Трудкоммуна «Чекист». Как под Томском из беспризорников делали идеальных советских граждан
Железнодорожный вокзал Томска, декабрь 1928 года. У перрона останавливается поезд. Из вагонов гурьбой высыпается толпа подростков, голодных и полураздетых. Всего чуть больше сотни человек. Их привезли в суровую холодную Сибирь из Бутырского исправительно-трудового дома Москвы.
Кого на санях, кого пешком, ребят переправили через Томь к бывшим мельницам купца Родюкова. Здесь малолетним хулиганам и беспризорникам предстояло собственными силами построить трудовую коммуну.
Эти подростки стали первыми из сотен других ребят, которых будут присылать для перевоспитания в Томск из Москвы, Ленинграда, городов Восточной и Западной Сибири. Их будут собирать с улиц, снимать с пассажирских поездов, передавать из приемников-распределителей.
Позже трое таких подростков — Борис Иртышский, Виктор Корнев и Ерминингольд Дульнев — напишут книгу «Атаман Пузырь» о своей жизни и своем взрослении в трудкоммуне «Чекист».
Как все было устроено
Коммуна под Томском, куда прибыли подростки из Бутырки, получила имя Л. М. Заковского (полномочный представитель ОГПУ по Сибири, который руководил операциями по раскулачиванию и в составе тройки ПП ОГПУ подписывал расстрельные приговоры, — прим.ред.). Позже она стала одним из трех подразделений молодежной трудовой коммуны ОГПУ, главный штаб которой находился в коммуне «Чекист» (сегодня это территория города Северск).
Осенью 1929 года ОГПУ начало формировать в Томске молодежную трудовую коммуну, руководство которой возлагалось на Сиблаг. По самым смелым ожиданиям, ее воспитанниками должны были стать 8000 подростков. Здесь их планировали лечить, учить и воспитывать.
Со временем в систему вошли три учреждения для перевоспитания малолетних правонарушителей — коммуна имени Л. М. Заковского, «Чекист» и «Коммунар».
«Коммунар» возник на месте бывшей детской сельскохозяйственной колонии земледельческого общества и ремесленных приютов. В 1896 году здесь содержалось 50 осужденных подростков и 50 воспитанниц. После Гражданской войны исправительное учреждение ликвидировали. В 1934 году на этом месте было образовано Фабрично-заводское училище №1, а позднее на его базе открыли смешанную колонию «Коммунар», в которую входили Трудовая колония №1 для мужчин, Трудовая колония №2 для мальчиков, Трудовая колония №3 для девочек. Подростки и взрослые проживали в разных бараках. После сентября 1935 года в колонии стали содержать только девочек. В 1936 здесь насчитывалось более 360 воспитанниц. У девочек была возможность получить среднее образование в школе и освоить профессию швеи. На фабрике при колонии было организовано два цеха по пошиву одеял и товаров ширпотреба.
Уже в 1930-е центральной точкой, откуда велось руководство остальными воспитательными учреждениями, стала трудовая коммуна «Чекист».
| 1933 г. | около 1000 человек |
| 1936 г. | 2900 человек |
| 1938 г. | 2000 человек |
| 1939 г. | 1392 человека |
| апрель 1941 г. | 2513 человек |
Первую партию малолетних правонарушителей, которые должны были основать коммуну «Чекист», привезли в Томск в июне 1933 года. Дисциплина среди будущих колонистов отсутствовала полностью. Томская пересыльная комендатура жаловалась на то, что невозможно отыскать хотя бы одного воспитателя, который бы взялся за работу с подростками. В служебной записке секретарю Томского ГК ВКП (б) значилось:
Возможности самостоятельного поддержания воспитательного аппарата хотя бы одного человека не увенчались успехом. Поэтому Комендатура просит Вашего содействия в подборе одного человека, члена партии, знакомого с воспитательной работой для немедленной работы с подростками.
Для строительства «Чекиста» был выделен участок бывшей Архимандритской дачи площадью 300 га недалеко от города, в том месте, где река Киргизка впадает в Томь.
Что такое Архимандритская дача?
Архимандритская, или как ее еще называли, Архиерейская заимка была старинным дачным районом в пригороде Томска. На территории заимки, занимавшей пару гектаров, было два участка — первый использовали под епархиальный воскобельный и свечной завод. Второй участок отвели под сенокосные угодья и закрытый поселок, в котором располагались восемь дачных корпусов для сдачи горожанам за деньги.
Летом 1923 года, когда в Томске был закрыт Богородице-Алексиевский монастырь, монахи перебрались на монастырскую заимку в «Архимандритке». Здесь находился загородный дом архимандритов, чуть выше по течению реки стояла деревянная церковь во имя Покрова Пресвятой Богородицы, построенная во второй половине XIX века.
— Некоторые монахи позднее пошли работать в коммуну «Чекист». Пытались делать гитары и мандолины, строили бараки для коммунаров. Они же продолжали служить в церкви, которая оказалась на территории трудовой коммуны, — рассказала директор музея города Северска Светлана Березовская. — Церкви не стало только в 1936 году, деревянное строение сгорело. Большинство священнослужителей были репрессированы.
Быт коммунаров
Первые месяцы существования «Чекиста» были сложными, не хватало элементарных вещей: одежды, обуви, еды. Были перебои с поставкой дров и питьевой воды. Подросткам приходилось пить воду из луж и ручьев. Так описывал это время один из воспитателей коммуны Иван Балыков в своем письме:
Сейчас есть два летних барака в них 1000 человек. В бараках грязь вершка на 2, не меньше, топчанов нет, соломы нет, спят на голом грязном полу, друг на дружке…... многие ребята босые, нет рубашек, кто в одних кальсонах, здесь [шпана] чесоточная, просто скелеты, в Томске 3-й день снег, грязь по колено, у нас что-то невероятное, участок не огорожен, вследствие плохой организации питания многие остаются голодом, бродят по улицам Томска, на базаре загоняют манатки, воруют у населения картошку пекут её, [воруют] капусту, терроризируют население, обирают прохожих…
2. Группа воспитанников
3. Жилой корпус, «Чекист», 1934 год
4. Баня и прачечная. Вероятнее всего, «Коммунар»
Трудовые коммуны не создавались как тюрьмы — они были не местом наказания, а местом воспитания. Именно поэтому подростки могли свободно покидать территорию. Неорганизованный быт давал о себе знать — ребята бежали. Куда? Выбор был небольшой: окрестные деревни Белобородово, Иглаково, Попадейкино, Ксензовка или близлежащий Томск, где коммунары занимались разбоями и грабежами.
| Май 1936 года | бежало 66 человек, возвращено 52 человека |
| Январь — июнь 1937 года | 427 человек |
| Июнь — июль 1938 года | 77 человек |
| Январь — май 1939 года | 290 человек |
В Центре документации новейшей истории Томской области сохранился документ, подтверждающий этот факт:
...колхозники жалуются на сильно развитую преступность в г. Томске, наличия на базарах большого количества преступного элемента и непринятия должных мер с преступным миром со стороны местных организаций, вследствие чего приезжающие на колхозный базар колхозники и проч. трудящиеся подвергаются ограблению и проч. со стороны преступного элемента…
В апреле 1933 года городской прокурор Мокиевский поднял вопрос о немедленном запрещении направления в Томск несовершеннолетних из Западной и Восточной Сибири и других городов СССР, в частности из Москвы.
| 1931 г. | 1932 г. | 1933 г. |
| 3258 | 5069 | 7539 |
| Простые и квалифицированные кражи | 2106 человек |
| Грабежи | 264 человека |
| Скотокрадство и конокрадство | 329 человек |
| Хулиганство, рассматриваемое в судебном порядке | 213 человек |
| Хулиганство в административном порядке на месте, за второе полугодие 1933 г. | 634 человека |
| Подвергнуто штрафу на месте | 1055 человек |
За ноябрь–декабрь 1933 года городская милиция отловила 473 бежавших коммунара и вернула их обратно в казенные учреждения. Ситуация в городе улучшилась, но не надолго, через Томск продолжали идти составы с малолетними правонарушителями, лагерными заключенными и каторжанами.
Нам удалось найти живую свидетельницу событий тех лет. Анастасия Никитична Долгих жила неподалеку от коммуны имени Л. М. Заковского в 1934 году, тогда ей было всего семь лет.
— Колония не закрытая была. Были тогда воспитанники, но называли их коммунары. Они были расконвойные, ходили везде. Их одевали, а они потом вещи носили на спиртзавод, — рассказала баба Тася, как ее называют близкие. — А потом они, значит, стали бедокурить. Они в Петровке одну девушку изнасиловали. А отец захватил и их догнал. И топор как бросил, и одному в спину — этому воспитаннику... или кто они, ну коммунары мы их звали. Теперича, они изнасиловали и убили татарку Зою, была там узкоколейка… А потом тетя Паша Пахомова, соседка наша — мы рядом жили — она пошла со спиртом сюда продавать. Продала, домой и пошла, а они ее поймали, изнасиловали, убили и хворосту кучей закидали. Спрашивают — все видели, что шла. А где? Домой не пришла. Сколько время — никого. Ага. Миша тогда работал в оперчасти — выезжали сколько раз, допрашивали всех. А потом, значит, петровский пастух погнал коров пасти на луга, а они — ну запах уже был — к этой куче подошли и как подняли крик! Ну он и пришел сюда в комендатуру, в оперчасть. Заявил, что вот так и так. И поехали, похоронили. И потом начали делать закрытую зону, начали ее обгораживать.
По приказу наркома от 25 августа 1935 года Томская трудкоммуна была разделена на отдельные колонии. «Чекисту» был присвоен № 1. Вокруг учреждений появились заборы и колючая проволока, управление ими перешло к НКВД.
Кстати, Анастасия Никитична позже устроилась на работу в колонию, которая образовалась на месте коммуны имени Л. М. Заковского. Проработала там с 1967 по 1982 годы, была награждена медалью за безупречную службу. На пенсию уходила с должности контролера режима и охраны в звании старшины.
В «Чекист» по ошибке
«Трудными» эти подростки были всегда. Даже в 1939 году, когда «Чекист» существовал уже шесть лет, воспитатель Александр Береснев писал в ГК ВЛКСМ:
... Сами воспитатели в панике, не знают, что делать с воровством, побегами и пьянством… не организуется досуг и развлечение ребят, которые от безделья совершают кражи и игры в карты…
В колонию попадали разными путями. В марте 2018 года Нина Бесщипцева рассказала директору мемориального музея «Следственная тюрьма НКВД» Василию Ханевичу историю своего отца.
— Мой папа Алексеенко Василий Романович в 12-летнем возрасте оказался в томской колонии. Приехал он сюда из города Прокопьевска, — поделилась Нина Васильевна. — Моя бабушка, его мама, отправила его на рынок за капустой в Прокопьевске. Подошел к нему милиционер, предложил ему уехать в томскую детскую колонию. Он сказал о том, что будут учить и будут хорошо кормить. На что и купился мой папа. Было ему 12 лет всего. Хотелось кушать. Ели они в основном лебеду, турнепс. Он пропал, потом его нашли. Каким образом — я теперь уже не могу сказать. Осталось в памяти только то, что нужна была справка от родителей, что он не безродный. Отца не было, но мама у него была, братья и сестры. И вот бабушке пришлось с трудом в Прокопьевске эту справку раздобыть. За нее нужно было отдать два пуда мяса. Для них это было непросто. Получив такую справку за два пуда мяса, ребенок был отправлен в Прокопьевск.
Условия ему очень нравились. Он всегда вспоминал это с такой добротой. Он даже восторгался, что в то тяжелое время их хорошо кормили и многому учили. Он от природы талантливым человеком был, да еще получил какие-то знания по каким-то ремеслам. Это и столярное дело, и сапожное дело. Я так в свое время посчитала, по-моему, он владел девятью ремеслами. Он так и говорил: «Я много чему научился в этой детской колонии». Успел два класса закончить в этой же колонии. Вернулся он. Семья тогда уже встала на ноги. Устроился на работу, работал он в музыкальной мастерской, а затем столяром».
Василий Алексеенко был не единственным воспитанником, которого колония не искалечила, а помогла. В начале 1990-х бывшая пионервожатая «Чекиста» писала:
... В 1939 году я работала пионервожатой в учебно-воспитательной части, т.е. с воспитанниками. Мальчишки очень гордились, когда их принимали в пионеры, изо всех сил старались быть достойными, учились и работали хорошо, участвовали в самодеятельности. У нас были кружки: танцевальный, акробатический, жонглерный, хор и другие. Ребята-колонисты были очень талантливые, многие, когда получали путевку в жизнь пошли учиться на артистов…...Нарушителей, картежников ребята разбирали сами — сперва на активе, потом на общем собрании, наказание тоже сами давали: мыть в корпусе или туалете. Не только после наказания, а даже после собрания нарушитель клялся не делать больше нарушения...
Босоногие атаманы
Где-то среди этих оторванных от родных мест мальчишек, которые пытались выжить и научиться жить, были Борис Иртышский, Виктор Корнев и Ерминингольд Дульнев. Все трое состояли в литературном кружке, там же они и начали свое совместное творчество.
В 1935 году в соавторстве ребята написали повесть «Атаман Пузырь» о жизни и перевоспитании малолетних беспризорников и правонарушителей в коммуне «Чекист». Напечатали книгу небольшим тиражом прямо в коммуне. Один экземпляр подростки отправили писателю Максиму Горькому, чьи книги в то время считались эталоном советской литературы. Собственно ему авторы и посвятили свою повесть. Писатель книгу прочел и похвалил ребят за их старания — хотя и посоветовал отдать повесть на редактуру опытному литератору]. Сегодня один экземпляр из этого первого тиража хранится в отделе рукописей и книжных памятников Научной библиотеки ТГУ.
В те годы волна подобной «литературы нового времени» прошлась по всему Советскому Союзу. Отправной точкой стала написанная в 1926 году выпускниками Школы социально-трудового воспитания имени Достоевского Григорием Белых и Алексеем Пантелеевым «Республика ШКИД». Но сами авторы «Атамана Пузыря» утверждали, что вдохновились «Базой курносых» — книгой, написанной в 1933 году шестиклассниками иркутской школы.
Переиздали «Атамана Пузыря» уже после смерти Сталина, когда после 30-летней паузы выпустили и «Республику ШКИД». Один из соавторов «Республики», Белых, был арестован по доносу и умер в «Крестах» в 1938-м, а Пантелеев не соглашался на выход книги с указанием лишь его авторства. Совпадение или нет, но в 1960-м томская повесть снова ушла в печать в Томском книжном издательстве.
Последний раз «Атаман Пузырь» издавался в 1993 году, дополненный комментариями редактора и фотографиями жизни коммуны.
Жизнь авторов томской версии «Республики ШКИД» сложилась по-разному. Ерминингольд Дульнев погиб в Великую Отечественную войну. Борис Иртышский после войны стал собкором ТАСС в Ленинграде, а Виктор Корнев работал журналистом в Новосибирске. Сейчас никого из авторов повести «Атаман Пузырь» уже нет в живых.
Воспитание трудом
К 1935 году на территории коммун работали собственные производства, целью которых было не просто выполнять госнормативы, но и делать из подростков полезных для общества людей. Первое время задача казалась невыполнимой — воспитанники нарушали дисциплину, бригадиры не могли наладить работу. С одной стороны из-за того, что не имели опыта работы с детьми, с другой — сами были самоучками и не могли объяснить подросткам, как работает производство. Были проблемы и с поставками сырья, но, как отмечали проверяющие, больше из-за отсутствия организационной работы.
— У каждого ребенка, который уходил на производство, был свой лицевой счет. Он должен был получать свою зарплату. Но то, что ему предоставила коммуна — постельное белье, обмундирование, питание — коммунар получал как бы в кредит. Каждый месяц, когда подростку выдавали на руки зарплату, из нее удерживали эти расходы — рассказала замдиректора ЦДНИ ТО Людмила Приль.
Расценки на работе занижались и, чтобы заработать наличные, воспитанники должны были перекрывать нормы в 1,5 раза. Например, ставка 1 разряда равнялась на деревообрабатывающей фабрике 3,46 рубля в день, а удержание из заработной платы составляло 4,21 рубля. Такое положение дел толкало воспитанников к развитию стахановского движения.
— Стахановец мог на свою зарплату купить себе дополнительно рубаху, штаны, что-то еще, — пояснила Людмила Николаевна.
Колонии участвовали в производственных соревнованиях, перевыполняли планы выпуска продукции. Отдельные воспитанники придумывали новаторские методы работы, улучшали оборудование, искали новые подходы к организации труда.
К концу 1933 года в коммуне имени Заковского было организовано две обувные фабрики, одна из которых находилась в Томске, кожевенный завод, столярный цех, лесопилка, совхоз и выстроенная новая обувная фабрика.
В «Чекисте» работали деревообрабатывающая фабрика, фабрика музыкальных инструментов и слесарно-механический завод.
На фабрике «Коммунара» было организовано два цеха по пошиву одеял и товаров ширпотреба.
Письмо любимому вождю
В 1938 году, к ХХ годовщине комсомола передовики производства из детских трудовых колоний Томска написали письмо. В нем они излагали свою благодарность «великому и родному, гениальному учителю и любимому отцу, мудрому вождю трудящихся всего мира и лучшему другу детей» товарищу Сталину за то, что их собрали «с улиц из лохмотьев и грязи» и дали возможность жить и трудиться на благо Родине.
В это же время по стране шла волна сталинских репрессий. Не миновала она и детские трудовые коммуны. В «Чекисте» в 1936–1938 годах были арестованы 50 человек, из них расстреляны — 42. В 1936 году из четырех арестованных двое были освобождены, остальные получили по несколько лет исправительно-трудовых лагерей. В 1937–1938 годах расстреляли почти всех арестованных.
Часто это были люди из обслуги лагеря: бывшие спецпоселенцы, выходцы из Польши, Австро-Венгрии, интеллигенты и рабочие. Кто-то из этих людей прежде сам был воспитанником «Чекиста» и после перевоспитания остался там работать. На сохранившихся фотографиях в альбомах коммуны можно увидеть людей, чьи лица и фамилии стерты.
В 1938 году был арестован и Леонид Заковский, после этого поселок коммуны за Томью получил имя Дзержинского, которое носит до сих пор.
Подготовка в комсомол и помощь испанским рабочим
Одним из пунктов в перевоспитании детей стояло политобразование. Хоть в коммуны и направляли коммунистов, чтобы они служили примером для подростков, этого было недостаточно. Проверяющие отмечали:
...Политико-воспитательная работа поставлена чрезвычайно слабо. На «Чекисте» увлеклись «культурной». Совершенно правильно по этому вопросу отметил т. Казарновский (зав. учебно-воспитательной частью), что «у нас есть культурные учреждения, как школа, кино, физкультурой занимаемся, работают кружки, но всё это есть и за границей. Суть же коммунистического воспитания выхолощена...
Но, какое-никакое, политпросвещение все же велось. Были организованы занятия по политграмотности, дети изучали историю партии, их готовили для вступления в комсомол, они были знакомы с мировым коммунистическим движением.
В 1936 году в томских трудовых колониях был организован сбор средств в помощь испанским рабочим. «Скидывались» и работники, и воспитанники. В архиве сохранился отчет о том, что в «Чекисте» на эти нужды было собрано 5762 рубля и 25 копеек. Большая часть средств досталась испанским рабочим, 800 рублей — для поддержки детей.
Что стало с коммунами?
С середины 1930-х годов начинается ликвидация трудкоммун по всему Советскому Союзу. С одной стороны, официально они выполнили свою функцию и изжили себя как социальный институт. С 1935 года детская беспризорность и безнадзорность в стране была официально ликвидирована. Однако в постановлении Совета народных комиссаров от 31 марта 1935 года отмечалось, что вопрос этот остается открытым, вот только виной тому, не социальные проблемы страны, а неумение властей работать на местах.
С другой стороны, в это самое время раскручивается тема сталинских репрессий. В стране нарастает истерия, везде и всюду мерещатся «враги народа». Большой террор не обошел стороной и руководство трудкоммун, некоторые из которых ликвидировали после ареста директоров, другие стали закрытыми колониями для несовершеннолетних, как это было в Томске.
В 1939 году трудовую колонию в Дзержинском закрыли. Тех, кто подходил по возрасту, устроили на работу, тех, кто помладше, — распределили по детским домам.
В начале 1940-х колония для подростков «Чекист» была закрыта. Позже на этом месте разместился завод боеприпасов НКВД, эвакуированный из Харькова. Воспитанников «Чекиста» трудоустроили на томские предприятия. Сейчас на этом месте построен жилой микрорайон. Единственное, что напоминает о том времени — первое каменное здание на территории современного Северска, построенное монахами еще до революции. Сегодня это территория военной части ЗАТО.
Судебно-исполнительная система претерпела изменения. Управление колонией «Чекист» перевели в Дзержинский, туда же были эвакуированы колонии для несовершеннолетних из Харькова и Ленинграда.
Так была образована Трудовая колония для несовершеннолетних №1, которая просуществовала вплоть до своего закрытия в октябре 2013 года. По словам сотрудников УФСИН, это произошло из-за существенного сокращения количества колонистов.
Сейчас на ее месте находится участок колонии-поселения при исправительной колонии № 4. Недавно открыли центр исправительных работ, где организуют принудительные работы, связанные с ограничением свободы.
«Коммунар» так и остался колонией для девочек. Сейчас она называется Воспитательная колония №2.
Источники:
Воспоминания Безщипцевой (ур. Алексеенко) Нины Васильевны — Мемориальный музей «Следственная тюрьма НКВД»;
«Северск: страницы истории. 70-летию города посвящается». Издание 2-е, исправленное и дополненное. Под ред. Зиновьев В.П., Дружинина Н.В. 2019 год;
Дачные местности в пригороде Томска в конце XIX — начале XX В, Известия Алтайского государственного университета, 2015, Дегтярев Данил Сергеевич;
ТОКМ им. М.Б. Шатилова;
Архив ЦДНИТО;
Музей УФСИН;
Музей истории города Северска.
Над проектом работали:
Текст: Валентина Бейкова
Редакторы: Катерина Кайгородова, Елена Фаткулина
Фото: Владимир Дударев, Вероника Белецкая
Иллюстрации: Алина Малютена, Елена Фаткулина