Физтех – лучше всех. Как музыкант начал производить топливо для ядерных реакторов

Александр Матвеев — выпускник Физико-технического факультета Томского политеха. Сегодня он возглавляет департамент производственно-технического сопровождения топливного дивизиона «Росатома» (АО «ТВЭЛ»).

Это был нестандартный карьерный трек: Александр занимался бизнесом и успел поработать на руководящих должностях на нескольких предприятиях. Но везде добивался успеха. И во многом ему помог тот базис, который сформировал Физтех.

Александр Матвеев стал одним из первых выпускников школы городка Асино, кто поступил на Физтех Томского политехнического института (сегодня это университет). С будущей профессией молодой человек определился не сразу. Сначала он хотел стать музыкантом и даже поступил в Московское военно-музыкальное училище после восьмого класса. Но после музыкалки по классу фортепиано играть на трубе и литаврах было не интересно. Поэтому Александр вернулся в Асино и закончил среднюю школу.

После нее молодой человек твердо решил поступать... в медицинский институт.

— Это был 1983 год. Я отправился [в Томск] не один, с одноклассниками, они в основном, нацеливались на Политех, — рассказывает Александр Матвеев. — Я доехал до площади Революции (так в те годы называлась Ново-Соборная) и пошел поступать в мединститут. Зашел в здание, где сейчас клиники СибГМУ, пять минут постоял, и понял, что это не мое, еще и формалином пахнуло. Я вышел и успел догнать своих одноклассников, которые шли пешком к главному корпусу ТПИ. Думаю, посмотрю, куда будут поступать ребята.

Абитуриентов прямо на улице останавливали студенты-политехники старших курсов. Один из них подошел к Матвееву и спросил: «Физику знаешь, химию? Давай к нам на Физтех». Так в 1983 году Александр и попал на физико-технический факультет ТПИ на специальность «Технологии редких и рассеянных элементов».

Первокурсник Матвеев не сразу понял, что делать со свободой, которая обрушилась на него в общежитии. И пропустил половину семестра, ведь «зачем на пары ходить, прочитал книжку и всё».

— У нас, кстати, многие отчислялись после первого семестра по этой причине, когда эта свобода еще не была осознана студентом. Потом пришлось упорно сдавать зимнюю сессию — все каникулы на это ушли — чтобы понять, что на лекции ходить надо, — вспоминает Александр Матвеев.

Были и другие трудности: большой поток, пробежки между корпусами, чтобы успеть на следующую лекцию, выработка привычки обходиться без обеда.

— Была серьезная перестройка с точки зрения самоорганизации: ты самостоятельно должен выполнять свои обязанности, сдавать экзамены, — рассказывает Александр Матвеев. — Этому способствовала сама атмосфера. Наши кураторы, преподаватели хорошо воспитывали студентов и подводили к этому, особенно тех, кто учился на младших курсах.

Студентом, стремящимся стать инженером, Александр осознал себя к концу первого года учебы.

Первые три года студент получал мощную базу по общим предметам. Одной только химии на Физтехе было больше десятка видов: коллоидная, физическая, органическая, неорганическая и другие.

— Три первых курса ставят мощный фундамент политехнику: там и высшая математика на прекрасном уровне, и химия, уникальные профессора, которые тебе дают не то, что знания, а уверенность в том, что ты дальше пойдешь и будешь знать все. Раньше как преподавали: ты не играл в выбор правильных ответов, а тебе объясняли физический смысл явления. Поэтому у нас была такая хорошая основа, — считает Александр Матвеев. — Но были и предметы, которые я вообще не понимал: например, история КПСС. Я это читал, но не видел какого-то физического смысла, логики построения. По этому предмету у меня была тройка, кстати.

С четвертого курса студентов начали погружать в нюансы специальности. Технологиям по обращению с урановыми материалами и другими «редкими землями» будущих инженеров учили в десятом корпусе вуза, где тогда находилась режимная спецчасть.

— Когда начинали на последнем курсе писать дипломы, работы делать, в сознании происходили качественные изменения. У меня был преподаватель, наверное, в моем понимании, один из лучших на специальности, Иван Игнатьевич Жерин. До сих пор помню в том числе полезные вещи, которым он меня учил, — рассказывает Матвеев.

Но студенчество — это не только учеба. Александр вспоминает площадку у своего общежития:

— Напротив — общаги теплоэнергетического факультета, машиностроительного. Мы все время играли в мини-футбол — у нас были целые соревнования, чемпионаты. Серьезные битвы, которые сплачивали студентов с разных факультетов. На Вершинина, 48 — клуб, мы создали вокально-инструментальный коллектив, проводили там дискотеки, приглашали девчонок.

Во время учебы на Физтехе Матвеев освоил новую, и казалось бы, довольно далекую от физика-ядерщика профессию. Его научили управлять комбайном.

— Тогда же еще Советский Союз был, и были у нас задачи, которые мы, как студенты, решали. Егор Кузьмич Лигачев тогда отправил студентов помогать убирать урожай. Не помню, чтобы другие факультеты этим занимались, но мы в первый год работали помощниками комбайнеров, второй год уже сами косили-молотили в совхозах Томской области, — рассказывает Александр Матвеев. Ребята потом еще ездили на уборочные, а я работал в другом стройотряде, «Голубая стрела», два года ездил на поезде Москва-Томск проводником «цельнометаллического» вагона.

Непосредственно с будущей профессией Матвеев познакомился в эстонском городе Силламяэ на четвертом курсе. Здесь он проходил практику на сланце-химическом комбинате, где находился участок по переработке высокообогащенного урана. Студенту повезло поработать с настоящими «технологическими» корифеями с производственного объединения «Маяк». На следующий год Александра отправили на Новосибирский завод химконцентратов.

— Уже в студенческие годы мы были на практике и руками щупали саму технологию, понимали, что это такое, — отмечает Александр Матвеев. — Я думаю, после выпуска на 50% получался готовый инженер, который мог прийти на производство. С учетом багажа своих знаний, он достаточно быстро встраивался в производственную атмосферу и свою профессию.

После окончания Физтеха в 1989 году Александра распределили на работу в Северск. Но не на Сибирский химический комбинат, а в научно-исследовательскую лабораторию томского отделения Всесоюзного проектного института энергетических технологий.

— Это был проектный институт, который проектировал большинство наших предприятий. Но в Томске-7 была и отдельная научно-исследовательская лаборатория, которая занималась самой технологией. Например, я занимался технологией утилизации натриевого теплоносителя первого реактора на быстрых нейтронах БН-300. Он находится на берегу Каспийского моря, — рассказывает Александр Матвеев.

За спиной молодого специалиста уже была семья и двое детей. Сначала их прописали в общежитии в Томске-7, затем обещали квартиру. Но пришел 1991 год со всей его турбулентностью. Молодой специалист был вынужден покинуть лабораторию в поисках заработка. Так Александр попал в бизнес.

— Тогда был бум кооперативов. В бизнес все уходили, многие из наших ребят из него и не возвращались в свою профессию, — вспоминает Матвеев. — Я ушел в научно-техническую фирму «Корнет». У меня тогда были кое-какие разработки, занимался внедрением технологий по производству керамических изделий в строительной отрасли. За счет реализации одной из технологий, внедрения патентов, я окреп, квартиру себе приобрел.

Карьера Матвеева-бизнесмена продлилась до 1996 года. После распада СССР появились проблемы с логистикой и оплатой. Так как бизнес был в Казахстане, связи с партнерами просто терялись. К тому времени Александр узнал, что в Северске организовывается участок для реализации программы «ВОУ-НОУ» [Программа по конверсии урана, перевода высокообогащенного в низкообогащенный].

— Как раз по этой программе я и вернулся в свою специальность. Участвовал в освоении участка по переработке, потом стал начальником производства, — рассказывает Александр Матвеев. — Пошел обычным технологом в смену, позже — начальником участка, цеха.

Матвеев все дальше двигался по карьерной лестнице — в рамках своей специальности, но на разных предприятиях. Он успел побыть главным инженером сублиматного завода, техническим директором новосибирского завода химконцентратов, где когда-то проходил практику. Здесь же он параллельно работал в АО «ТВЭЛ». Матвеев был и техническим директором новосибирского завода «НЭВЗ-Керамикс», ФГУП «Радон», «НИКИМТ-Атомстрой», а в 2019 году вернулся в ТВЭЛ.

— Специфика разная у предприятий, естественно, приходилось доучиваться. Где-то нужно было изучить вопросы обращения с радиоактивными отходами, где-то более глубоко исследовать вопросы, связанные со стройкой. Например, мы делали комплекс переработки на Курской АЭС, там была своя специализация, нестандартные требования к проектированию объектов, нюансы. Но база-то есть, — объясняет Александр Матвеев. — Когда я пришел на сублиматный завод, мой руководитель Николай Сергеевич Величко рассказал историю, которую я запомнил на всю жизнь. Он выдал задание одному инженеру спроектировать и изготовить аппарат для одного из процессов. Инженер сказал: «Я же технолог, а не конструктор». А он говорит: «Ты какой институт закончил?» — Политехнический., «Значит, должен знать все». Он был прав, потому что Политех дает ту базу, на основе которой можно сделать всё.

Текст: Егор Хворенков

Фото: Савелий Петрушев

Подписывайтесь на наш телеграм-канал «Томский Обзор».