекты модернизации не только государству как власти, но и государству как обществу. По-моему, с этой функцией "среда" справилась лишь однажды - в 1992 году. После этого, как вы справедливо говорите, она стала достоянием истории, грустным, надо сказать достоянием. Но вопрос в другом: почему произошло именно так?

- Я не согласен с датой 1992 год. Еще был 1996 год и последующий период 1996-99 годов, политическим результатом которого и является Путин. В 1996-ом именно эта "среда" предложила проект "Ельцин-2" и сумела его реализовать, в 1997-ом именно она возглавила первый, тогда еще неудачный, крестовый поход государства на олигархию. Но я утверждаю, что наезд "молодых реформаторов" на Газпром, дело "Связьинвеста", обвал пирамиды ГКО – это все битвы одной и той же войны, проигранной государством, за которую Путин потом сумел взять реванш.

- То есть, вы считаете, что среда "предложила" выбор между политическим полумертвецом в алкогольных парах и политическим полутрупом в красном? Это вы называете "предложение"? А битвы за собственность? Дележка кормушки, по-вашему, тоже "предложение"?

- Не так категорично. Ельцин – это ведь тоже проект, да и Зюганов – тоже. Какая разница кто его олицетворяет?

- Алексей, мне кажется, вы путаете технологию и политику, а также все ту же политику и подковерную грызню за лишний кусок.

- А что называется битвой за собственность? Понятно же, что собственность в том смысле, в котором мы говорим об олигархических ФПГ, это не собственность в прямом смысле. Это власть, просто оформленная как собственность! Собственность – это квартира, машина и дача, а кусок экономики – это никакая не собственность. Она, кстати, и по наследству не передается – разве можно себе представить, что после смерти Ходорковского ЮКОС перешел бы к его сыну? Это именно власть. И в этом смысле, концентрация ресурса власти в руках узкой группы товарищей из семибоярщины – это передел власти, а не собственности.

- По такой логике, никаких перемен не происходит, ничего нового "среда" не предложила. Какое же это, к черту, предложение, когда ЮКОС переходит от Ходорковского, скажем, к Чубайсу, или когда во главе РАО ЕЭС "России" становится Миллер? Тасование колод в карте не является предложением по определению.

- "Среда" в 1996-ом предложила новую конфигурацию власти, иную, чем послепутчевскую 1993-го года. Эта идея состояла в том, что властный баланс сил достигается не установкой противовеса Президенту в виде парламента, как в 1991-93 и в 1993-95 в ослабленном виде, а как противопоставлению Президенту олигархов. И это, как ни парадоксально, была более устойчивая модель, чем предыдущая, поскольку она исключила повторение октября 1993-ого. То есть, группа товарищей делит наряду с властным субъектом политический контроль и политическую ответственность, контролирует парламент, медиа и т.д.

- Хорошо, но где же здесь предложение обществу? И какое это устойчивое предложение, когда оно ровно через три года – в 1998-ом, чуть не привело страну к развалу или даже к гражданской войне?

- Я всё-таки хотел бы заметить, что 1993 год хуже, чем 1998.

- Согласен - но только потому, что в 1993-ем году Ельцин был еще более-менее адекватен, если бы он был таким же "перцем" и в 1998-ом, не миновать бы и крови и разрухи.

- Да, это была тоже очень слабая, неустойчивая система власти, начавшая сыпаться уже в 1997-м, как только государство предприняло первую в своей истории попытку исполнить без секвестра бюджет, принятый Думой. А ещё потому, что природа власти березовских и ходорковских была и остаётся даже сейчас таковой, что мобилизовать массы на вооружённое противостояние она не может. То есть, эта власть является системной, встроенной и зависимой от всей системы власти, и любая борьба может быть только внутри неё

- Это опять же технологии, а технологии могут решать только тактические задачи. Таким образом, "среда", на которую вы с благоговением смотрите, как на генератора идей, превращается в "среду", которая реагирует на сиюминутную опасность. А у такой "среды" остаются только инстинкты – сейчас надо развернуться и ухватить за хвост товарища, а сейчас надо поддержать вожака. То есть, она нацелена на выживание, а не на развитие. Безусловно, такая "среда" тоже нужна, но власть должна иметь и другую - ту, которая генерирует будущее.

- Это не только и не столько рефлекс. У "среды" была проектность, окончательно иссякшая только к 1999-ому году, когда стало окончательно ясно, что нас на Западе с распростёртыми объятиями вообще не ждут. До 1999-го года работала вестернизаторская проектность, и это она определяла рамку процесса. Собственно, Украина сейчас находится где-то в 1992-ом, и свой 1999-ый у них наступит нескоро. У красных же не было ответственного мужества настаивать на реставрации советской проектности, а у остальных вообще не было никакого своего содержания, поэтому правые, в некотором смысле, оставались единственной политической силой в стране в течение всех 90-х.

- Думаю, что ваш прогноз "не скоро" неверен, стремительность происходящих на Украине событий потрясающая, и вполне возможно, что аналог катастрофы 1998-99 у них настанет в следующем или 2007 году. Но это к делу не относится. А к делу относится другое. С вашей последней фразой относительно отсутствия акторов, помимо "правых" на политической сцене 90-х годов я соглашусь с тем условием, что вы объясните этот феномен.

- Первое и обязательное условие политики состоит в том, чтобы отвечать за слова. Если политик этого не умеет, то он политиком не является. А если этого не умеет коллективный субъект, то он, в свою очередь, тоже не является политическим субъектом. Отвечать за слова - это означает быть готовым реализовать предлагаемые решения и отвечать за их политические последствия - как краткосрочные, так и долгосрочные. В этом смысле ни красные, ни центр никогда таковыми не являлись.

Более того, даже Путин таким политиком пока ещё – настаиваю на слове "пока" - не является. Он только нащупывает контуры возможной политической доктрины, суверенной проектности, если угодно. И все предлагаемые им варианты ценностных формул остаются слабыми и уязвимыми. Яркий пример этому - последнее послание

- Что нужно для того, чтобы политический класс в целом осознал политическую ответственность, стал "средой", готовящей идеологию?

- Осознал – это не вполне точный термин. Механизмы ответственности предполагают умение видеть инструменты и предвидеть последствия для предлагаемых решений. И тут главная наука – история. В этом смысле одна из самых катастрофических особенностей политического класса - это то безвременье, в котором живёт его ментальность. Мы забываем не только советскую историю, отделываясь идеологическими заклинаниями от её присутствия, но даже и постсоветскую, последних пятнадцати лет.

- Может, стоит говорить не история, а наука в целом? То есть, политическому классу чаще всего не хватает элементарных знаний и образованности в том, чем они занимаются?

- Любая гуманитарная наука есть история - история познания и история производства смыслов. И даже история современности - точно так же находится в неизученном состоянии. В США уже вышло более 20 книг про украинскую революцию - а где у нас хоть один большой концептуальный текст на эту тему?

- Неправда ваша, Колесников выпустил книгу об оранжевой революции.

- Книга Колесникова - это журналистская зарисовка, интересная с точки зрения фактов и легко читающаяся, но совершенно не политическая ни в каком смысле. Политическое, философское, культурологическое, историческое осмысление цветных революций - этого пока ещё всерьёз и не начиналось.

- Получается, что политикам негде образовываться, то есть, у нас нет такого института или инструмента, используя который, политики могли бы получать базовые элементарные знания о политическом процессе и о России?

- Когда людям в ВУЗе начинают читать курс высшей математики, предполагается, что таблицу умножения-то они знают. То есть, если человек называется политиком и занимается политикой - предполагается, что базовые представления о предмете своих занятий он худо-бедно иметь должен. Например, платоновское "Государство", аристотелевскую "Политику" и далее по списку. А у нас получается советская модель: сперва навыбирали ударников капиталистического труда в Советы всех уровней, в партию их приняли, а потом думаем, как бы их отправить за парты в высшую партшколу, марксизм-ленинизм изучать. А у них образование - завод да подворотня.

Но иначе нельзя: потому что если коллективный субъект власти будет необучаемым, то скорость деградации политического класса и политической системы будет увеличиваться в прогрессии. Они же как думают: у нас умников много, я позову сколько надо, дам им денег, либо своих, либо государственных, они мне все придумают, я выйду и всех уем. А так - не барское это дело - думать. В итоге люди говорят чужими словами, произносят формулы, смысла которых не понимают - в этой зоне и возникает безответственная политика: люди безответственны просто потому, что безответны. А политика, в свою очередь, бессловесна: даже Послание Президента мы читаем не по строкам, а между строк, обсуждая не то, что там написано, а то, на что он намекал, или что он имел в виду.

- Алексей, в "Поднятой целине" Давыдов приехал в местный райком, и знаете, что он сказал своему прямому начальнику, когда был с ним не согласен? Он сказал: "А вот посмотрите, в "Правде" написано так"! На что начальник ему ответствовал: "Ты внимательно прочитай, там написано так, но еще есть и добавление"! Этот факт политического образования слесаря поразителен, на самом деле. Конечно, "Правда" являлась единственным источником образования, своего рода букварем, но сейчас, когда вроде бы свобода и плюрализм, даже такого букваря нет! Это проблема, как вы считаете? И как такую проблему можно решать?

- Тут проблема в том, что правда без кавычек существует только в той мере и в том смысле, что является коллективной, то есть разделяемой многими. Статусные советские медиа, как "Правда", задавали эту возможность - наличия общих тем. Эта функция не замечалась, поскольку вместе с набором тем там сообщалась и единственно верная позиция по каждой из них. Между тем, сама постановка вопроса, т.е. решение, что именно сегодня является вопросом, гораздо важнее позиций. Поэтому, говоря, к примеру, о политической книге, мы всё время попадаем в ловушку: вопрос ведь не в том, достаточно ли богат ассортимент, а скорее в согласовании того, какие из книг являются сегодня важными и актуальными, что является сегодня предметом обсуждения.

В советской системе такую повестку задавала власть, а на сегодняшний день нет никакой другой инстанции, которая могла бы взять на себя эту функцию. Уход власти из этой зоны привёл лишь к тому, что она осталась пустой. То есть проблема не в наличии разных точек зрения, а в невозможности их сравнить, поскольку дискуссия - и политическая дискуссия в первую очередь - ведётся по формуле "в огороде бузина, а в Киеве дядька". В то время как чтобы дискуссия была продуктивной, спорить нужно о том, что в огороде - бузина или рябина, и кто в Киеве - дядька или тётка.

- Нужен четкий указатель - сейчас важными для России темами являются такая-то, такая-то и такая-то? Каким образом можно создать такой публичный индикатор, как вы считаете?

- Я считаю, что это функция власти. И, более того, один из главных критериев эффективности её работы: в её адрес поступают самые разные тематические предложения, и от того, какие именно она обнаружит важными и предложит для всеобщей повестки, зависит эффективность функционирования всей социально системы. Но всё дело в инфраструктуре такого предложения.

- Отлично, но вы тоже требуете публичного обсуждения повестки, не так ли?

- Для того, чтобы публичная дискуссия была продуктивной, то есть, приводила к политическому результату, она должна быть достаточно обеспечена, быть массовой, компетентной, многосторонней и т.д. А это означает развитие целых институтов, которых раньше попросту не было - таких, например, как институт общественной экспертизы или институт актуальной политической книги (причём, издаваемой не тиражом в 1000 экземпляров, как сейчас, "для своих"), а в гораздо более массовом масштабе.

- России нужен новый политиздат?

- Да, нужен. Но в современном обществе, не только российском, нет и не может быть единого центра, монопольно формирующего такую программу. Центров должно быть несколько, они должны быть партийными, т.е. связанными с теми или иными большими общественными группами и т.д. Иначе говоря, его невозможно учредить указом или инвестиционным проектом; должна возникнуть среда, в которой действуют разные агенты с разными программами и интересами.

- Последний вопрос: сможет ли экспертное сообщество в России сделать такой политиздат и сможет ли оно образовать политическую элиту? Или же наше экспертное сообщество тоже нуждается в образовании?

-"Эксперт" у нас, в отличие от профессионала - это такой человек, который претендует на знание всего обо всём. В реальности эта претензия, конечно же, неосновательна. Однако роль "эксперта", тем не менее, глубоко позитивна - фактически, он делает то, что в развитых демократиях делают гражданские активисты: формулирует позицию от лица тех или иных групп граждан. Просто, социальный статус гражданского активиста у нас изрядно ниже плинтуса, и называться им - себя не уважать, а вот "экспертом" - совсем другое дело!

Конечно же, "эксперты" более чем кто-либо ответственны за удержание единства повестки. Если говорить об ответственности экспертного сообщества, то её зона как раз находится здесь: мы обязаны создавать и удерживать такую среду, обязаны слушать и читать друг друга, реагировать на значимые тексты и сами их создавать. И не только в "публицистическом", но и в более фундаментальных форматах - таких, как книжный.

Беседовал Павел Данилин

фото: Алексей Чадаев
заведующий отделом политики "Русского журнала"
http://www.kreml.org/interview/85790143