"Ханума" – мини-Бродвей с симбиозом кукол и грузинскими мотивами

Талантливый коллектив, энергичный тридцатилетний режиссер и опытный музыкальный руководитель – вот нехитрый рецепт театра «Скоморох», по которому можно всего за полтора-два месяца репетиций приготовить новый и качественный спектакль. Выбирать, что ставить, режиссеру Сергею Ягодкину особо не приходилось. В связи с репертуарной политикой на очереди стояла легкая комедия. Для роста актеров он подыскивал специфические роли, к тому же труппе надо было развивать вокал. Так выбор пал на классическую грузинскую пьесу Авксентия Цагарели «Ханума». Грузинская тематика близка Сергею: хотя он уже 5 лет работает в томском театре, студенчество провел в Саратове, и какое-то время жил в Питере, сам он родом из Северного Кавказа. Более того, художница театра родилась в Грузии. Так что когда дело дошло до обсуждения декораций, южане в один голос сказали: на сцене будет виноградник. Действие спектакля разворачивается в конце XIX века в Авлабаре – тогда еще деревенском районе Старого Тбилиси, по сути купеческой слободе. Основная интрига заключается в противостоянии двух свах: Ханумы и ее соперницы Кабато. Ханума, переженившая половину города, старается делать все по справедливости: старому разорившемуся князю сосватать богатую невесту в годах, а молодой дочке купца помочь выйти замуж за благородного и образованного юношу. Кабато, ведомая завистью и жаждой наживы, путает ее планы и пытается навязать купцу свадьбу его красавицы дочери на дряхлом князе. По ходу музыкального спектакля разворачивается множество забавных сценок, в которых показывается находчивость и хитрость Ханумы, лирические взаимоотношения молодых героев. Есть в постановке место и алчным мукам пройдохи жениха-князя, и тщеславным мечтам отца-купца, и корысти или наоборот самоотверженности слуг. Несмотря на легкость жанра, «Ханума» – это не глупая истерия, свойственная современным представлениям, глубины в ней хватает. Спектакль ставился много раз по всей стране. Одна из самых известных постановок Г. Товстоногова тогда еще в ГАБДТ им. М. Горького в Санкт-Петербурге, одна из самых последних в Театральном доме Миллениум в Москве с Роксаной Бабаян в главной роли. По «Хануме» снято два фильма: «Ханума» (1926) и «Кето и Котэ» (1948). Одним из важнейших изменений спектакля в интерпретации «Скомороха» стала жесткая купировка текста: – Поскольку «Ханума» перестала быть просто драматическим материалом, а стала материалом театра кукол, из нее вырезана масса текста. Я вообще люблю укорачивать и резать, – посмеялся Сергей Ягодкин. – В печатном варианте пьеса была 56 страниц, у нас - 30. Причем, в процентном соотношении, песен стало больше. Второе нововведение – собственно куклы. Мало того, что кукольной «Ханумы» еще не было, так и сами куклы в спектакле необычные: – За основу взята кукла Тантамареска, – вспоминал Сергей. – Изобретена, по-моему, итальянцами. У нее живое лицо, а все остальное кукольное. Управляют ей четыре человека. Два – руки-ноги, один – говорун, и один туловище держит. У нас труппа маленькая, поэтому мы сразу решили, что руки будут свои. А еще осенью у нас в гостях были японцы, и они привозили кукол «Отомэ Бунраку». Мы подсмотрели у них способ управления куклы ногами, и тем самым отказались еще от одного человека, который должен был на карачках ползать и водить ножки. В итоге получился этакий симбиоз итальянской, японской и русской мысли – кукло-человек. Вроде бы актер, но тело у него кукольное, ручки неестественно провисают, ножки карикатурно короткие. Во время просмотра, правда, не всегда получалось абстрагироваться и не замечать на фоне настоящее тело актера, облаченное в черный костюм. Но даже это возникающий диссонанс по-своему был интересен, заставлял напрягать фантазию. Третье нововведение было связано с музыкальной начинкой. – Думаю, в жанре мюзикл «Хануму» еще не ставили. Обычно ее исполняет симфонический оркестр, – сказала музыкальный руководитель спектакля Юлия Владимировна Морозова. – У нас в отличие от других постановок звучат минусовки, и записаны они в совершенно современной аранжировке. Не меняя ни единой гармонии, написанной Кончелли, мы с аранжировщиком Степаном Пономаревым сделали пьесу немного посовременней. Все песни у нас исполняют вживую, при этом актеры еще работают с куклами, танцуют. Получается такой мини-Бродвей. Сергей Ягодкин в своем музыкальном руководителе души не чает («Другого специалиста, который вот так может работать с людьми, у нас ней найти!»). Когда мы общались с Юлией после премьеры, Сергей подходил и в благодарность целовал ей руки. – Успех метода моей работы, особенно с актерами не музыкальных театров, в том, – говорила Юлия, – что я искренне убеждена: от природы поют все. Музыкальный слух есть у каждого, а если его нет, то это – патология, и встречается она одна на миллион. Другое дело, что у кого-то может не быть координации между слухом и голосом. Вот я привожу ее в соответствие. У многих моих учеников петь не получалось, а теперь получается. Сейчас они поют и их не остановить… Работает Юлия Владимировна в Северском театре, но время от времени сотрудничает с томскими коллективами. Со «Скоморохом» она ставила уже четвертый спектакль, до этого были еще «Царевна Яга», «Ночь перед рождеством», «Театральный романс». – Почему я соглашаюсь работать с Сергеем, именно с ним? Потому что мне с ним интересно. Он предлагает трудные вещи, неожиданные, но всегда интересные. «Ханума» в плане трудности и новизны не была исключением: – Вообще, конечно, каждая работа – это этап, развитие, новый материал, новый подход, – говорила Юлия. – Но конкретно в данном случае была непривычной музыка. В некоторой степени этническая, такая смесь этно-джаза. Раньше я никогда не работала с грузинской музыкой. Здесь, например, есть такой момент, когда звучит намек на грузинское многоголосье. Завлечь «Ханумой» молодежь на фоне современных достижений в кинематографе и вообще шоу-бизнеса мягко говоря трудно, поэтому в театре собралась в основном взрослая публика, но зал был полон. День стоял жаркий, спектакль, даже с сокращенным текстом, шел почти три часа, поэтому удерживать внимание было тяжеловато. Как бы там ни было, люди не отрывали глаза от сцены, улыбались, смеялись. Забавные кукло-люди, удерживая чистый фас, пластично двигались и, переживая эмоции на своих усатых и носатых грузинских лицах, дарили эти эмоции нам. Особенно хорошо кукольность проявилась в сценах в бане и похищении Соны. Тщедушное тельце графа («ноги немного кривые, зубы немного вставные») и отчаянно дергающаяся в одеяле Сона вызвали в зале волны смеха. Интересно было также немного больше узнать о Грузии XIX века. Мы так привыкли к образу южанина чернорабочего и торговца, что кажется даже немного странным, что в Грузии есть своя аристократия и интеллигенция. Из зала выходили с улыбками. Ощущение было, как после просмотра старых советских музыкальных комедий: на душе хорошо и легко. Текст: Олег Шевелёв Фото: Анна Шевелева